и изюминки.
- Что я тебе скажу, уважаемый Яков, - философствовал Феликс. - Отношения с женщиной даже математически рассчитанные не гарантируют взаимности. Тут важны чувства и ощущения. Если нет чувств - просто не надо общаться с женщиной.
Оба родственника сошлись во мнении, что действительно без чувств общаться со слабым полом нельзя. Чувства – это главное в этом деле, поэтому общаться с дамами не тяжёлого поведения, особенно на трассе, западло.
- Я свои причиндалы не на помойке нашёл, чтобы вот так вот взять и засунуть их незнамо в какую дамочку, - разорялся Феликс. – В чём здесь цимес я не понимаю.
Яков его полностью поддерживал: не надо ничего засовывать в незнакомых дамочек. И вообще, чем меньше девушек мы любим, тем больше времени на сон. Вот только много девушек хороших, но тянет что-то на плохих.
Наверное, Феликс не очень хорошо разбирался в женской психологии и нейрофизиологии. Он не учитывал особенности физиологии и психики противоположного пола: сколь бы женщина ни была умна и сообразительна, всё равно, в конце концов, она будет руководствоваться своими эмоциями. Игра гормонов вызывает страсть, а ослепление страстью имеет настолько дьявольскую силу, что власть её над женщинами не знает границ. К тому же секс дает море удовольствия при минимальных усилиях. Пока Феликс философствовал на гендерные темы с Яковом Шаруном, его Гиска резво, но осторожно двигалась к соседнему кварталу, где стояла небольшая частная гостиница, принадлежавшая Феде. Расстояние не являлось преградой для порыва страсти. В это время сестра Ривка прикрывала Гиску от всяких неожиданностей. Феликс и подумать не мог, что его замечательная Гиска, немного упитанная в некоторых местах, весьма котируется у Феди.
Высокого, с мощной шевелюрой здоровяка Федю Гиска заприметила давно, впрочем, тот пылко ответил ей взаимностью. Совместная приязнь обосновалась двумя железобетонными тезисами, что не хлебом единым жив человек и нужно как-то жизнь разнообразить, но без фанатизма. С точки зрения Гиски у Феди наличествовала куча достоинств: он не болтал своей ерундой, а действовал с упорством перфоратора. Во-первых, он всегда готов к совокуплению с Гиской в любое время дня и ночи, как малолетний озабоченный пионер. Секс штука хорошая, как не крути. Во-вторых, Федя всегда торчал дома, заботясь о своих постояльцах. В-третьих, как говорил опытный в этих делах товарищ Ленин: «Главное, товагищи – конспигация, и ещё раз конспигация». Усадьба Феди вполне отвечала требованиям конспирации: отдельный вход в его апартаменты и безлюдный переулок. Всё это вкупе позволяло Гиске бегать к Феде, как только её Феликс отлучается в долгую поездку, да и в недолгую тоже. Феликс Шатуновский уезжает, а Гиска всеми своими конечностями становится на сладкую тропу телесного и душевного удовольствия. Федя – это вам не шлемазл Шатуновский, который дальше руля ничего не видит. Феденька обходительный и всегда удовлетворяет Гиску во всех отношениях, а не трендит ей постоянно, что у неё лишние килограммы висят не там где надо. Только опрометчивый шлемазл Шатуновский не в тему говорит ей о диете, а у Гиски от этого нервы. Какая диета? Федя, такой шалунишка, что долго имеет Гиску и без диеты: разнообразно и страстно, как в некоторых фильмах для взрослых, но это уже закрытая информация. И несколько лишних Гискиных килограммчиков его не смущают, как шлемазла Шатуновского, живущего на обломках старых пошлых истин, а пошлость, это всегда перебор, всегда 22 очка. Назло Шатуновскому сегодня ночью пойду на передозировку блинчиками с мясным фаршем, и заем всю эту прелесть кусочком тортика. Ах, Федя!!! Особенно рьяно Феденька ведёт себя по утрам: от усердия он так сопит, так сопит, как старый опытный паровоз, эксплуатируемый много лет. В такие моменты Федя для Гиски идеал мужественности, божеством хлеще некого модного бога Кузи. Не надо мыслить категориями «потом» и «завтра» - надо жить «сегодня» и «сейчас» - совместно решили Гиска и Федя. Быть примерной женой, конечно, можно, но скучно и неинтересно. А тут повеял свежий ветер желаний, сдувший верность, как семена одуванчика.
