ПОСЛЕДНИЙ В РОДУ СВОЕМ!

либо сами владельцы, которым остаются проигранные посетителями деньги. Изредка, правда, колесу разрешают сделать самостоятельную остановку, чтобы не допустить оттока верующих в чудеса. Да, кстати, вы не заметили, как крепко и, я бы сказал, взаимно, любят рулетку и бильярд чиновники и денежные тузы? Это самый простой, надежный и, в общем-то, законный способ передачи крупных взяток. Не говоря о наслаждении красотой игры.
Дебров спросил было, что должен делать со своим выигры-шем.
— На ваше усмотрение! — Улыбнулся Фрэзер. — Нас всех в университетах учили, что будто бурное развитие технического прогресса не находятся ни в какой связи с состоянием морали нашего общества. Но я бы сказал, что это не так. Нередко тут на-блюдается связь обратно пропорциональная: чем выше достиже-ния техники, тем больше и шире они используются для соверше-ния неблаговидных дел и различных афер. Рулетка – одно из многочисленных тому подтверждений.  Как зеркало морали со-циума. Но в данном случае вы лично никого ни о чем не просили. Ваша совесть должна быть чиста. Так что живите дальше спо-койно. Однако, пользуясь случаем, хочу напомнить о моем преж-нем предложении. Вы что-нибудь надумали?
— Простите, но источники информации не являются моей собственностью. Я не могу самостоятельно распоряжаться полу-чаемыми сведениями. Без ведома и согласия лиц, которые мне их предоставляют. Иначе я просто рискую потерять доверие. Я со-общил о вашем предложении. Но ответ был таков: я смогу пере-давать вам некоторую информацию, но исключительно  ту, кото-рую мне разрешат передать вам. Я опасаюсь, что это будет очень ничтожный процент, поскольку до сих пор в течение трех, кажет-ся, месяцев с момента нашего разговора я не получил такого раз-решения ни разу. Поэтому-то я и не беспокою вас!
Обладавший феноменальной памятью Фрэзер, помнил каж-дую деталь этой встречи, еще больше укрепившей его мнение о Деброве, как об умном и порядочном человеке, что редко встре-чаются среди людей этой профессии. Он отогнал внезапные вос-поминания:
— Журналиста нашли?
— Пока нет. – Начальник отдела розыска Серверт как всегда предельно лаконичен и точен. – Но людям розданы фото с указа-нием найти и доставить в управление Службы. При сопротивлении разрешено применить оружие. Это, кстати, была и первоначальная команда, которую получили наши покойные сослуживцы.
–– И кто же отдал такой приказ? — Фрэзер почувствовал, как в нем закипает раздражение.
— Команду дал ваш заместитель Фареш, – отозвался Серверт.
— А кого пасла на злополучной квартире наша великолепная пара? Чье это задание?
— Фареш сказал, что данная операция с грифом особой сек-ретности и что задача согласована с вами. Как я понимаю, он должен был вас информировать обо всех деталях.
Да-с! История обретала новые и все более запутанные по-вороты.
— Кстати, где сам Фареш? Почему его нет на совещании?
— От него буквально в последний момент поступило сооб-щение, что не сможет прийти в связи с полученным ранением.
Директор подавил на своем лице готовое отразиться удив-ление. До сих пор он не знал ни об одной операции, в которой го-тов был бы принять участие Фареш.  Его ранение представляло еще одну загадку.
– Хорошо, – сказал Фрэзер в заключение, – надеюсь, рана, полученная им во время неизвестной операции, не настолько серьезна, чтобы помешать нам пообщаться в ближайшем буду-щем? Пусть даже в госпитале. Займитесь розыском Деброва! Но… Я не просто отменяю разрешение на применение оружия. Категорически запрещаю его применение. Кстати, уверен, оно и не понадобится. Надеюсь, что вы сумеете экстренно довести это до людей. И упаси боже, если Деброва хотя бы ранят! Этот человек нужен мне живым! 

