т- Мама, мама, что я буду делать? Мама, мама, как я буду жить? Прожила полжизни неумело я, вот теперь решаю: быть или не быть! (стихи Е. Калигановой).
Вот такую интересную песню в исполнении молодых задорных девичьих голосов Василёк услышал однажды утром, выйдя из своего дома во двор. Песенка раздавалась с соседнего участка, принадлежащего клану Остроградских, но на этом участке давно никто не обитал. Теперь кто-то там завёлся явно живой и весёлый.
- Интересное явление, Евины дети, - буркнул тихонько себе под нос Василёк. – Как это явление называется?
- Вот теперь решаю: пить или не пить! – раздалось с соседского участка, но теперь эту песенку несколько переиначили мужские голоса. Потом один мужской голос доложил другому, что у него утро не задалось: в голове вава, во рту кака. Другой голос согласился с товарищем, что здоровье надо поправить, но категорически нечем, ибо вчера всё, что имелось, то и выжрали на радостях, что приехали в деревню.
Там за деревьями и густым кустарником кто-то веселился.
Скоро Василёк выяснил, что явление это называется ШЕФЫ.
«Шефы» - это уникальное явление в местной политэкономии. Василёк даже подумать не мог, что такое явление возможно, а оно, оказывается, есть и процветает. Смысл этого явления состоял в идее, что надо всем миром спасать сельское коллективное хозяйство «Путь Ильича», ибо колхоз опять стонет и задыхаться от очередного бедствия: небывалого и нежданно обильного урожая.
Что-то явно напутали классики марксизма-ленинизма с идеей стирания граней между социалистическим городом и социалистической деревней. С одной стороны, надо непременно стереть грани, но тогда очень кушать хочется, ибо вместе с гранями стирался и основной урожай. Если оставить грани, то окажешься сытым, но не сразу, ибо этот урожай, надо сначала собрать, где-то хранить, потом переработать, потом доставить до потребителя.
Нарисовалась целая индустрия. Но согласно азам марксизма, лишь стирание граней позволит построить коммунизм. Дилемма: или коммунизм, или голодать надо. Злые языки говорили, что грани не сотрёшь, разве что водородной бомбой, дустом не получается. Мудрое партийное руководство решило, что пока стирать грани преждевременно, и даже обязало сельских жителей разводить всякую живность на своих подсобных участках. Под живностью понимались не тараканы, блохи, клопы и всякие мухи с паучками, а куры, гуси, поросята, коровки, и даже кролики с их ценным диетическим мясом и мехом. Но сельский народ уже не очень торопился руководствоваться указаниями любимой партии, а как истинный марксист всячески норовил сбежать в город поближе к цивилизации, подальше от навоза.
К 1973 году селяне научились работать так же, как и их сограждане в городе, то есть шаляй-валяй, абы как, спустя рукава, и даже не бей лежачего. Вот поэтому и потребовалось идеологическое обоснование такому явлению, как шефская помощь селу. В основе идеи базировался банальный голод, который, как говорят, не тётка. Ибо, как потопаешь, так и полопаешь. Ещё можно купить хлеб в Канаде. Как эти канадцы умудрялись выращивать хлеб в таком количестве, то загадка.
Шефы, а это, если всмотреться в них, обыкновенные горожане, призывались спасать урожай, а заодно, и задницу местного руководства. Теперь в стране все считали себя специалистами в области строительства, медицины, педагогики и особенно сельского хозяйства. Некоторые, особо одарённые городские обыватели, научились отличать даже озимые подсолнухи от ярового поросёнка. Ну, раз народ такой грамотный, то ему и карты в руки, то есть пусть себе работает ещё и на свежем воздухе в деревне. От народа не убудет, а работа только укрепит его здоровье и веру в будущее справедливое общество. И повалил народ из города в деревню стремительным домкратом в сезон битвы за урожай, или с урожаем, как шипели некоторые несознательные. Например, руководство Воронежского ПО «Электроника» доложило в Обком КПСС, что его работники ударно отработали на объектах сельскохозяйственного производства 244818 человеко-дней в году. Дней, а не часов! Когда этот коллектив делал электронику, то совершенно непонятно.
Но в деревню Девица прибыли не доблестные работяги с ПО «Электроника», а сводная группа залётчиков из Воронежского сельскохозяйственного института в количестве тридцати студентов третьего курса обоего пола во главе с молодым преподавателем и двумя студентками медицинского института. Всю эту весёлую ораву, по распоряжению Фадеева, поселили на «временно» пустом участке Остроградских. Орава состояла из двадцати студентов и десяти студенток.
Председатель распорядился поставить на участке три палатки, в которых, учитывая августовское тепло, пусть и обитают студенты-шефы. Преподаватель, медики и поварихи из студенток обитали в доме. Фадеев также просил Тимофеевну помочь с приготовлением пищи для студентов. Та, естественно, согласилась. Почему бы не помочь хорошему человеку?
