К взрывчатке на плоту прикрепили детонатор, к нему шесть метров бикфордова шнура и подожгли его. Этого времени должно хватить, как планировалось, чтобы произнести очередной тост и укрыться в траншее. А потом любоваться красивым бу-бухом и вылавливать оглушённую рыбу. Плотик оттолкнули от берега, и он поплыл, весело дымя горевшим бикфордовым шнуром. Потом произнесли тост, выпили, и тут Фадеева осенило:
- Братцы, а куда поплыл ваш плотик?
Действительно, а куда он поплыл? Вот этот нюансик, в виде течения реки, никто и не учёл. А плотик поплыл, естественно, по течению. Естественно, к новому красивому мосту. Когда плотик уверенно добрался до опоры моста, все офицеры и Фадеев, уже протрезвели. Дальше произошло то, что и должно произойти, а именно, красивый бу-бух и хрясь. Взрывом покорёжило опору моста, и он весь как-то скособочился. Стоял мостик красивым, а после взрыва стал не очень красивым.
- Михаил Аполлинарьевич, - обратился главный сапёр к председателю. – У вас ещё остались материалы для ремонта моста?
- Эх, опять что-то взрывают, окаянные, - услышав отдалённый грохот, крестилась Тмофеевна.
Некоторые из жителей деревни стояли за линией оцепления и с любопытством чего-то ждали. И дождались большого бу-буха. Среди не очень густой толпы толклись и братья Зосимовы.
- Кирюха, - обратился к брату Иван. – Кажись военные с Фадеевым наш мостик к ебеням взорвали.
- Да, - солидно пробасил Кирюха, - Так и задумано. Это чтобы новый хороший мост соорудить. Понимать надо.
Вдруг Васильку пришло срочное сообщение от инспектора из Высшей цивилизации. Высший разум писал, чтобы подконтрольное разумное существо рассмотрело следующий вопрос: «Крашеные артефакты» - пять комплектов, «Сиротский бутерброд» - пять комплектов, «Упаковка» - пять комплектов. Поощрялась разумная инициатива разумного существа. На всё про всё давалось три дня. Угу – подумал Василёк и пошёл на ферму предупредить деда Матвея.
Дед Матвей, как всегда добросовестно ошивался на ферме. Поискав деда, Василёк сделал ему знак, что надо бы пошептаться тет-а-тет, типа перетереть проблему наедине. Дед Матвей, как заправский агент, огляделся на предмет хвоста и последовал за пацаном. В укромном месте около фермы пацан изложил деду проблему:
- Дед, с тебя крашеные яйца. Эта бракозябра хочет их пять штук, но ты изобрази штук десять, на всякий пожарный случай.
- Дык, изображу, - закивал головой дед. – Как у Пикассо получатся, ёпрст.
На этом переговоры заговорщиков окончились. Дед поспешил на ферму к коровкам, ещё он знал, что скоро придут к нему прямо на ферму гости. Эти гости - не простые, а все деревенские малолетки, у которых вдруг дед стал предметом обожания и почитания на почве дедовых рассказок. С тех пор, как у деда появилась подаренная обширная база знаний, он пристрастился к чтению. Причём читать можно и ночью, да хоть с закрытыми глазами. Дед задавал базе вопрос, который его интересовал, а база тут же предлагала ему прочитать соответствующий документ. Таким образом, дед пристрастился к чтению. Прочитанный материал требовал обсуждения, а с замотанными жизнью взрослыми обсуждать литературу трудно. Они или смеялись над дедом, как, право слово, дурни какие, или пытались увильнуть от дискуссии. А вот детишечки смотрели деду в рот и внимали. Правда детишечек интересовали только сказки или приключенческие рассказы. Да сколько хотите. Их есть у меня уйма. И дед начал читать детям сказки и народные былины про богатырей земли Русской. Естественно, начал с русских народных сказок. Причём читал с объяснениями, так как база давала не только текст, а и серьёзное филологическое объяснение произведения. Дети верещали от восторга. Дальше, больше. Дед рассказывал истории из иностранной литературы. Робинзон Крузо пошёл на ура вместе с приключениями Джима Хокинса. Про Маугли приходили слушать даже взрослые. Дети капитана Гранта – произвели фурор. Для самых мелких шла хорошо Репка, сказки Пушкина и басни Крылова. Причём дед не просто читал текст, а делал это артистично, изображая всё в лицах. Если это попрыгунья стрекоза, то дед прыгал, как стрекоза. Если это работящий муравей, то дед изображал тяжёлую работу. Для старших детей и тексты находил серьёзнее, хотя Русские былины, это вообще-то весьма серьёзное чтиво. Дед старшим рассказывал о подвигах Геракла, о похождениях хитромудрого хаджи Насреддина, о джинах и волшебных лампах всяких там Алладинов и о приключениях Синдбада-Морехода. Историй «он знал» море, и все они в интерпретации деда становились предметом искусства художественного слова: всё изображалось в лицах и с матерком. Короче говоря, дед Матвей заменил детям библиотеку, телевизор, радио и театр: один в нескольких лицах. Обычно, дед выступал перед детьми где-нибудь в деревне, сидя на лавочке или на бревне. Но постепенно дети стали третировать деда и на ферме. Дед – бросай эту работу и рассказывай сказки. Не, ну работу дед бросать не хотел – это, считал он, непедагогично. Молодое поколение должно видеть труд и приобщаться к труду. Поэтому принесите коровкам еду, травку какую, а я вам расскажу про … коров, об их болезнях, о том какие в них паразиты водятся, о породах. А уж вечером приходите слушать очередные волшебные истории из мира мировой литературы. Взрослые тоже слушали рассказы. Некоторые впечатлительные женщины даже плакали над судьбой литературных героев. Жалко им до слёз французского паренька Гавроша или нашего Мальчиша-Кибальчиша. Да и гибель в огне оловянного солдатика доводила детей и взрослых до слёз. Но лились и слёзы умиления, когда дед рассказывал о русалочке Андерсена или про медведя Умку. Вот она сила искусства. Хоть и подавалось это искусство приправленное матерками. Ну, по-другому дед не мог говорить, ёпрст. Конечно, любой заслушается его историй. Мля, как придумает. Недавно рассказывал про английскую девочку, наевшуюся грибов, а потом утверждавшую, что она побывала в волшебной стране.