СОЛИТОН 7.  ДОПРОС     
— Если верить Ли, хорошего нас ожидает мало. Так стоит ли осложнять и без того трудную и короткую жизнь? Наша пред-стоящая беседа мне кажется тоже не слишком приятной. Но за-кончиться для вас она может благополучно. Все зависит только от вас. Если вы проявите достаточно ума, прямодушия и откро-венности, если вы готовы помочь мне… нам, — быстро попра-вился Фареш. — Для этого мы и пригласили вас сюда.
Их взгляды на мгновение пересеклись. И молодая женщина всем своим существом почувствовала, как надвигается беда, не-ожиданная и неотвратимая, как яды семейства Борджиа.
Она вспомнила, характеристику, данную Леонардом этому человеку. Тайные службы, сказал он как-то, часто выступают как мастера заплечных дел политики. 
Поскольку эти дела обычно не соответствуют никаким нор-мам морали и законности, потому их и называют тайными.  Тайна, как правило, скрывает какую-нибудь грязь. А в нашей республике Фареш один из самых бесстыжих знатоков своего дела. Такие, как он уже рождаются старыми и потертыми, как джинсы.
И все же, какую бы мерзость не замыслил этот человек, она не станет ему подыгрывать.
— Пригласили? Значит, теперь, когда вас насильно хватают на улице, заламывают руки и сажают в авто — это называется приглашением?
— Зовите меня Гвалт, если вы не имеете ничего против этого. Мои люди что-то, видно, недопоняли. Я искренне сожалею, если они были с вами грубы.
— А то, что меня сутки держали в камере. Или вы станете утверждать, что это гостиничный номер «люкс»?
— Полагаю, что это сделано в интересах вашей безопасности. Хотя, конечно, готов признать, что комната, которую вам отвели, не слишком смахивает на люкс.
— И чего вам нужно от меня?
— Мне хочется, чтобы вы помогли нам!
— ?
Фареш медленно подошел к столу. И опершись о его край ягодицами, уперся раскинутыми руками в поверхность. Ему хо-телось покрасоваться своим телосложением.
Но вышло совсем не то, что он замышлял. Статуэтка пыш-новолосой женщины, как в рамке, оказалась в треугольном проеме, образованным левым боком, рукой и кромкой стола.
Подобная «рамка» невольно притягивала внимание. И Ло-рина внутренне вздрогнула, увидев в ней статуэтку. Фигурку, для которой она послужила моделью их другу, скульптору Торину два года назад, когда он находился на пике известности.
Статуэтка была обещана ей в подарок ко дню рождения. Однако за несколько дней до даты художник трагически погиб при так и не выясненных обстоятельствах. А статуэтка исчезла. Так вот кто стоит за неестественной смертью Торина?
То, что она оказалась именно здесь, могло бы показаться злой шуткой. Но в следующее мгновение Лорину озарило.  Она оказалась на Вехе Судьбы. Эта встреча не пройдет бесследно ни для нее, ни для этого наглого негодяя. Веха это не просто резкий поворот в жизни. Веха это то, чего нельзя избежать!
Вопреки надеждам Фареша, разговор  с самого начала пошел совсем не так, как он надеялся. Уникальность времени состоит в том, чем больше его тянешь, тем меньше остается его для выполнения твоего замысла. А он попусту терял его. Его жертвы обычно так себя не вели.
Выдержанные в камере, в неизвестности о том, за что они попали сюда, где дни и ночи связывала воедино тусклая постоянно мигающая лампа, женщины, которых он выбирал для утоления своих вожделений, заблудившись во времени, быстро ломались. И становились легкодоступными. Они были покладисты и охотно соглашались на все. А эта…
— У меня много вопросов. Начнем со смерти почти двух десятков человек, за которыми мы вели наблюдения. Каждый из них встречался с Дебровым, который навещал этих людей в их квартирах. После чего наша Служба находила их мертвыми. Я не верю в подобные совпадения. Даже если следов насильственной смерти или самоубийства мы не обнаружили. Хотя они походили на умерших во сне. Почему неожиданно умирали  эти люди? Уж не василиском ли является ваш друг, один взгляд на которого по поверьям убивает?  Чем занимался Дебров, помимо журналистики? На кого из наших врагов он работал? Когда отлучался, куда? Как надолго? Что говорил об этом? — Он почти потерял на время контроль над собой. — Ты не можешь этого не знать! Ведь тебя с ним связывали не просто дружеские отношения!