Если Гиску можно считать верной женой, так как она не бегала куда попало, а довольствовалась шлемазлом Феликсом и лапочкой Феденькой, то Реббека пошла дальше по тропе наслаждений, плюнув на мораль и погрузившись в пучину разврата. Ривка исповедовала тезис, что у настоящей женщины, именно у настоящей, должно состоять на балансе пять любовников, по количеству дней в неделе, а два дня выделяется на отдых и на родного мужа. Что посмеешь, то и пожмёшь, в этом деле клювом клац-клац не надо делать. Сейчас у неё имелось только два любовника, которым она присвоила имена «Понедельник» и «Вторник», да вот ещё подвернулся гигант Кузьма, работавший клевретом у самого Доктора – местной знаменитости, а это так пикантно. Кузьма клюнул на худосочные прелести Ривки и её насыщенный феромонами голос и, вскоре, получил имя «Пятница». Огромный Кузьма Ривку чрезвычайно воодушевлял: такой он весь огромный, как знаменитый артист Шваркенноген.
Кузьму назначили «Пятницей» - тихо давился от смеха Савелий. Хоть бы при нём не назвать Кузю этим прозвищем. Однако, пожелаем ему здоровья в личной жизни. Странная получилась парочка из-за своих физических параметров. Кузьме скорее подошла бы полноватая Гиска, а не её худая сестра Ривка.
Вечером Федя записал в своём дневнике: «Утром сегодня я грустил. С самого утра всё шло через ж… Я заметил, что у ворот вырос одинокий почти лысый одуванчик. На голове бедного растения осталось только несколько семян с парашютами, но налетел порыв холодного ветра и унес последние семена далеко-далеко от родного одуванчика. Теперь он остался стоять в пыльной траве одинокий и всеми покинутый, а его семена улетели на чужбину. Мало кто из них попал на хорошую землю: большинство брошено злым ветром в грязную лужу или на бесплодный асфальт. Несправедливость этого жестокого мира заставила мою душу грустить, а глаза увлажнились горькими слезами. Потом я заметил на дне моей кружки с остатками сладкого чая утонувшую муху. Утопившееся насекомое отнюдь не подняло моё настроение. Вместо обретения добра и света от этого мира, муха прочувствовала только страдания и жизненные неурядицы. У меня поубавилось святой веры в то, что мир справедлив. Немного мою жизнь скрасила подруга по имени Гиска, пришедшая навестить меня. В прямом смысле слова, мы с ней улеглись в кровать, и я понял истину, что лежать – это не сидеть. Говорили о философии. Я даже показал Гиске книжку с картинками по Камасутре. Гиска полистала книжку и сказала: «Ты бы мне ещё букварь за первый класс показал».
Глава восьмая.
Мысль номер 14 (я её сейчас выскажу, только развяжите!). Мы притягиваем к себе тех существ и те события, от кого и чего получаем большую эмоциональную нагрузку. Поэтому жизнь нам даёт то, что мы боимся или трепетно ожидаем. «И обретёшь ты то, на что рассчитываешь». Подобное притягивается подобным. В нашей жизни нет случайных встреч и событий. Всё предопределено, и это предопределение можно расшифровать в наших мыслях и окружающей действительности. Модели в своих мыслях стройте сколько угодно, но особо не пытайтесь понять необъятное.
