И нам всегда надо помнить: идеальное никогда не возникает без того, чтобы создать их своих недр (из смысла) нечто материальное. А материальное, в свою очередь, способствует возникновению идеального. (Вернее, идеальное создается посредством материального подручного средства). Так идеальная форма (образ, искомое сущее) кусочка мела в идее мела, воплотившись в свою материальную форму реально существующего кусочка, служит цели более эффективного распространения существующего и возникающего знания. Это и есть та Продукция, которая была затребована социумов в процессе События-1. Вот и получается, что как в атмосфере осуществляется круговорот воды в природе, так и в природе человеческого сообщества осуществляется круговорот превращения идеального в материальное, а материального в идеальное.
Причем, внове образуемое искомое сущее как в своей идеальной, так и материальной форме непременным образом должно обладать сущностным (метафизическим) свойством, то есть сущностью. Сущность – это то свойство подручного средства, без которого оно не способно осуществлять свое функциональное назначение по производству Продукции. Уберите у кусочка мела его метафизическое (сущностное) свойство мелкодисперсно крошиться, – и тем самым, прилипая к доске оставлять на ней видимый глазом след в виде текста, – и вы уничтожите в нем подручное средство человека, предназначенное для того, чтобы повышать эффективность восприятия и распространения знания. Точно так же, лишите речь – а это и есть одно из подручных средств человека – сущностного свойства (сущности) выражать и передавать определенные смыслы и вы отнимите у нее способность осуществлять функцию коммуникации между людьми. Речь, не наделенная данным свойством, превращается в бессмысленное лепетание-бормотание. Аналогичным образом можно рассматривать любое существующее искомое сущее, будь оно подручным средством окружающей нас «рукотворной» действительности или видообразованием самой Природы.
Так что любое сущее – исходное или искомое – из комплекса тех объектов, которые входят в состав той или иной идеи, имеет свое назначение, и отсутствие любого из них не только не позволяет нам раскрыть смысл идеи, но и образовать ее саму. И как мы теперь понимаем, исходные сущие, как правило, не являющиеся предметом нашего пристального внимания, есть те «невидимки», которые вуалируют саму картину структурно-функционального состава идеи; а без нее достаточно трудно уловить, что есть смысл идеи: как он создается и для чего предназначен. (Но об этом во всех подробностях в Разделе 15.3).
Вот в этой трудноуловимости структурно-функционального состава идеи и той функции, которую выполняет каждое из взаимосвязанных (между собой) сущих, заключена одна из причин так называемого «забвения бытия» (Хайдеггер). И если мы спросим самих себя, почему мы употребили в данном случае достаточно неопределенное словосочетание «так называемое», то можно было бы ответить и так: да потому что после досократиков и Платона в основном было изначальное непонимание того, что такое Бытие. А потому «забвения» как такового не могло быть, поскольку не было того, что можно было забыть. А именно:
- во-первых, не было сформировано понятие идеи как комплекса сущих, из которого возникает (создается, обнаруживается) новое сущее, обладающее сущностью;
- во вторых, – как следствие первого – не было понятия Бытия человека, Бытия как возникновения в его уме интеллектуальной новизны в виде идеи и нового искомого сущего;
- и в-третьих, естественно, отсутствовало представление о всей последовательности (цепочке) «бытийствования» сущего: что является той причиной, которая вызвала к жизни саму потребность в этом сущем (Событие-1), каким образом оно возникает (Событие-11) и для исполнения какой функции оно предназначено (Событие-111).
Именно здесь, в непонимании сущности идеи и того, как и для чего из нее возникает сущее, заключена вся та невнятица, которая сопровождает развитие философии со дней ее основания досократиками.
Исходя из этого, мы теперь знаем: залог неверного понимания бытия как существования отчасти был заключен в слишком упрощенном понимании идеи, как уже существующего, – а не возникающего! – образца (Платон) реальной вещи. На самом же деле образцом является не сама идея, а полученная из нее – в результате раскрытия ее смысла – идеальная (умственная) форма искомого сущего, в дальнейшем преобразуемая в вещь, в подручное средство. То есть, этот образец надо сначала создать из чего-то ему предшествующего. Это, во-первых, а во-вторых, превратить его в вещь, в сущее, то есть в то, посредством чего может быть выполнен определенный род деятельности по производству (изготовлению) новой Продукции вполне конкретного вида, того вида, который ранее был затребован самим социумом для своего нормального функционирования.
Иначе говоря, под поверхностью такого понимания, понимания, прошедшего через всю метафизику, был скрыт механизм формирования самой идеи в виде структуры (комплекса) сущих и возникновения из этой структуры нового искомого сущего. И было бы напрасным винить Платона в том, что он не вскрыл структуры идеи и не обнаружил в ней способ создания нового сущего (подручного средства, вещи), «образцом» которого она является. В том-то и дело, что, не имея представления о структурно-функциональном составе идеи и о том, как из ее смысла формируется новое сущее, достаточно трудно увидеть в идее – как «образце» вещи (Платон) – саму вещь в своем материальном (подручном) воплощении. (Спасибо Платону хотя бы за то, что он «связал» идею с вещью и тем самым намекнул на то, что возникновение последней каким-то неуловимым образом взаимосвязано с возникновением идеи. Но, как оказалось, уловление столь таинственной связи пришлось «не по зубам» всей послеплатоновской философии).
