вошел отец. Я от неожиданности вскочила на ноги и с испугом уставилась на него.
- Что, Дебра? Кажется, я тебя испугал, извини.
- Пап, я ведь теперь невеста Миталя?
- Конечно!
- А почему тогда ко мне так просто заходит мальчишка, который приносит еду, и вообще, все...
- Ты права, - отец немного задумался, - я скажу, чтобы тебе поставили засов. И спрашивали разрешение.
- Знаешь, я решила, что буду кушать со всеми. Мне нужно привыкать быть на людях.
Отец улыбнулся.
- Знаешь, а ты повзрослела! Но все еще так мало знаешь... Это моя вина. Я уже подыскал тебе компаньонку, которая будет обучать тебя. Он приедет сюда вечером.
- Спасибо, пап. Ты ездил искать мне компаньонку?
- Ну... не совсем. Я проводил твою няню. Она и рекомендовала мне компаньонку, которую хорошо знает сама. Миталь приедет через день за тобой, чтобы отвезти тебя в город развлечься. Хочешь?
- Конечно! Я только однажды была в городе, помнишь, ты меня возил?
Вскоре отец ушел, и я оставалась одна, лежа в глубоком кресле, пока в дверь осторожно не постучали и не попросили разрешения войти.
Это был наш столяр. Он разложил инструменты, попыхтел, осматривая дверь, потом начал прилаживать большой бронзовый засов. Эта возня продолжалась целый час. Потом пришла служанка и молча убрала мусор.
Как только она ушла, я с удовольствием опробовала засов и сразу почувствовала облегчение. Хорошее настроение стремительно возвращалось ко мне и, конечно, я воспользовалась этим, чтобы вдоволь полетать. У меня уже хорошо получалось, я почти без напряжения и не осознано управляла полетом. Только места было очень мало.
Я парила под самым потолком, когда услышала шорох, посмотрела вниз и заметила, как из-под двери показался желтый листок бумаги и тут же раздался топот убегающих ног. Я чуть не упала от удивления, не вполне удачно спланировала вниз и подняла листок. На нем было что-то коряво написано. Мне стало обидно. Я до сих пор не умела читать. А тот, кто написал, конечно же, умел. Почему я такая? Понятно, почему. Я всегда была нелюдимой затворницей.
Что же делать? Любопытство оказалось сильнее меня. Я положила бумагу в карман и вышла из комнаты. Моя подруга умеет читать.
Облака нависли совсем низко над землей и прохладный влажный ветер трепал мне волосы, пока я бежала к соседям. Было пустынно и безлюдно вокруг. Никто не выходил без дела в такую погоду.
Мне повезло: Дика была у себя и оказалась не занята.
- Привет, Дика! - запыхавшись, проговорила я.
- Привет, Дебра! Что-то случилось?
- Не хочешь погулять?
- В такую погоду? Нет, не очень. Лучше поболтаем здесь.
Я уселась рядом с ней.
- Хочешь, что-то покажу?
- Покажи!
Я протянула ей бумажку и жадно начала следить за ее лицом. Ее брови полезли вверх, и она слегка порозовела.
- Вот это да! И ты что, пойдешь, как дура?
- Нет, конечно!
- Правильно! А кто это написал?
Значит, записка без подписи.
- Откуда я знаю? Просунул кто-то под дверь и сразу убежал.
- А он, наверное, здорово в тебя влюбился! - она хитро посмотрела на меня и засмеялась. Я тоже засмеялась в ответ.
- Знаешь, Берг мне рассказал, что вы сегодня сидели с ним на скале и кидали камни в море!
Улыбка слетела с моего лица.
- Он подошел, когда я там уже сидела. Но больше я с ним не буду разговаривать! Не люблю болтливых!
- Да он не виноват, - Дика весело махнула рукой, - он случайно проговорился, и я уж из него все вытянула. Не бойся, я никому не расскажу! Мы же подруги!
- Да, Дика, ты мне так здорово помогла, в тот раз... - я вздохнула, понимая, как много у нас оказывается общих тайн, и усмехнулась, - Если бы кто-то узнал, то, что ты про меня знаешь, ну, как Берг с меня платье сорвал, и то, что мы с ним долго разговаривали одни и про эту записку...
- Я же не дура такое говорить, Дебра!
