Сережу-то?
-Мы с ним играли, он еще на моем велосипеде катался.
-А как же, как же, помню, - закивала старушка, - но Хазин видел, что она его так и не вспомнила.
-Передайте ему привет, - он назвал свою фамилию.
-А как же, передам, обязательно передам, когда он приедет. Он в воскресенье приедет.
Тогда, более пятнадцати лет назад, когда они снимали здесь дачу, ее муж, отец Сергея, ходил по дому в растянутой майке, курил беспрестанно вонючий «Беломор», напивался, пугал ребят и даже рыжий пес, живший за домом в низенькой конуре, боялся пьяного хозяина. Сережкин отец был фронтовиком.
Как-то раз, когда по телевизору, который стоял в их хибаре за домом, показывали фильм «Два бойца», Сережкин отец, сидя за столом позади мальчишек, впившихся в маленький экран, стал комментировать фильм.
-Уря! Уря! – хрипел он за спиной Жени, когда на экране черно-белые бойцы пошли в атаку, и Женя слышал, как он дышал ему в спину тяжелым запахом чего-то нестерпимо вонючего.
– А, во! Поползли, ползут через колючку, - продолжал он комментарий, когда бойцы, выполняя какое-то задание, преодолевали линию укреплений врага.
- Когда ползешь через проволоку, – он закашлялся, ударил по столу кулаком, деревянный, самодельный стол аж подпрыгнул, - главное зад беречь надо, надо прижимать, а чуть поднял, – снова раздался кашель, - и железяка тебе вопьется, аж до крови.
Они с Мишкой Яблочкиным на второй день после приезда на дачу пошли кататься на велосипедах и сразу заехали на окраину деревни, и вдруг прямо на них вышла группа человек шесть – деревенские ребята, один, белобрысый, в расстегнутой серой рубашке, подошел к Мишке и взялся за руль.
- Слышь, пацан, дай прокатиться.
Мишка беспомощно оглядывался, а Женя почувствовал, как заныло где-то в спине.
-Москвич? – деловито спросил другой парень – высокий, худой, в трениках и майке, с папиросой в зубах.
-Ага, - кивнул Женя и покраснел, словно сказал что-то стыдное.
-А чего твой дружок такой жмот, вы чего, все москвичи такие жмоты?
-Ну, ты, - сказал белобрысый, и вырвал у Мишки Яблочкина руль из рук, - сказал же – прокатиться, до станции и обратно.
-Мне мама никому не разрешает давать велосипед, - пролепетал Мишка, и стал пунцовым.
-Мама? – белобрысый повернулся к ребятам, - ах, мама!- Он вдруг ловким движением спихнул с сиденья Мишку, взгромоздился на седло, разом оттолкнулся и поехал, на заднее сиденье тут же прыгнул парень с папиросой.
-Стой, пацаны! - раздался откуда-то голос, и Сережка, хозяйский сын, оказался прямо перед белобрысым.
-Валек, отдай ему велосипед, - спокойно сказал Сергей.
-А ты их чего, знаешь?
-Это мои друзья, - Сергей подмигнул Жене.
-А! ну тогда другое дело, раз друзья. Держи, пацан, катайся. Серый, айда с нами на рыбалку, на дальний пруд.
И вся компания почти мгновенно исчезла, а потом к ним с Мишкой уже никто не приставал.
Хазин простился с бабой Клавой и вышел за калитку. Он пошел такой знакомой дорогой к краю деревни, там была тропинка, ведущая в лес. Здесь, на самом краю деревни, стоял когда-то на отшибе пустой дом, про который рассказывали разные страсти – будто в нем повесили местного дурачка Славку, и он по ночам выходит на улицу и ищет себе жертву. Когда случалось проходить мимо этого пустого дома, Женя всегда со страхом смотрел в черные окна, и, казалось, за ними виден был висевший на веревке труп.
Как-то раз они с Яблочкиным шли в лес, около брошенного дома никого не было, и он зловеще смотрел своими тремя черными окнами на проселок.
-Пойдем, зыркнем, - Женя нерешительно посмотрел на Мишку.
-Неа, - Мишка даже отошел подальше.
-А я пойду.