— Неужели ваш отец, направляясь по своим личным делам, обязательно ставил в известность вашу мать, куда и зачем он идет? Думаю, что на все эти вопросы, сможет ответить только сам Дебров!
— Такие люди, как Дебров, умеют наживать врагов! —  Дебровы всегда были ненавистны Фарешу.
Лорина кивнула, словно признавая правоту высокопостав-ленного агента Службы. Фареш оценил такое согласие как обе-щающее начало, сулящее ему быстрое достижение своей цели. И решил дожать пленницу.
— Скажу больше, я попросил привезти тебя (он незаметно, как ему казалось, полностью перешел на «ты») сюда и продержал целые сутки в целях твоей же безопасности. 
  — Безопасности? Вот как!
  — Накануне твоего приглашения к нам, но совсем не ареста, как это называешь ты, Дебров был убит! – сообщая эту новость, Фареш был уверен, что ликвидация соперника уже завершена. Хотя звонка о выполнении секретного приказа до сих пор не последовало.
Впрочем, какая разница? Если даже тот еще и жив, то это уже ненадолго. А известие должно добить Лорину морально. Как это уже бывало прежде.
Дальше в подобных ситуациях, – а они тоже были не одна-жды, – события развивались по вполне определенному сценарию. Сначала следовала истерика. Под звуки её, радующие его сердце, Фареш легко укладывал женщин в постель, где утешал их, пока ему это не надоедало.
Но… Лорина выглядела на удивление спокойной.  Если бы он мог проникнуть в ее мысли, то без труда прочел:
«Чем больше узнаешь людей, тем меньше удивляешься, по-чему Дарвин увлекся столь противоестественной теорией. Вот еще один идиот! Неужели он думает, что Леонарда так просто убить?! Хотя уверена, что понимаю, почему он старается подавить меня!»
Но Фареш чужие мысли читать не умел. А поэтому счел нужным повторить:
— Ты слышишь? Твой друг Дебров мертв!
— Так вы «пригласили» меня для опознания тела?
— Нет, — прошипел Фареш, вновь теряя самообладание, поскольку весь так тщательно отработанный им сценарий шел вразнос, — следующее тело, которое нужно будет опознать, может оказаться твоим!
— Вот, значит, как!
— Но я не могу допустить этого. Потому, что ты мне не без-различна! Ты слышишь? Очень небезразлична! — Страсть и ярость клокотали в голосе Фареша.
Ей вспомнилась еще одна убийственная характеристика Ле-онарда, данная Фарешу, с делами которого журналистика часто сталкивала его: Гвалд еще смолоду основательно разложился! А теперь еще и завонял! — И вы признаетесь мне в этом, когда труп человека, которого я люблю, еще не остыл? Как же назвать вас, способного на такое?
— Называй это, как хочешь. Мне глубоко наплевать! — хрипло выдохнул Фареш, считая, что никакого иного пути, чтобы получить от этой женщины то, что он хочет, кроме насилия, у него уже не осталось. — Только выход отсюда для тебя предусмотрен один. И я помогу тебе в этом! Ты будешь моей, сейчас, не-медленно! И никак иначе отсюда тебе не выйти! 
— Воистину, неисповедимы пути Творца!
— Оставим высокие материи на потом, если ты не хочешь потерять свою красивую глупую голову! Раздевайся! — И остер-венев, Фареш с размаху влепил ей сочную тяжелую пощечину, от которой Лорина покачнулась. Щека от удара зарделась.
— Живо! — Он швырнул ее на кровать, в которую неожи-данно трансформировался диван,