Так что понятие идеи, «заневоленное» Платоном под «образец», так и прошло через всю метафизику в виде того, что не только трудноуловимо, но и далеко отстоит от вещей реального мира. Так, например, для Декарта идея – это
«все то, что непосредственно воспринимается умом»35.
Для Канта идея – это
«необходимое понятие разума, для которого в чувствах не может быть дан никакой адекватный предмет»36.
Хайдеггер же, вообще, обходит вниманием вопрос, как методологически возникает сущее и как Бытие причастно к этому возникновению: именно к возникновению, а не к существованию, присутствованию. А это ведь основной вопрос метафизики, поскольку в нем вся суть и взаимоотношений и разделений Бытия и сущего.
Кстати сказать, не отсюда ли растерянность Хайдеггера, когда он во «Введении в метафизику» не раз задается вопросом, «Где … прячется бытие мела?», но так и не отвечает на него, а ограничивается, во-первых, описанием физических параметров кусочка мела, а во-вторых, констатацией того, что он «есть» здесь, но его и не может быть здесь. Странно, конечно, что Хайдеггер, имея вполне ясное представление о том, что древнегреческая φυσιζ есть:
«первое и существенное наименование самого сущего, и к тому же сущего в его целом. Для них (для греков – И. Ф.) сущее есть то, что возникает и проявляется самобытным образом, будучи ни к чему не принуждаемым, то, что возвращается в себя самое и исчезает: возникающее и в себя возвращающееся властное свершение»37,
так и не пришел к пониманию идеи, как того тарана, который открывает всегда запертые врата Бытия, те врата, которые ведут из мира Хаоса (Ничто-сущего) в мир упорядоченного существования, то есть в мир не-сокрытости, а-летейи.
И, конечно же, это пресловутое «есть» («быть») сыграло незавидную роль в становлении метафизики, о чем у нас речь шла уже не раз. Это оно стало той незаметной «стрелкой», которая, если и не пустила под откос, то направила в тупик едва начавший формироваться и курсировать состав метафизики.
п. 2. Идея, сущее, его сущность, вещь: механизм «превращения» идеи в вещь
И все же, если мы попытаемся ответить на основной вопрос метафизики, почему возникновение идеи, являющееся стержнем процесса Бытия, так и не было должным образом взаимосвязано с появлением сущего, то есть с тем, что находится в фундаменте мира существующего, так вот, если мы попытаемся вникнуть в саму суть этого вопроса, то можно предположить следующее. Как мы уже упоминали выше, досократовская мысль «схватила», что «сущее есть». То есть, «есть» вещь уже сформированная, а значит, существующая для исполнения своей природной функции. Но досократики так и не задались вопросом возникновения этого сущего, они только отметили факт самовозникновения и самовозрастания (φυσιζ) сущего и явления его из потаенности (леты) в непотаенность (алетейю). И ближе всех к пониманию того, на каком пути надо искать источник возникновения нового сущего, подошел Гераклит со своим «исконным сосредоточением» на том, что является в наше сознание и суть чего мы должны раскрыть, чтобы получить новое знание (см. Раздел 10.2). А является в наше сознание, конечно же, идея, представления о которой еще не было у досократиков (за исключением Демокрита, полагавшего за идею неделимое материальное первоначало).
Вот здесь-то и появляется Платон со своей гениальной теорией припоминания того, что видела душа, будучи в занебесном мире (до момента своего рождения). Но опять же, видела она то, что Платон назвал идеей. И его теория припоминания появилась не на голом месте и не беспричинно. Тем объектом, который нуждается в припоминании, является спонтанно проникший в наше сознание смысл идеи, тот смысл, который, показавшись там на мгновение ока, исчез, оставив всего лишь след своего пребывания. Вот этот след есть тот объект, который является предметом припоминания. А само припоминание является ничем иным как раскрытием смысла ранее явившегося смысла идеи и, одновременно, фиксацией этого смысла в каких-либо словах, знаках, символах.
Причем, следует отметить один весьма примечательный момент. Платоновское припоминание является как две капли воды схожим с Гераклитовским «исконным сосредоточением». И то и другое есть уловление смысла неизвестно откуда и как явившейся идеи, то есть того «сгустка» смысла, который, в первую очередь, необходимо раскрыть и зафиксировать, а во вторую очередь, обнаружить то искомое сущее, которого нам не хватает и которое надо создать внове. Вот здесь два гения Античности – независимо один от другого – напали на след того, откуда возникает сущее. Но, кроме того, напали они и на след того, что само возникновение сущего в интеллекте человека является его (человека) Бытием. Без операции