Женя осторожно приблизился к дому и увидел сквозь разбитое окно что-то светлое настолько ясно, что даже вздрогнул, но какая-то сила потянула его еще ближе к окну. Он обернулся и увидел, что Мишка довольно далеко, но смотрит в его сторону.
Женя подошел к дому совсем близко. Оказалось, что окна, казавшиеся издали низкими, на самом деле расположены довольно высоко. Он огляделся, увидел какой-то чурбан, подтащил его под окно и взобрался на маленькую, косо срезанную неровную площадку чурбака. Стоять было неудобно, приходилось удерживать равновесие.
Женя осторожно потянулся к окну, держась за рассохшийся ставень, и заглянул в окно.
Совсем недалеко от ставней что-то белое висело на веревке. Женя вздрогнул, оттолкнулся от ставня, неловко спрыгнул с косой площадки, обо что-то ударился коленом и бросился бежать к Мишке.
-Ну? - спросил Яблочкин, и лицо его побелело, - что там?
-Висит, - прошептал Женя.
Мишка рванул от проклятого дома первый, за ним Женя . Они бежали до самого жениного двора. Там бабушка варила в большом медном тазу клубничное варенье, мать нарезала помидоры и огурцы для салата, отец что-то делал на кухне около газового баллона, рядом с ним стоял в майке и черных брюках дед.
Увидев вбежавших ребят, мать спросила, оторвавшись от своего занятия.
-Вы чего?
Валерка с Мишкой переглянулись.
-Мам, мороженого хочется, очень, - сказал Женя, - можно на станцию сходить.
-Сходите, только осторожно.
Отец с дедом продолжали что-то делать у газового баллона.
Вечером Сережка, вернувшийся с дальней рыбалки, на дворе варил уху из плотвы, подкладывая в самодельную печку березовые полешки.
Ребята рассказали ему про дом.
- Да в этом доме Васька-плотник себе ночлег устроил, - сказал Сергей. – Он как выпьет – жена домой не пускает, так он и отправляется в это самый дом. Нет там никакого висельника.
-А вдруг это его, Ваську повесили, - со страхом сказал Женя, - я же явно видел что-то висящее.
-Видел? – покосился Сергей, - ладно, щас уху доварим и сходим, посмотрим.
Сумерки в деревне не то, что в городе, в них есть какая-то загадка, словно природа готова в такие часы открыть какую-то тайну.
Ребята старались не отстать от Сергея. А он шел по самой середине широкой улицы, дымил «Примой», которую уже один раз предлагал ребятам. Женя попробовал, крошки табака попали ему в рот, и он потом долго отплевывался, а Сережка смеялся.
Вот и окраина деревни. Совсем стемнело, и дом казался какой-то черной крепостью, возвышавшейся на пригорке.
-Не, ребята, я дальше не пойду, - сказал Мишка Яблочкин.
-Не дрейфь, - Сергей докурил и красиво бросил окурок, рассекший темноту огненной дугой.
-Не, я боюсь.
-Ну, тогда жди нас здесь. Жень, идешь?
Женя, дрожа от холода и страха, кивнул головой.
- Молодец!
Они подошли к темному дому, и Женя увидел валявшийся под окном чурбак, светлела его косая поверхность. Сергей достал из кармана длинный узкий серебристый предмет, и светлый луч упал на стену дома, выхватив покосившуюся дверь. Сергей толкнул дверь – она длинно заскрипела и стала открываться и вдруг с громким шумом распахнулась. Женя почувствовал, что у него что-то прошло по спине, вроде судороги. Сергей нагнул голову и, освещая себе путь, вошел в черный прямоугольник, из которого несло сыростью.
-Давай за мной, - сказал он негромко из темноты, в которой светился только луч его фонарика.
Женя, дрожа, вступил в сырую темень, и ноги его наткнулись на какое-то препятствие.
-Осторожно, здесь доски, - сказал из темноты Сергей. И Женя увидел, как луч упал на сложенные на полу длинные доски, запахло чем-то сладким.
-Сосновые, - сказал Сергей, Женя различил его фигуру, стоящую очень близко. – Васька приготовил, Потапычу будет крышу перестилать.
Сергей скользнул куда-то, и Женя оказался в полной темноте.
- Жень, давай сюда, - раздалось откуда-то сбоку, - ну, где ты видел висельника?
