На планёрке Шингар, нарочно нудным голосом, уже двадцать минут воспитывал коллектив, который сидел весь зашуганный и обтекал. Сегодня досталось всем, ибо на всех коллег накопилось куча компромата, как блох на Тузике. Потом он перешёл к персоналиям. Особо остановился на грешниках и залётчиках Нахимове и Пахомове. Для затравки разноса, профессор поинтересовался у Нахимова и Пахомова: «Хотите «лепилы» знать своё будущее?» Те молчали, не зная, что и отвечать. Профессор продолжил: «Смотрите доктора недоделанные на мир сквозь чёрные очки. Купите в «Оптике» очки с самыми чёрными стёклами, и носите их, тогда точно узнаете своё незавидное будущее».
- И как это понять, - самым гнусным голосом начал чморить коллег профессор. – Гражданин Пахомов и гражданин Нахимов? Вы зачем у больного Яндайкина отняли фрукт под названием банан, который потом разделили и употребили в обе свои хари? Я вот напрягаюсь - что с вами случилось? Поделитесь с коллегами, что вас на это непотребство подвигло?
- Так, это, Яков Андреевич, - начал отбрёхиваться Пахомов. – Этот банан привезли из Африки. А там его негры собирали. У негров, у всех, как вы знаете, триппер нелеченный, поголовно. Вот зачем нам такое счастье, этого Яндайкина ещё и от триппера лечить?
- Так вы же этот банан сами и сожрали, - припечатал непутёвых коллег Шингар.
- Не, мы его сначала спиртом протёрли, мы же с понятием. Как можно просто так…
- То есть скрысятничали, значит, лошары педальные. На зоне вас бы за это под шконку загнали… На зоне вы наелись бы говна с корицей. Теперь объясните следующий момент…
Профессор нацепил очки и прочитал выдержку из истории болезни.
- Тааак… Больная Татьяна Ипатьева, тридцати трёх лет, образование семь классов, находится под наблюдением психиатров. Вы зачем, лишенцы, девушку к проктолагам отправили. Она их там чуть не покусала. Скандал вышел. Что же вы молчите за такую новость?
- Так, что же делать-то, Яков Андреевич, - это уже Нахимов стал отбиваться от заведующего. – Строго на основании её жалоб. Она сама при опросе заявила, что у неё внизу две дырки, причём задняя болит… Вот, мы её и отправили. Кто мог знать, что она имела ввиду выпавшие пломбы из нижних зубов…К тому же больная заявила, что сама медик со стажем и требовала анатомический атлас с голыми мужиками.
Коллеги начали издавать смешки, несмотря на саблезубый вид шефа. Но это оказались не все прегрешения неких Нахимова и Пахомова.
- Угу … угу … лишенцы … вот не пойму, почему только с вами происходят всякие премудрые вещи, - задал вопрос Шингар, и сам же на него ответил. – Это потому, что вы зону не топтали, баланду не хлебали, лес не пилили пилой дружба. Но, я вот думаю, что у вас ещё всё впереди, подельнички. Как сказал небезызвестный Лаврентий Палыч нашему воронежцу Железному Шурику: «Пилите, Шура, пилите».
Пора вам уже начинать изучать тюремный репертуар и зоновские законы … думаю, вам скоро это дело пригодится.
- Тюрьма не спиииит, тюрьма усжееее проснулась, - гнусным голосом пропел Шингар.
- Признайтесь коллегам, подельнички, зачем вы сына самого председателя горисполкома пристегнули ремнями к каталке и возили его в морг? Вы каким местом думали, кого можно пристёгивать, а кого нет? А я знаю, каким местом вы думали, предполагаю своим самым элегантным местом, жопой, кто не понял. Вот что вы скажете в своё оправдание? Думайте, только что говорите, может, народный суд и учтёт смягчающие обстоятельства. Мы с коллегами ещё подумаем: брать ли вас на поруки или нет.
- Тут, это, такое дело, - опять взял на себя ответственность Пахомов. – Этого девятнадцатилетнего сыночка почему-то привезли к нам, а не в психушку. Видите ли, немного он вены себе повредил от неразделённой любви, там хватило и перевязки. А вот успокаиваться он не хотел. Упёрся рогом. Говорит, что теперь жить не хочет, и всё такое. Начал сдирать повязки, биться головой о стенку, ударил медсестру, кусаться норовил. Буйный товарищ попался, хоть и сын председателя райисполкома. Вот и пришлось пристегнуть его ремнями к каталке. Что ж делать?