Насчёт котят Доктор скидочек никому не делал, даже друзьям, даже старым друзьям, с которыми море водки выпито, и стая собак съедена на закуску. Доктор не вёлся на вид товарищей, сидящих перед ним с печальными глазами карликовой собачки пекинес.
Пришли сегодня поздним вечером к Доктору на посиделки старые друзья: Феликсович, Иваныч, Фомич и Климович. Феликсович сейчас стал большой шишкой - одним из руководителей математической школы, Климович из-за мрачности своего характера пошёл в физики, Фомич подвизался на филологическом поприще, а Иваныча торкнуло вдруг интересоваться биологией, особенно микробиологией. Но, Доктор, несмотря на такие разносторонние таланты своих друзей, оставался неумолимым: котят отдавать за просто так не буду, и торг здесь неуместен. Взывание друзей к совести, к чувствам и логике, не возымели успехов. Доктор был неумолим: котята есть дефицитный товар, штучный, можно сказать, поэтому друзья идут строем лесом. Цигель, цигель, все вместе. Правда, шанс есть: надо претенденту на котёнка доказать свою полезность обществу, обосновать, так сказать, свои претензии на уникальное животное. Доктор в этот момент держал котёнка на коленях и гладил его по шёрстке. Тот издавал мурчащие звуки. Четыре взрослых мужика жадными глазами следили за этим делом. Всем вдруг захотелось потискать котёнка, причём именно этого. В настоящее время в наличие имелся только один бесхозный котёнок, который возлежал на коленях у жадного Доктора, поэтому друзья вдруг стали конкурентами. Если бы Доктор знал, к чему приведёт его опрометчивое заявление об обосновании полезности для общества, то, наверное, он сто раз бы подумал, чем произносить такое провокационное заявление.
Обосновывать свою исключительную полезность обществу взялся Феликсович. Он, как все математики, решил, что если начнёт громко убеждать компанию, то прокатит. Компания слушала Феликсовича, который доказывал, что его школа вплотную приблизилась к решению гипотезы Коллатца, ведёт исследования по бинарной проблеме Гольдбаха, а ещё мы подошли к пониманию проблемы кардинального числа, повысил голос Феликсович. Но не на тех нарвался. Если бы не котёнок, то друзья только порадовались за математическую школу Феликсовича, но слишком большой приз стоял на кону. Поэтому заявления математика подверглись всяческому шельмованию. Оппоненты придрались к словам «ведём исследования и вплотную приблизились»: вот когда совсем приблизитесь, тогда и хвастайтесь. Гипотезу Хоржа до сих пор не решили, уравнение Навье-Стокса не доказали, а туда же лезут, котёнка им подавай, овощ с огорода им, а не котёнок. Так что, Феликсовича технично запинали. Потом также лихо запинали физика Климовича. Ему предъявили напраслину, дескать, занимаетесь только теоретическими исследованиями, а практического воплощения пока нет, ага съел Климович. Вылетел физик Климович с конкурса с изяществом пробки. Но это оказалась большая ошибка друзей. Если бы они знали, что секта физиков делится на теоретиков и экспериментаторов, а Климович как раз примыкал ко вторым, то остереглись бы злить непредсказуемых экспериментаторов. Тогда Климович, чувствуя, что котёнок может ему облизнуться, в сердцах пообещал, что торчит вам практическое воплощение физических идей, совсем скоро, дождётесь в натуре. Биолог Иваныч тоже не мог доказать обществу свою полезность. Подумаешь, какая ерунда на постном масле, что его вдруг осенило, что органика в виде сухариков, которая несколько дней лежит перед Золотой Бабой изменяется под неизвестной силой сама, но вместе с ней изменяются и микроорганизмы, которые сидят в этой органике. Это же огромное научное открытие, такие перспективы открываются - доказывал биолог, но никто его не слушал. Твои микробы - это мелочь пузатая, а
