задолбал своей назойливой простотой! Иди на хер! - почти вскричал я, теряя контроль над собой и как ошпаренный вскакивая с места. Вскочил, помнится, собрал конспекты и книги в охапку и пошёл с ними вон из комнаты. Вышел в коридор угорело, громко хлопнув дверью, остановился в растерянности, не зная, что делать дальше… Потом машинально подошёл к двери первой комнаты, где до увольнения сидел, дёрнул её на себя и зашёл внутрь, уселся за последний давно пустующий стол - и тяжело воздух выдохнул, как будто от бешенной собаки спрятался…
- Что, Саш, смотрю - достал тебя Воронин своим нытьём? - поворачиваясь ко мне лицом, участливо спросила Светлана Алексеевна Солодовникова, старый, заслуженный инженер, что сидела от меня через стол. Она всё слышала, вероятно, от первого и до последнего слова: межкомнатные перегородки-то в нашем отделе были стеклянными, для звукоизоляции не предназначенными.
- Достал, - обречённо подтвердил я, с тоской на неё взглянув.
- Ты с ним пожёстче, пожёстче, - тихо посоветовала Светлана Алексеевна. - Он в 22-м отделе уже всем мозг вынес, а теперь вот за тебя принялся…
Часов до пяти я просидел-пропрятался в первой комнате - всё ждал, пока мой сосед домой уйдёт. И только когда он ушёл, я вернулся назад - и с жаром принялся за работу, чтобы догнать упущённое…
10
Несколько дней я сидел после этого в первой комнате - от прилипчивого Воронина прятался, от его нытья. И чувствовал себя прекрасно, знаете, много чего за эти дни успел. Я уже вознамерился было окончательно переселяться в первую полупустую комнату, где продолжало сидеть и ждать у моря погоды три старика, - но планы мои всё тот же Сашка нарушил. Дня через три или четыре после нашей с ним ссоры он отловил меня в туалете после обеда и предложил чаю вместе попить в знак примирения.
- Старик, - лукаво сказал он мне, виновато на меня посматривая. - Я чаю хорошего купил. Хочу тебя угостить, помириться с тобой. Ты же меня несколько раз угощал - вот я и хочу вернуть должок, который, как известно, платежом красен. Пойдём, посидим и попьём в тишине, обиды забудем. А то я себя виноватым уже несколько дней чувствую: получается, как ни крути, что я выгнал тебя из комнаты…
Мне бы надо было тогда отказаться, по-хорошему если, послать Воронина куда подальше с его угощением и дружбою - и дело с концом. Но я, добрая и отходчивая душа, согласился: не умею обижать людей, с добром ко мне подходящих.
Мы с Ворониным вернулись во вторую комнату, заварили чай. Потом стали пить его не спеша: Сашка даже пачку сахара купил, расщедрился. Когда пили - о пустяках болтали, не связанных с его домочадцами… Но как-то так незаметно перешли с пустяков на серьёзные вещи, на современную физику в частности, завели разговор про её основы - про взаимодействия тел и частиц; ну и про различные силы природные - следствия этих фундаментальных взаимодействий…
И тут Сашка начал нести с умным и даже высокомерным видом какую-то “пургу” к моему немалому удивлению: про то, что старые физические теории - это всё ерунда, что давно уже появились какие-то новые, но про них якобы мало кто знает. Только-де настоящие знатоки, следящие за развитием науки.
- И какие же это теории, расскажи? - крайне удивился я, поражённый услышанным.
- Старик, - снисходительно улыбнулся мой новый сосед. - Сейчас не место и не время рассказывать тебе про современное состояние физики. Это много часов потребует, да и сил тоже, которых у меня нет.
- Ну-у-у, ты расскажи в двух словах, - стал настаивать я, которого задели за живое слова собеседника про передовые теории. - Зачем силы и время на лекции тратить, когда любую теорию, даже и самую гениальную, можно рассказать на пальцах.
- На пальцах ты не поймёшь, старик, извини. Современная физика - это не таблица умножения…
Мне, выпускнику МГУ, такое было неприятно и очень обидно слышать. И от кого? - от выпускника Бауманки, куда все неудачники в советское время шли, не поступившие в Университет Московский.
Хочу напомнить современным молодым людям, не жившим в СССР, что в советское время, когда границы были закрыты наглухо, высшее образование можно было получать только в родной советской стране. За рубеж тогда никто учиться не ездил, как это происходит теперь, не морочил себе и родителям голову, не искал славы и выгоды на стороне, живя по принципу: «дома и стены помогают - жить, работать, знания и профессиональные навыки получать, рожать и воспитывать детей». Ну а самое лучшее, самое престижное образование в Советском Союзе давали три столичных вуза - МГУ, МФТИ и МИФИ, выпускники которых ценились на вес золота… Был ещё и МГИМО, правда, - но это был и до сих пор остаётся сугубо закрытый вуз, исключительно для отпрысков дипломатов созданный, для блатоты. Посторонних людей туда не берут категорически, и знаний там не дают тоже. Зачем и кому они там нужны?! - это касается как студентов, так и преподавателей. Туда молодые балбесы исключительно за связями идут: пока учатся там пять лет - заводят многочисленные знакомства, которыми потом успешно пользуются до пенсии. Всё! К МГИМО именно так и надобно относиться - как к закрытому клубу по выпуску дипломатической блатоты, кузнице масонских кадров.
А вот в МГУ, МФТИ и МИФИ принимали всех желающих, без социального ограничения и родства. И экзамены туда, ввиду особой сложности конкурсного отбора, начиная с послевоенных годов (когда и были открыты МФТИ и МИФИ) проводились в июле-месяце - не в августе, как во всех остальных вузах страны. Это делалось сознательно: чтобы выпускники школ не боялись туда идти, чтобы у них оставалась возможность, при неудачном исходе (а процент неудач был очень высок), подать документы в другие вузы, попроще, и не остаться с носом, не потерять год.
