Принцип контингентности К. Мейясу и методология возникновения новизны (Вариации на тему)

природного Ума. Вот и получается: для того, чтобы в «доисторической» Природе возникла какая-либо новизна, должны создаться – сами собой! – такие начально-граничные условия в системе, которые бы обеспечили:
- сначала ввержение материи этой системы – посредством воздействия «управляющего параметра» – в неравновесное состояние за счет все нарастающих флуктуаций ее материи,
- а затем, наступление точки бифуркации (невозврата) при определенном значении этого «параметра».

Методологию возникновения новизны (см. выше п. п. 1–10) мы знаем – она наша, человеческая. Но она не только человеческая, но и природная, потому что она осуществляется посредством участия процесса самоорганизации такой природной материи, как нейроны нашего мозга. А они, как мы уже показали ранее, принципиально ничем не отличаются от молекул воды, самоорганизующихся в «ячейки Бенара» или от электронов, самоорганизующихся в «поток», беспрепятственно текущий через решетку металлического проводника, перешедшего в сверхпроводящее состояние.

Так почему бы нам не распространить нашу, человеческую, методологию создания новизны в нашем интеллекте на процесс творения новизны самой «доисторической» Природой.

Но что мы должны сделать для этого? В первую очередь, мы должны включить в природную методологию то, что предшествует деятельности Ума Природы как самоорганизации материи любой из ее открытых систем. Как мы ранее уже установили, деятельность Ума как в Природе, так и в интеллекте человека продуктивно мыслящего – правда, мыслящего на иррациональном, бессознательном этапе – идентична. Но мы уже установили, что процессу инкубации и явлению идеи в наше сознание в обязательном порядке предшествует глубинная проработка вопроса на предварительном этапе рефлексии-1. Она – обязательное условие создания идеи. Но что все это значит? Скорее всего, это значит то, что и деятельности Ума Природы должно предшествовать нечто подобное тому, что предшествует созданию нашей идеи. А предшествует этому собирание исходных сущих – в процессе рефлексии-1 – в предполагаемую идею. Но этап этой рефлексии есть не что иное, как создание идеальных – идеальных в смысле происходящих на сознательном уровне – условий и предпосылок к тому, чтобы наступил процесс самоорганизации (Ума) природной материи в структурах нашего мозга.

Значит, на уровне «доисторического» бытия мы должны найти такие условия и такие предпосылки, которые бы способствовали флуктуациям природной материи с последующим выходом на точку бифуркации. И такие условия и предпосылки должны носить материальный характер, поскольку, как мы указали выше, в Природе самой по себе, «доисторической», нет ничего идеального, в ней все материально. Так что на статус аналога рефлексии-1 вполне могут подойти перечисленные нами выше граничные и начальные условия системы, поскольку:
- они и материальны по своей природе,
- они же предшествуют акту самоорганизации,
- они же и обуславливают наступление последнего.

Как, например, предшествуют и обуславливают наступление «неустойчивости Бенара» и создание (человеком-экспериментатором) вполне конкретной конструкции, и вполне определенное ее расположение, и подведение тепловой нагрузки вполне определенного значения и т. д.

И нам ни в коем случае не надо упускать из виду, что поиск тех «начал и причин», которые, по Аристотелю, являются предметом «первой философии» (то есть метафизики), и о котором (поиске) нам неустанно напоминает Хайдеггер, есть не что иное, как поиск новизны. Потому что свершается он с единственной целью – создать (открыть) нечто новое. Иначе, зачем осуществлять этот поиск? Но эта новизна не создается в одночасье. Она возникает по определенной методологии, включающей в себя акт спонтанной самоорганизации, положим, нейронной материи нашего мозга, если мы говорим о нашем, человеческом бытии, то есть о нашем продуктивном мышлении, создающем эту новизну.

Но если в «доисторической» Природе нет нейронной материи, – но в то же время есть множество других видов материи, – то это вовсе не значит, что в ней нет методологии возникновения новизны. Она есть. Но представлена она, как мы ранее уже установили, в несколько ином (усеченном) виде, поскольку в этой природе нет человека с его способностью рефлексировать на логическом уровне. А потому в этой методологии нет аналога рефлексии-11, потому что новизна возникает сразу же в материальном виде («ячейки Бенара», сверхтекучесть жидкого гелия, гидродинамический турбулентный режим потока воды в трубе (при числе Рейнольдса выше примерно 10000) вместо ламинарного режима и т. д.). Это, во-первых.

А во-вторых, в ней, в этой методологии – кроме, конечно, главной ее составляющей в виде действования Ума как спонтанной самоорганизации материи – есть аналог нашей рефлексии-1 в виде перечисленных нами выше исходно-граничных условий. Именно поэтому мы полагаем, что и в Природе возникновение новизны имеет «идейный» характер, то есть характер сходный с тем, по которому происходит возникновение идей в нашем интеллекте: собирание готовых исходных сущих, взаимосвязывание их в единый комплекс и т. д.