Василёк пребывал в диком восторге, чуть ли не до усрачки, что дедушка увлёкся просто литературой, а не, прости Господи, политикой или философией.
Василёк сам несколько раз слушал, находясь в толпе детей, разглагольствования деда. Эти дедовы россказни дали толчок к тому, что попаданец вдруг сам увлёкся русской и восточной литературой. Для него вдруг открылся фантастический мир, о котором он совершенно не знал. Живя в Испании и в Америке, он о русской литературе знал как все: есть Чехов, которого надо читать, есть нудный Достоевский и Толстой. О восточной литературе он вообще ничего не знал. И всё. Тема закрыта. Внезапно он осознал всю грандиозность русской и восточной литературы. Стал читать редкие книги и комментарии к ним. Это занятие, чтение книг, стало теперь в его жизни чуть ли не основным. Во всяком случае, оно отбирало много времени. Теперь его время распределялось так: прокачка основного умения, чтение книг и немного прогулки. Причём Васильку очень понравились не только книги из русского имперского времени, но и советская литература. Особняком стояла восточная литература. После прочтения сотен книг, в том числе на санскрите, Василёк сделал вывод, что самый мощный писатель всех времён и народов - это Низами. Хотя и Навои, и Омар Хайям тоже великолепны. Советская литература тоже приятно поразила своей мощью и смысловой нагрузкой. Это надо же, писатели жили в тоталитарное время, а написали такое. Может и не такой уж тоталитаризм здесь, раз появилось сразу столько великолепных произведений. Аламеду буквально потрясла книга «Мастер и Маргарита» Булгакова. Открытием стал Блок, Маяковский и Есенин. Однако судьба этих всех авторов весьма печальна: почему-то в России власти слишком пристально надзирали над написанием слов, и многих авторов, слишком много пишущих не в тему, просто уничтожали. Убиты Пушкин, Лермонтов, Есенин и Маяковский, или их довели до самоубийства. Застрелился Фадеев. Спился Шолохов. Выперли из страны в американские ебеня Бродского. Практически запрещалась фантастика. Кое-как проскочил через цензуру Беляев. Но, всё равно, советская литература - вещь мощная. Плохо только одно: ограниченный доступ населения к книгам. Библиотеки имелись, но за интересными книгами стояли очереди. Книжные магазины открыты, но там засилье политической литературы, а её мало кто читает. Художественная книга оказалась в большом дефиците, как популярных советских авторов, так и иностранных. До появления интернета люди трепетно относились к напечатанной на бумаге книге. Популярную книгу вообще трудно достать. Поэтому для Василька стало счастье, что юродивый дед Матвей читал детям книжки, приобщал тем самым детей не жить равнодушными баранами, какими росли их сверстники американцы. И дети счастливы, и дед находился при деле: теперь ему некогда думать о победе мировой революции, о румынских шпионах и происках марсиан. Впрочем, с «сатурнами» он лично познакомился. Неплохие, в общем-то, ребята оказались.
А вот советские газеты лучше до обеда не читать…
Глава семнадцатая
[justify] Вот же беда с этой деревней Девицей, – думал участковый Мухин, объезжая свою землю. То народ что-то такое сообразит, что на голову не наденешь, теперь военные с ними переопылились и мост взорвали. Теперь опять его ремонтируют. Воздух у них, что ли такой, с распылённой в нём придурью? Может не ездить в эту Девицу сегодня, ну её. Целее мозги будут. Но, однако, долг требует. Долг-то требует, только пистолет в сейфе оставлю, от греха подальше, а то перестреляю там всех. И на Выселки надо бы съездить, узнать, не отжигает чего там ненормальный дедушка. Настроение от мыслей о дедушке совсем испортилось.
