Сам себя, впрочем, как и других «крупных» математиков, Василёк не считал авторитетами. Вообще он не считал никого авторитетом в науке. Он всегда говорил своим студентам, что когда главным критерием истины в науке становится мнение авторитета в науке, то от такой науки надо держаться подальше, ибо она тогда легко становится обыкновенным мракобесием или разновидностью религии. Доказывал он своим студентам этот постулат, отсылая их посмотреть теорему Байеса, в которой говорится, что апостериорная вероятность может только приближаться к ста процентам, но никогда не сможет достичь этого показателя. Он убеждал своих студентов относиться к жизни философски, а к науке с большой долей скептицизма, особенно к теоретической физике, которую он считал шарлатанством. Любая наука никогда официально ничего не доказывает - она просто ищет подтверждения или опровержения существующих общепринятых теорий, пока степень уверенности не приблизится к нулю или ста процентам. Всегда должна иметься возможность поменять своё мнение на какую-нибудь теорию, если появятся достаточно убедительные доказательства. И самое главное, студенты должны смотреть на существующую жизнь реально. Эта жизнь, просто еще одна вероятность, дрейфующая в безмерном пространстве неопределенности.
Хоть и говорил Аламеда студентам, что нет авторитетов, но, почему-то именно его все считали авторитетом. Особенно после опубликования так называемых Трёх Гипотез Аламеды. После опубликования Аламедой своих идей, в научном мире поднялась настоящая буря. Даже далёкие от науки люди обсуждали ТГА – так вскоре стали называть Гипотезы Аламеды.
Первая Гипотеза – это соотношение объёмов и следствия, вытекающие из этого соотношения. Представьте огромный объём пространства – с десяток триллионов галактик типа нашего Млечного пути. представьте, что этот объём заполнен только космическим газом, состоящим из отдельных элементарных частиц. Сколько времени должно пройти, чтобы космический газ сконденсировался в звёзды? Много времени, очень много. Но вот мы имеем звёзды. Теперь внимание, какой объём занимают горячие звёзды по сравнению со всем объемом пространства? Несомненно, что мизерным. Звёзды порождают холодные планеты. Теперь два вопроса. Сколько времени пошло на создание планет, и какой объём планет по сравнению со звёздами? Ответ очевиден: времени на создание планет пошло гораздо меньше, чем на создание звёзд, а объём планет мизерный по сравнению со звёздами. Идём дальше. Органика. Опять два вопроса относительно органики. И опять замечаем: на создание органики пошло времени меньше, чем на создание планеты; видим и то, что объём органики мизерный по сравнению с планетой. Органика обзавелась разумом. Опять те же два вопроса зададим себе. Ответим на них и заметим, интересные вещи: материя всё усложняется, но на каждое революционное преобразование тратится всё меньше времени, но и объём сложной материи резко уменьшается. Что мы видим? А видим мы резкое ускорение при создании более сложной системы. Из этих соотношений можно сделать футурологический прогноз: за относительно короткое время появится сверхсложная система, но по сравнению с думающей органикой, эта система займёт чрезвычайно малый объём. Мы уже видим зачатки такой системы, когда миниатюрный прибор соображает лучше человека. Люди свою миссию выполнили. Грядёт царство микроэлектроники, затем царство наноэлектроники, а затем и более сложных, совершенно непонятных нам структур.
Ох, и шум поднялся после опубликования статьи с Первой Гипотезой Аламеды, а ведь он предложил ещё две, и те оказались тоже поразительными.
Вторая Гипотеза говорила о природе времени, ни больше, ни меньше. Аламеда выдвинул Гипотезу о дискретности времени и предложил Модель. Представьте, говорил он, элементарную частицу в триллион раз меньшую, чем даже фотон. С точки зрения математики противоречия нет, а физика нас не интересует. Эта частица многогранная, точнее она имеет N-граней. И все эти частицы распределены по пространству равномерно и строго ориентированы. Задача этих частиц одновременно испускать некую энергию через определённую грань. Грани даже можно пронумеровать. Сейчас «зажигается» грань номер один на всех частицах; через миллиардную долю секунды зажигаются все грани под номером два и так далее. Понятно, что испускаемая энергия и создаёт Вселенную номер один, затем номер два и так далее. Вывод: таким образом, создаётся Мультивселенная, вбирающая в себе неимоверное количество Вселенных, но живущих только тогда, когда «мигает» соответствующая грань.
Вторая Гипотеза тоже вызвала шквал обсуждений. Но, Аламеда предложил и Третью Гипотезу, названную им «Смерть». Он привёл в своей статье латинскую поговорку: «Бойся жить, а умирать не бойся. Metues vitae, non metues mori». Третья Гипотеза Аламеды основывалась на фракталах.