Иначе говоря, исходными сущими в «доисторической» Природе являются те сущие, которые комплектуют и создают начально-граничные условия для того чтобы было достигнуто неравновесное состояние материи этой системы, а вслед за тем наступила точка бифуркации (невозврата), автоматически приводящая к трансформации старой системы (до бифуркации) в систему с новыми параметрами и новым эффектом, ранее нам не знакомом. Это и будет самоорганизацией природной материи, никоим образом нами не предполагаемой и не ожидаемой в своем конечном эффекте. (Ожидал ли Бенар увидеть «ячейки» потоков ртути в сосуде (1900г.), или ожидал ли Камерлинг-Оннес обнаружить сверхпроводимость металлов (1911), а Капица – сверхтекучесть жидкого гелия (1938г.)? Да и кто ожидал возникновение эры Интернета?).

И действительно, представим себе, что в самой Природе (в отсутствии человека) сама собой «собралась» открытая система подобная той, что описана Пригожиным для демонстрации эффекта возникновения «неустойчивости Бенара». И на эту систему начал воздействовать «управляющий параметр» в виде все возрастающей удельной тепловой нагрузки, в вт/м2. В таком случае, – при вполне определенном значении этого «параметра» – материи молекул воды ничего не останется как спонтанно самоорганизоваться в шестигранные конвективные потоки, омывающие поверхности обеих пластин. И результатом этого станет
-  не только изменение гидродинамики потоков воды между пластинами,
- и не только изменение режима передачи тепла с теплопроводности на конвекцию,
- но и интенсификация теплопередачи в виде снижения разности температур между пластинами при постоянном тепловом потоке.

Вопрос только в том, с какой степенью вероятности в «доисторической» Природе могут возникать такие или им подобные системы, но уже наполненные другой материей и с другими «управляющими параметрами», воздействующими на эту материю. Можем ли мы принципиально отрицать, что возникновение таких систем и производимых ими новых, ранее нам неизвестных эффектов невозможно? Думаю, что у нас нет каких-либо оснований на это. Потому что самоорганизация материи в Природе происходит повсеместно и на всех уровнях ее существования: геномном, био-органическом, ментальном (нейронном), социальном, физическом и т. д. И неоспоримым доказательством этого является спонтанное возникновение идей в нейронных структурах нашего собственного мозга, возможно, самого совершенного творения живой Природы.

Можно даже сказать, что так подробно пытаясь понять феномен продуктивного мышления, мы «подкрадывались» к тому, чтобы понять, каким образом Природа сама по себе осуществляет «производство» новизны из своих собственных недр, то есть, не ориентируясь – как это делает социум – на продуктивную деятельность одного из своих же собственных созданий – человека как Подручного Средства. 

В связи с последним замечанием следует отметить: именно отсутствие человека в «доисторическом» бытии Природы побудило нас к поиску того вида мышления, которое без ущерба могло бы заместить человеческое продуктивное мышление. И, как оказалось, таким «заместителем» может быть Ум как спонтанная самоорганизация любой материи. Лишь бы, во-первых, эта материя была способна к когерентному поведению (по Пригожину), то есть к  взаимодействию ее частиц не только с частицами рядом расположенным (как в броуновском движении), но и с теми, которые находятся на дальних расстояниях. (Не здесь ли если не разгадка физической проблемы дальнодействия, то хотя бы демонстрация проявления «силы» дальнодействия?). И лишь бы, во-вторых, для такого поведения были созданы определенные начальные и граничные условия, каковыми могут быть: и открытость системы, и возрастание интенсивности «управляющего параметра» до вполне определенного значения, и неравновесность ее состояния, приводящая к флуктуациям, а затем и к бифуркации, и параметры самой открытой системы (конструктивные, гидродинамические, геометрические, температурные и т. д.), и характер ее взаимодействия с окружающей средой и т. д.

И мы уже задавались вопросом: не является ли осуществляемая продуктивно мыслящим человеком методология возникновения новизны не столько всего лишь намеком, сколько путеводной звездой к познанию того, как в самой Природе происходит это возникновение. Иначе говоря, если человек производит новизну, и если Природа ее тоже производит, то нет ли чего общего в методологии ее творения. Вот это мы и стремились обнаружить, анализируя и то, как «работает» наша идея, осуществляя методологию возникновения новизны для насущных нужд социума, и то, как «работает» идея спонтанной самоорганизации природной материи, по Пригожину.
Вот здесь, в качестве небольшого отступления от темы, остановимся на вопросе свободы воли: У кого есть свобода выбора: у человека или у Природы?

Сначала о свободе воли человека продуктивно мыслящего, то есть бытийствующего. Есть ли она у него? Думается, что ни о какой свободе выбора не может быть и речи. У человека нет иного выбора, как выбирать из уже выбранного, из уже представленного ему. Наши чувства, воспринимающие окружающий нас мир, наши ощущения, улавливающие движения нашей психики, и наши представления, оформляющие вышеозначенное, уже определили сферу ими уже выбранного из того, что им уже было предоставлено. И мы не можем вы-браться из этой сферы и вдруг очутиться вне ее, вне оболочки этой сферы. И даже если бы мы вдруг оказались вне ее, мы бы не поняли, где мы очутились. Потому что наше сознание не узнало бы окружающей действительности. Как мы не узнаём той действительности, среди которой мы вдруг оказались в процессе сновидения. Мы не знаем, почему мы здесь и что означают наши видения.

Более того, наша свобода ограничена со всех сторон тем, что то, что нам предоставлено – нашим чувствам и нашему сознанию – уже выбрано тем социумом, в котором мы