Я почувствовала благодарность к своей подруге, которая не бросила меня даже после того, как меня предпочли ей и отобрали уже подаренную ей красивую цепь. Все-таки мир далеко не такой плохой, как подчас кажется! Мое настроение стало совсем беззаботным.
- Дика, - я радостно посмотрела в ее смеющиеся глаза, - сейчас я тебе покажу еще кое-что!
- О, как интересно!
- Только не падай в обморок! - я легко оттолкнулась от пола и взлетела. Позади раздался тихий сдавленный вскрик. Смеясь, я пролетела по всей комнате и опустилась перед подругой. Лицо у нее стало белым, а глаза широко раскрылись.
- Ой, я, кажется, испугала тебя!
- Как ты это делаешь, Дебра?!
- Я умею летать, Дика! - радостно прошептала я.
- Ты меня научишь?
- Если бы ты смогла, то я с удовольствием!
Дика осторожно и недоверчиво потрогала меня.
- Покажи еще раз, Дебра! Только не улетай далеко, я хочу все видеть.
Таких просительных ноток я никогда не слышала у Дики. Я невысоко поднялась над полом. И Дика, задрав голову, смотрела на меня, а сама заворожено ходила вокруг.
- Знаешь, у тебя за спиной какой-то прозрачный светящийся веер. Его видно на фоне темной стены.
- Знаю, - я опустилась на пол и достала черный камень.
- Смотри. Здесь нарисована фигурка с таким же веером. Этот человек тоже умел летать.
- Кто это?
- Я не знаю. Кто-то из расы, к которой принадлежу я и моя мама. Это мамин камень.
- Значит, я не смогу летать, - потускнела Дика, - Я же не из этой расы...
- Наверное, не сможешь, Дика... жаль, мы бы летали вместе.
- Какая ты счастливая, Дебра!
Я удивленно посмотрела на нее.
- Знаешь, я не чувствую себя счастливой... Здесь я не могу летать на людях. И меня мало кто понимает. Я даже не знаю где живут такие как я.
- Но зато здесь тебя многие любят, - она с усмешкой показала на лежащую рядом записку, и я смущенно свернула ее и торопливо сунула в карман.
- И Берг хоть и говорит, что ты ненормальная, но я-то вижу, как ты ему нравишься.
Я только вздохнула, хотя слышать такое оказалось приятно.
- Да, Дебра, у нас особенно не полетаешь. Толку мало от крыльев, если ими нельзя пользоваться.
Настроение у меня начало медленно угасать.
- Что-то у меня голова разболелась, - пожаловалась Дика, - извини, я полежу немного.
- Конечно, я пойду!
Я вышла, и порыв холодного ветра бросил в лицо горсть дождевых капель. Платье чуть было не задралось, но я успела прижать его руками и побежала по короткой дороге вниз с крутого склона. У самого подножия я поскользнулась на мокрой траве, но успела взлететь и спланировала вдоль оврага, стараясь не подниматься высоко, чтобы никто не заметил. Я еле успевала уворачиваться от больших камней и мокрых кустов, а дождь все усиливался. Платье прилипло ко мне, и холодный встречный ветер пронизывал насквозь. Глаза начало заливать стекающей с волос водой и я, не заметив очередной куст, со всего размаха влетела в него. Разодрав платье о цепкие ветви, я кубарем полетела на дно оврага.
Я тут же вскочила на ноги. Было очень больно. Голова слегка кружилась. Длинные царапины алели на моем голом теле среди лохмотьев, оставшихся от платья. В нескольких местах я густо измазалась глиной, и дождь неторопливо смывал ее. Я попробовала взлететь, но сразу поняла, что не могу, и полезла вверх по склону из оврага.
Когда я дошла до дома то так замерзла, что конечности слушались с трудом. Стараясь не показываться никому на глаза, я прошмыгнула в свою комнату, сильно дрожа, сняла лохмотья, вытерлась и оделась потеплее. Несколько раз непроизвольно кашлянула и, свернувшись в кресле под зимним пледом, вскоре заснула.
В полудреме я чувствовала, что меня зовет знакомый голос, но не могла заставить себя открыть глаза. А когда проснулась сразу поняла, что у меня жар. В комнате было уже почти темно. И некому уже было зажечь свечи. Я сделала это сама, слегка пошатываясь от головокружения, потом пошла к отцу.