- В морг-то зачем повезли сыночка?
- Это чисто психологический приём в таких случаях, всегда так делают. Раз он на уговоры не реагирует, то я сообщил ему, что ладно, как хочет, тогда он станет почётным донором органов.
- И что дальше?
- Уже в коридоре морга он начал орать, что осознал и хочет жить, передумал, наверное, становиться донором органов.
- Угу … угу … вас, лишенцев, спасло только то, что этого мальчика отвезли всё-таки в психушку, а его папаша не хочет огласки … ибо там с его любовью всё не так просто. Его объект любви оказался, как бы вам сказать, того же пола, что и этот мальчик…Короче говоря, пидарасы они оба. Но вас это не оправдывает.
Профессор пожевал губами, потом вспомнил ещё один косяк доктора Нахимова. А это уже из рук вон плохо и непрофессионально. Такого профессор не прощал.
- Объясните нам, любезный Андрей Юрьевич, если сможете такой факт. Вот у вас, батенька, есть больная, которую вы наблюдаете уже несколько лет. Это Мария Фадеева, двадцати трёх лет. Мы все знаем эту больную. И вдруг вы пишете в её истории болезни всякую ересь, что состояние её сердца вдруг стало удовлетворительным, хоть на олимпиаду её посылай. И это притом, что на эту больную без слёз не взглянешь. Там непонятно как жизнь теплится. Эту больную можно студентам, как учебное пособие показывать или как ходячую рекламу к книге «Эффективная диета». Знаете что, уважаемый. Дайте все её обследования мне лично, почитаю на досуге о динамике процессов. Стыдно доктор так халатно себя вести по отношению к больным. Вот же помощники, всё самому и самому приходится делать. Вы, что не понимаете, что говорят её анализы крови? Да последний её анализ, как приговор народного суда. Я его стоя читал. А вы, с какого-то бодуна, её в здоровые записали. Может вам, доктор, профессию поменять? Например, дворником. А что, у нас все профессии почётны. Будете дворы подметать, вы же, всё равно, о больных не думаете. Вы думаете, как бы фрукт банан больного съесть. Как же мне стыдно через вас. У меня через вас даже нервы поседели. Вот вспоминаю, что даже по тюрьмам и лагерям таких докторов не чалилось. Да вас даже в тюрьму нельзя определить, ибо много чести.
Да, – с горечью подумал профессор, – измельчал доктор. Эти со скальпелем в руке на танк не бросятся. Зассут. Фраера, в натуре, беспонтовые, а не честные «лепилы»: так и норовят насрать в штаны и сыграть на гармошке.
И потекла вода в ручье, как сказал классик, стремительным домкратом… В том смысле, что к Тимофеевне резко зачастили сообразительные односельчане. Приходили по одному или скооперировавшись в группу. Пили чай с сахаром и вареньем. Потом шептались: «Видела соседка? Кучеряво живёт наша Тимофеевна. Чай у неё индийский. Вкусный, аж жуть – принцесса Дури называется». За неделю в доме у гостеприимной Тимофеевны перебывала вся деревня, некоторые по нескольку раз.
18 января, во вторник на Крещенский сочельник к Тимофеевне заявился Фадеев с Марией. Тимофеевна, как верующий человек, весь этот день должна соблюдать строгий пост, но гостей приняла, как могла. Фадеев сообщил, что завтра Марию повезут обследовать в больницу. Смотреть её будет лично воронежское медицинское светило, а сегодня они приехали для проведения дополнительного ритуала. Насчёт ритуалов Тимофеевну осенило, что надо расширить список, а то только молитва и вода. Народу нравится разнообразие. Вот поэтому, Тимофеевна придумала новшества, например, опускать в колодезную воду нательный крестик. Самое главное, что некоторые односельчане уверяли, что после такого ритуала их крестик как бы стал делиться своей волшебной энергией, самочувствие улучшалось. Некоторые, впрочем, говорили, что ничего не чувствуют, фигня это всё. Конечно, Василёк не мог превращать все крестики в амулеты, только один в день, так что не всем везло. Но, учитывая, что народ приходит постоянно, то он считал, что скоро всех односельчан осчастливит слабенькими лечебными амулетами.
[justify] Как оказалось, у Марии имелся с собой православный крестик, что даже для Фадеева стало открытием. Кто бы мог подумать, что этот крестик, побывав в колодезной воде и в руках