Фракталы – это самоподобные системы. Представьте, писал Аламеда, следующий процесс: мы начнём изучать обратный процесс, например, в эволюции человека. Заметим, что когда-то человек появился из неизвестного животного, оно в свою очередь из ещё более древнего. И так далее. В конце концов, мы упрёмся в одну единственную сложную молекулу, вдруг решившую под действием окружающей среды делиться со скоростью – удвоение за каждые двадцать минут. Делаем вывод: мы с вами, все вместе, одно и то же существо. Одно единственное, только сподобившееся принимать различные формы. Если кто-то думает, что умерев он, наконец, отмучается, то его ждёт облом. Отмирает только часть мегасущества, но само существо практически бессметно. Нет никакого посмертного бытия, нет и погружения в вечность, нет и реинкарнации. Есть только ОДНО существо, выраженное миллиардами особей. Надо полагать, что задача этого существа – изучать Вселенную. Так что, фактически для нас смерти нет, разве что, если только Солнце не вздумает взорваться, да не сожжёт планету. Но даже при таком сценарии, скорее всего, осколки бессмертного существа, просто распылятся по всей Вселенной. И опять, при наличии условий начнётся непрерывное развитие.
Глава девятая
Какой вывод делаешь глупый Василёк о своём существовании в деревне? Вывод он делал такой, что в деревне жить скучно. Особенно зимой. Особенно в плохую погоду. Никто в гости не идёт со своими проблемами, никто не делится новостями деревенского, районного, областного и государственного уровня. Внезапно Василёк понял, что он стал интересоваться, прости Господи, деревенскими событиями. Оказывается, он сопереживает всем соседям, знает про каждую зверушку у соседей, знает про любую болячку этих соседей. Как-то все эти странные и недалёкие люди вдруг стали казаться родными и близкими. Кто бы мог подумать, здесь в деревне, очень часто, страсти кипят похлеще, чем описывал в своих пьесах сам Шекспир, а он знал толк в страстях. Да и старик Фрейд с интересом бы послушал некоторых местных аборигенов.
Так чего это он сидит как какой-нибудь даос, исповедующий философию У-вэй или «действие через бездействие»?
Кое-что в этой философии Аламеда считал верным с точки зрения математики. Например, постулат о том, что надо довериться ситуации и принятье её такой, какая она есть. Это хорошо сочеталось с формулой теории вероятностей: «Всё в этом мире предопределено по причине того, что случайностей нет, и не может произойти. Случайность – это непознанная закономерность». Поэтому надо ценить то, что есть, а у нас есть то, что дали ему от щедрот Высшей цивилизации. В конце концов, вторая жизнь, это возможность совершить прорыв в математике. Но без фанатизма. Сначала надо позаботиться о себе, о Тимофеевне, да и о соседях надо позаботиться … о колхозной и соседской живности тоже надо позаботиться. Это что получается, за всеми этими заботами и доктрину покорения мира не разработаешь? Времени не хватит. Хорошо хоть сейчас зима, и некто не ходит в гости, можно от забот спокойно отдохнуть. Вот только я отдыхать не умею.
Да, совсем забыл: жизнь прекрасна и удивительна, поэтому, что бы ни случилось, на физиономии должна сиять улыбка из разряда «я вас удивлю». Ага, бу-га-га-га. Только вот Тимофеевна от этого хохота пугается. Надо смеяться в гордом одиночестве, чтоб людей не пугать. Правда, Мурка? Ты моего смеха не пугаешься? Какая-то ты стала здоровая и лохматая, и ряшку наела вон какую, в миску уже не помещается. Так что, Мурка сogito ergo sum. Смирись с этим несправедливым миром и на миску свою не косись, не обломится нам с тобой от Тимофеевны до обеда, хоть мы оба треснем, как здесь говорят. Если мы треснем, то от нас произойдёт много всякой грязи. Тимофеевне тогда два дня убирать в доме. Я, Мурка, тут грешным делом подумал… Что говоришь? Надо думать головой, а не грешным делом. Так на голодный желудок плохо думается… Извиняюсь, виноват, я немного глуповат, особенно когда голодный.
Давай Мурка абстрагироваться от мыслей, типа как бы хорошо и много поесть. Будем выше этого. А вот твоя жуткая лохматость, Мурка, напомнила мне, чтобы я не забывал об артефакторике. Прикинь, блохастая, что я уже могу каждый день делать амулет с целой единицей силы … в день! Одобряешь? Надо нам с тобой за зиму сделать кучу таких амулетов и отдать по соседям… Тимофеевне я, таким образом, ещё и её нательный крестик зарядил, и её любимую чайную кружку. Сегодня, Мурка, я тебе на твою лохматую шею пришпандорю вот этот шерстяной ошейник. Носи и не снимай. Будешь теперь получать по единичке силы в день. Вот не надо со своими поцелуями мне в нос лезть, не благодари.
Скучать в одиночестве с Тимофеевной и кошкой Муркой не получилось. Даже, несмотря на плохую погоду. День перестал быть томным, когда в дом пришла соседка Варвара со своею внучкой Каринкой, которой уже тринадцать лет стукнуло. Девушка уже, только пока нескладная. Эту девицу Васильку уже приходилось лечить, и вот опять сподобилось. По плохой погоде она умудрилась простудиться, да так, что уже несколько дней состояние только ухудшается. Естественно, Варвара вспомнила о Тимофеевне, вдруг та поможет девчонке.
[justify] Василёк, сидя в сторонке, включил диагност. Беда. У этой Каринки сейчас приключилась настоящая бактериальная