У него были гости. Друзья - соседи. В плохую погоду они часто приходили вот так и подолгу играли в карты. Один из них тут же сконфужено вылез из-под стола, где отбывал наказание за проигрыш, бряцая о пол коротким мечом.
- Пап! Я заболела.
Он удивленно посмотрел на меня, извинился перед партнерами, которые стоически положили свои карточные веера рубашками верх перед собой и подошел ко мне.
- Я попала в этот дождь, когда возвращалась от Дики... - я закашлялась.
- Ясно. Пошли.
Он взял меня за руку и повел в свою комнату. Там у него была эта ужасная настойка из рома, чеснока, трав и табака. Он нацедил мне половину кружки. В другую кружку налил теплого еще морса.
- Пей все сразу.
- Пап, я не смогу!
- Давай, Дебра, это нужно, постарайся! Выдохни весь воздух, и быстро глотай все. Потом сразу запей морсом.
Так я и сделала. У меня потекли слезы, и я долго хватала ртом воздух перед тем как смогла залить огонь морсом. И как только я это сделала, ноги у меня подогнулись. Отец подхватил меня и отнес в мою комнату. Все поплыло и провалилось куда-то.
Я знала, что сейчас светло. У меня такие тонкие веки, что свет почти свободно проникает сквозь них.
- Дебра!
Я поняла, что меня давно уже зовут и распахнула глаза, тут же зажмурившись от непривычной яркости. Я отвыкла от света? Так было однажды, когда я долго болела и не могла выносить яркий свет.
- Дебра!
Я осмотрела свою комнату, но никого не увидела. Голова была тяжелая и хотелось пить.
- Дебра, я знаю, ты меня слышишь!
- Девен!!!
- Наконец-то! Я боялся, что совсем тебя потерял. Несколько раз звал и бесполезно.
Его голос был слабый, но отчетливый. И я почти не чувствовала его самого.
- Ты где?
- У себя дома. Мне только недавно удалось прийти в себя настолько, что могу разговаривать с тобой.
- Когда ты перестал отвечать, я подумала, что ты умер...
- Меня успели спасти.
- И ты еще не поправился?
- Скоро поправлюсь. Теперь все будет в порядке.
- И ты заберешь меня?
- Да, но это будет не так скоро, Дебра. Нам запретили летать в ваши края...
- Почему?
- Меня-то спасли, но при этом погибли двое... Их подстрелили ваши люди. Чтобы успеть, спасатели решили не ждать ночи и их заметили, когда они уже возвращались со мной.
От этих слов у меня заболела голова. Я поняла, что еще не выздоровела.
- Дебра! Что с тобой? Ты болеешь?
- Простыла под дождем. Когда летишь, то встречный ветер такой холодный...
- Ты летаешь?
- Да, у меня все получилось.
- А тебя никто не видел?
- Нет. Но я рассказала своей подруге.
- Дебра! Есть люди, которые охотятся за такими как мы! Будь очень осторожна!
- Она итак слишком много обо мне знает.
- А с простудой мы справимся легко. Я уже снова могу летать и лечить. Закрой глаза и полежи спокойно.
Так я и сделала и сразу же начала ощущать тепло, возникающее у меня внутри в середине тела. Оно разливалось по мне приятными убаюкивающими волнами. И когда волны дошли до горла то смыли всю боль, потом прокатились в голове, наполняя спокойным умиротворением. Эти волны одновременно разливались по всему телу, и когда они захватили низ живота и мои бедра, я почувствовала неизведанное еще блаженство.
Вскоре я заснула как ребенок. А когда проснулась, то был уже вечер. В дверь кто-то постучал.
- Дебра, ты спишь еще?
- Пап? Заходи!
Непривычно это прозвучало. Отец всегда заходил, не спрашивая. Он выглядел обеспокоено.
- Как ты себя чувствуешь?
- Все прошло, пап! - в этом я была абсолютно уверена.
- Хорошо. Но я хотел бы знать, что за царапины покрывают твое тело? Хорошо, что я сам тебя уложил, и никто больше их не видел.
- Я побежала от Дики когда дождь начался, поскользнулась и упала в овраг.
- Да овраг же в стороне от прямой дороги! Как ты могла в него упасть?
- Пап, это царапины от веток куста в