Так вот, я с уверенностью могу заявить, что большинство студентов МВТУ приснопамятных советских времён поступало в июле к нам в Университет (это любителей и ценителей математики прежде всего касается), или в МФТИ и МИФИ (любителей и ценителей физики). И не поступило: получило двойку на первом же письменном экзамене по математике, традиционно самом сложном. И в августе отдало документы в Бауманку, или МАИ - второсортные в советские годы вузы. Но потом всю жизнь скрывало это, тот свой первый юношеский провал, - и завидовало выпускникам трёх выше перечисленных престижных учебных заведений тайной завистью, всегда по возможности стараясь нас унизить, ущипнуть, уколоть мыслями или словами типа: «Подумаешь, мол, МГУ! Мы, бауманцы, сами с усами!...»
Я таких неудачников много потом по жизни встречал, близко общался с ними, знал их наличествующие способности, или полное отсутствие оных. К нам в сектор во второй половине 80-х годов, например, Маринка Жураковская работать пришла - как раз выпускница Бауманки, да ещё и престижного приборостроительного факультета, как тогда считалось. Была она ортодоксальная иудейка, как быстро выяснилось, уроженка хохляцкого Днепропетровска, что до сих пор является религиозным и духовным центром восточных евреев-хасидов; была дама самолюбивая и тщеславная до неприличия, колючая с нами, гоями, если не сказать агрессивная. Так вот она с первого же рабочего дня начала нам всем - и молодым, и старым - трещать-велеречить почти ежедневно про свою якобы немыслимую гениальность: что она, мол, и школу с золотой медалью окончила, что и в Артек пару раз ездила как лучшая ученица, и что математик она великий, каких поискать. Обычная еврейская самореклама, словом, от которой быстро устаёшь, которая от большинства евреев отталкивает.
Мы, молодые парни и девушки с высшим образованием, эту её трескотни со смехом воспринимали, - а вот начальство наше на это клюнуло, поверило Жураковской - и решило в дело её побыстрее определить, такую-то талантливую и говорливую. Дало ей, помнится, какую-то работу серьёзную на перспективу и стало немыслимых результатов ждать в скором времени… Но так и не дождалось, к великому своему огорчению: громкие слова в дела не превратились, даже и в самые крохотные и пустяшные, тыква каретой не стала, а так и осталась тыквой - пустой и гнилой изнутри. Оголтелая похвальба Жураковской оказалась в действительности блефом, мыльным пузырём, лопнувшим при первом же прикосновении. Быстро выяснилось, к немалому удивлению, что выпускница МВТУ, да ещё и престижного ф-та даже и школьные задачки по математике не умеет толком решать (физики она вообще не знала). А уж про такие диковинные понятия как производные и интегралы, краевые задачи и числовые ряды она лишь краем уха слышала на лекциях. А как и куда их применять и что с ними делать? - осталось для неё загадкой на веки вечные… И начальство плюнуло на неё, впустую потратив время и силы, не давало ей более никакой даже самой пустяшной работы. Зачем? - когда от неё как от той свиньи из пословицы - визгу много было, а шерсти чуть. Кому нужны такие амбициозные и визгливые, но абсолютно пустые помощницы-пустозвоны... Мы, молодые сотрудники, говорунью-Маринку “Жириновской” с тех пор стали звать-величать, “родственницей” Владимира Вольфовича - лидера ЛДПР и знатного трепача-балабола, как хорошо известно. Она приходила в бешенство, в ярость, когда про себя подобное слышала, шипела и брызгала ядовитой слюной. Но про Артек и золотую медаль больше при нас уже не рассказывала, как и про свою неслыханную гениальность.
Но в данном случае не об этом речь, а о том, что Жураковская-Жириновская после школы, как мне теперь представляется, поступала к нам на мехмат: очень это было на неё похоже. И не поступила, не смогла поступить, что было естественно и закономерно для человека, не имеющего даже и минимальных способностей к точным наукам... Она расстроилась очень сильно, наверное, затаила обиду, которую не стёрло из памяти даже и МВТУ. Еврейки - они очень обидчивы и самолюбивы, очень мстительны, как хорошо известно… Так вот, она настолько сильно переживала по поводу мехмата всю жизнь: что не попала в святая святых мiровой математической мысли когда-то, - что в 90-е годы пустилась на хитрость и на подлог. Когда не осталось уже в нашем отделе молодых парней и девчат, доподлинно знавших её биографию, - она вдруг стала распускать по Филиалу слухи, будто бы закончила мехмат МГУ в своё время и является сильным математиком. Это у нас в России называется “не мытьём - так катаньем” добиться своего, не трудом и мозгами, так языком поганым. Что Жураковская-Жириновская успешно и делала - переписывала биографию под шумок: это было ей близко с рождения, вероятно.
К чему это всё привело? К тому, что я сам несколько раз слышал от сотрудников других отделов при мимолётном общении такие, к примеру, пассажи, что, мол, ваша Марина-то мехмат закончила, оказывается, и значит - умная она девушка, знающая, талантливая, ну и всё такое. Но почему-то её не ценят у вас, не продвигают по службе и на маленьком окладе держат. Жалко её, дескать, плохо вы с ней поступаете, плохо - не по-коммунистически! Сильно завидуете ей, наверное, да?... Я удивлялся подобным новостям, спрашивал: откуда, мол, такие данные диковинные про мехмат и про недюжинный талант Жураковской?... Люди пожимали плечами и неуверенно отвечали мне: «Говорят». А кто говорит?- не могли вспомнить.
Мне-то было понятно, откуда