-В той комнате, которая на проселок выходит, - произнес Женя, и почувствовал, что губы его дрожат.
-Значит, вон в той комнате, - сказал Сергей, - давай осторожно, здесь печка.
Женя шагнул в светящуюся совсем слабым светом комнату и тут же ударился правым плечом.
- Ой! – вскрикнул он.
-Я же сказал, тут печка, осторожней надо. – Сергей направил луч в сторону Жени, и справа мальчик увидел огромную светлую стену печки, от нее несло холодом.
-От славкиных родителей осталась, - сказал Сергей.
-Это того самого, что повесили? – спросил, продолжая дрожать, Женя.
-Да не вешал его никто, он от какой-то болезни умер, дурачок был, его из школы выгнали, так он целыми днями по деревне шатался. Смотри, - Сергей направил свет в соседнюю комнату, луч упал на что-то белое, висевшее около окна.
- Ну, дела! – произнес Сергей, - и впрямь что-то такое висит.
Жене показалось, что у него на голове шевелятся волосы, а ноги приросли к полу.
Сергей осторожно вступил в комнату и подошел к висевшему телу. Теперь Жене показалось, что пол у него из-под ног уходит. Сергей пощупал тело, раздался его смех.
- Жень, не дрейфь, - звонко сказал он, - это васькин плащ, он его на старую вешалку повесил, она у нас в коридоре, в школе стояла, ее выбросили, а он видать, подобрал.
Мальчику сразу стало как-то легко и весело, дом уже не казался таким страшным, он подошел к вешалке и тоже пощупал висевший плащ. Вдруг Сергей замер на секунду.
- Атас! – громко шепнул он, - скорее!
Фонарик погас, в полной темноте Женя бросился за Сергеем, снова задел печку, но боли даже не почувствовал, он боялся только потерять Сергея из виду. Они выскочили на улицу, Сергей метнулся куда-то влево, Женя за ним.
И вдруг мальчик вспомнил, что там, на дороге остался Мишка.
- Сергей! - крикнул он.
-Тише! Васька! - прошипел спереди Сергей, слышишь – поет, значит, напился вусмерть – в таком состоянии и убить может.
-Там Мишка.
Сергей развернулся.
- Назад, быстрее! - крикнул он. Они бросились к дороге. Мишкина тень появилась раньше Мишки.
-Бежим! – крикнул Женя.
-Куда? – Мишкино лицо оказалось рядом.
- Потом скажу!
-Стой, гады! – раздалось из темноты со стороны деревни, - убью!
- Пацаны! бегите огородами, - Сергей схватил какую-то палку, - я его задержу, быстрее, огольцы.
Поздно ночью, Женя не спал, а прислушивался к каждому шороху, он услышал на дворе какой-то шум, засветился огонь, раздались чьи-то шаги, потом голоса, кто-то выругался, полилась вода. Женя лежал и не мог заснуть.
Утром он увидел Сергея с перебинтованной головой.
-Ты с ним дрался? – спросил Женя, глядя со страхом на белый бинт на голове Сергея, небольшое красное пятнышко проступило наружу.
-Так, помахались немного, он пьян был, голову мне штырем разбил, а я ему ногу перебил. Вот от бати ночью досталось, это – да! А так все путем, не дрейфь, Жень. А ты говоришь – висельник.
И Сергей засмеялся, показывая отличные белые зубы.
Теперь на месте, где стоял дом на отшибе, была чья-то кирпичная усадьба, напоминавшая дома в Прибалтике, за высоким кирпичным же забором, с большими черными железными воротами. На воротах красовалась табличка с головой овчарки.
Хазин дошел до самого края дороги, пошел по тропинке, оставляя справа чей-то щелястый забор, из-за которого все так же, как когда-то вырывались кусты малины, а слева – школьную ограду, за которой был тогда яблоневый сад. В этом большом школьном саду они с дедом выбирали белый налив. Дед тогда просто заплатил сторожу, и тот пустил их прямо в сад.
Но дальше дорога оказалась закрытой. Прямо в том месте, где начинался лес, теперь тянулась железная ограда с прямыми стрелами прутьев, перевитых каким-то замысловатым железным узором. Хазин пошел вдоль забора, думая, что он должен скоро кончиться, но под его ногами