Из удобств для студентов соорудили, на скорую руку навес, где они должны обедать и два скворечника типа «М» и «Ж» в отдалении. Купать студентов после трудового дня предполагалось в новой бане Тимофеевны. Воду для бани и дрова для печи должны заготавливать дежурные из студентов. А остальные должны ударно трудиться в поле и на ферме.
Василёк понял, что студентов надо спасать, особенно страдающих с похмелюги. Спасать решил своими конфетками «Коровка», ну, заодно, и диагносту работа намечается. Новые тридцать человек в коллекцию, это для диагноста счастье. Ну, пошли, что ли знакомится со студентами.
Василька студенты встретели индифферентно, но конфетки «Коровку» они слопали с удовольствием. Студенты уже знали, что соседями у них семья, состоящая из старой бабки и её внучка, немного скорбного на голову, но ребёнок смирный, не кусается. Сейчас студенты сервировали свой стол для совместного завтрака и переговаривались между собой. Василька они не гнали, но и внимания на него особо не обращали. Крутится под ногами что-то мелкое и дурное, ну и пусть себе крутится. Зато Василёк во все уши прислушивался к их разговорам и получал массу новой и удивительной для него информации из первых уст.
Василёк прекрасно знал, что всё в нашей уважаемой Вселенной подчиняется строгим законам, поэтому ничего не происходит просто так. Значит, есть какая-то сермяжная правда, что студенты оказались в это время и в этом месте.
Сами студенты пока ещё не очень акклиматизировались на новом месте: многие из них думали, что едут в непролазную грязь, слякоть, холод о голод. Но большинство студентов ВСХИ сами происходили из сельской местности. Они готовились к худшим условиям, а тут, оказывается, ещё и кормят, и баню топят. Сам декан факультета, отправляя своих студентов в деревню, напутствовал их со слезами на глазах, что они едут на битву за урожай, ага. Теперь надо чувствовать себя мобилизованными бойцами в общем строе и немножечко на фронте.
Василёк всю информацию мотал на ус, при этом, не забывая давать работу диагносту. Вот несколько парней стали делится мыслями: мы думали, что здесь бардак, а здесь ещё не так и плохо. У страха глаза велики.
- Бардак это хорошо, - мечтательно сказал один парень. – Если заведут здесь строгий порядок, то нам придётся вкалывать как негру на плантациях, забудем даже про выпивку и баб. Благодарите, ребята, судьбу за то, что у нас порядка не было, нет, и не будет.
Несколько эклектичное заявление.
Возникла даже небольшая дискуссия по поводу думок о женских прелестях после каторжной работы. Коллективный разум решил, что всё равно будешь думать о бабах, даже если устанешь. Здесь с этим хорошо. Во-первых, наши девки здесь, во-вторых, две медички, видели какие симпапулечки с большими … глазками. Может ещё и в деревне есть слабый женский пол, и желательно, чтоб он оказался совсем слабым на передок. Гы-гы.
- Таааак, - подумал Василёк. – Надо проверить всех студентов на предмет венерических болезней. Это у Пушкина «…я помню чудное мгновение…», а у нас это называется «беспорядочные половые связи».
Некоторые мужские особи из студентов считали себя оптимистами и надеялись на доступность местных дам. Женщины, ведь они, как мороженое: сначала холодны, а потом тают и становятся липкими.
Студентки на такие заявления только фыркали и заявляли, что таких глупых ребят они определят на роль «в семье не без урода», однако, без которых немыслима жизнь нашего здорового и сплочённого коллектива. Куда ж без дураков?
Василёк впитывал народную мудрость и старался не отсвечивать, но им заинтересовалась одна студенточка. Она, под смех других студентов, от нечего делать стала учить ребёнка считать. Василёк пыхтел, таращил глаза и безбожно путал числа. У него после тройки шла восьмёрка, а после семёрки четвёрка. Из бестолкового Василька никак не получалось сделать второго Пифагора. Обучение закончилось, когда на вопрос, что идёт после десятки, Василёк с надеждой на правильный ответ ляпнул, что идёт Валет. Учительница после этого потеряла к нему всякий интерес. У неё не получилось стать для Василька путеводной Полярной звездой в математике. Да и ладно. Профессору математики как-то примитивная арифметика не нужна. Пифагора не получилось из Василька, да и не могло получиться, ведь он, хвала Сократовской лысине, в уме считал гораздо лучше какого-то мифического Пифагора - считал как калькулятор. Даже таблицы Брадиса Аламеда знал на память.
[justify] На другой день, после акклиматизации, студенты получили наряды на работы: часть должна отправляться на ферму, а большая часть – в поле. Те, кто попал в поле, должны там собирать плоды какой-то смутно знакомой растительности. Судя по величине поля, студенты поняли, что им хана. Это в прошлом 1972 году случилась засуха, а сейчас урожай выдался
