«Мечты, мечты, где ваша сладость? Прошли мечты, осталась гадость». Прошли мечты о вечной жизни и остался хладный труп от некогда живого человека. Нам, людям, не надо того, чтобы они проходили, и мы продолжаем мечтать, зарыв труп в землю, чтобы он не смущал нашу робкую душу своим мертвым видом. Мы лучше будем приходить к человеку на его могилу. Но в ней лежит не он сам, а только материальная память о нем, его след, остатки. Пусть так. Главное, что мы помним его, поминаем его в своих молитвах, а он помнит нас, может быть, смотрит на нас сверху вниз, с неба в облаках на землю и жалеет, что мы жалеем его. Что мы тем самым делаем? Ставим себя на его место.
Но если там, в смерти, место? «Нет, смерти нет, а есть вечная жизнь», - говорим мы себе в утешение. Ладно, смерть, - о ее присутствии можно узнать, вырыв могилу и посмотрев на высохший труп усопшего, на его белые кости, - а вечная жизнь, где она? Пойди и отыщи. Не найдешь, пока не умрешь, а умрешь, - кто будет искать? Умерев, ты найдешь смерть, а не жизнь. Найти вечную жизнь может только тот, кто никогда не умирал. Так тот ее уже давно, до века, до времени, что является противоречием в понятии (время до времени), нашел. Кто это? Конечно, бог, не ты. Для кого же он нашел? Естественно, для себя, а не для тебя. Кто ты такой, чтобы заслужить вечную жизнь? Ты смертный.
Раз так, то как сделать так, чтобы не умереть? Таким вопросом я сам убиваю себя. Никак. Это не в моей власти. Тогда в чьей? Разумеется, того, кто так не жил и не умирал. Это во власти одного бога. Но зачем ему спасать тебя. И вот тогда люди придумали, что смерть есть наказание человека за непослушание бога. Будешь слушаться бога? Буду. Будешь слушаться, чтобы он простил тебя и снял наказание? Да. Тогда слушайся. Откуда вы сами знаете? От бога. Но почему я не знаю? Теперь ты знаешь. Я таким же образом узнал от других. Они узнали от кого? От других. Следовательно, другие узнали от других. Где же начало? Начало – это бог. Так бог – это круг в сообщении? В чем этот бог людей? И эта вечная жизнь? Он и она в вере, в силе веры. Если вера сильная, то и надежда крепкая, и любовь верная, преданная, не призрачная есть данность. Но тогда и бог есть данность, дан в вере.
Еще каким-либо другим образом, способом (методом) дан ли бог? Конечно, дан, но уже не как вера, а как идея бога. В чем он дан? Не в вере, а в мысли как откровении, явлении идеи. Есть откровение веры, но есть и откровение идеи. Откровение веры – это слово. Откровение идеи – это мысль.
Действие слова, миф, сказка, рассказ – это культ, порядок служения, ритуал. Такое действие имеет магический, сказочный характер. Религиозное слово сюжетно, имеет форму рассказа, сказа, мифа. Оно описывает то, что творит вера, как она действует. Но действует не мыслью, а словом. И это слово молитвы и есть действие, магическое действие, ритуал. Под его воздействием верующий, как завороженный, делает то, что предписывает закон божий, канон, который является общим местом веры. Как надо верить и служить богу. И как надо? Как установлено от века. Кем? Конечно, богом, то есть, общим местом веры, знаком, символом которого является предмет веры, сакральный (священный) предмет, которым прежде пользовался сам бог или тот, кого он послал к людям.
Такое правоверное занятие хорошо понятно людям. Другое, интеллектуальное занятие в смысле разума, а не научного рассудка, менее им понятно. Почему? Потому что такое занятие требует второй навигации, вывиха ума, - это вам не вычисление, - понимание не мыслью, а понимание самой мысли. Для чего необходимо самому стать мыслью. Быть вещью мыслящей (res cogitans) не условно, на словах, а на деле, в самой реальности.
Кстати, и в науке, чтобы стать настоящим ученым, например, математиком, следует превратится в число или, на худой, струнный конец (по теории струн, стрингов на голове), стать вещью, числу подобной, вычислителем, калькулятором, гаджетом, искусственным, а не естественным, интеллектом.
Занимаясь медитацией, размышляя, ты мысленно, в мысли находишься в вечном царстве идей. Это и есть умная вечная жизнь. В религии такая жизнь не умная, а верная. В политике же такая жизнь не умная, не верная, но на-сильная. Это и есть ад общества. И вот этим адом нас, как политических животных, и заставляют (чем?) идеологией заниматься. Видите ли, есть такое мнение, - особое мнение, мнение WIP или мнение начальства, власти, что и есть идеология, - человеку следует иметь гражданскую позицию и ажитацию, необходимо заниматься политикой, выбирать и митинговать, участвовать. Как сказал один софист (идеолог) и по совместительству правитель, «жить в обществе и быть свободным от него невозможно».
Ну, что ж, занимайтесь, а меня увольте. На это мне мои коллеги резонно говорят: «если ты не занимаешься политикой, то политика займется тобой». Это сродни тому, что если ты не занимаешься злом, не творишь его, то оно займется тобой, принесет тебе себя. Ну, и поделом мне. Была бы нужда творить зло. Там, в ином мире мы тоже будем заниматься политикой? Если это так, то мне такой вечной жизни с сакральной политикой даром не надо. Сакрализация политики равна обожествлению зверя. Это я о делах Ватикана и византийских нравах, которые по нутру некоторым доморощенным политикам.
О тайнах Мадридского и прочих правящих домов я умолчу. Эти тайны –тайны Полишинеля. Я веду речь о вечных тайнах, которые не по плечу смертным… творениям.
Не помню, не знаю, писал ли я уже о том, что многие читатели не любят думать, а тем более читать чужие рассуждения. Что им мои рассуждения, кода они составляют львиную долю места в тексте. Наверное, начинающие авторы имеют влечение к action, к драматическому действию под влиянием, властью (какое ненавистное слово) страсти, по крайней мере к составлению психологического портрета, характера персонажа, соответствующего сюжету, и живописанию места и времени действия. Но все эти художественные кружева лишь отвлекают читателя от сути сочинения или только драпируют, маскируют его смысл. Те авторы, которые уже исписались, желают сказать только то, что их интересует, - сам смысл собственного занятия.
Меня же ныне интересует только сущность, идея мысли и, если слова, то только того, в которое она облечена в качестве его смысла. Что есть эта мысль, которую я мыслю? Неужели это лишь то, что имеет место в моей голове, в моем сознании в качестве формы любого предметного содержания? Обыкновенно думают так мысль абстрактна, так как она не материальна. Конкретно же только ее объективное, предметное содержание. Меня же интересует конкретность интенциональной предметности, то есть, того, как, в связи с какими другими предметами (мыслями) указанный предмет дан моему сознанию. То есть, меня интересует мысль о предмете, а не сам предмет вне мысли, ибо помимо мысли тот предмет, который занимает мое внимание, он никак не дан. Этот предмет и есть сама мысль, но не только. То есть еще идея предмета.
Есть некоторое соответствие, прямая пропорциональность между состоянием сознания и состоянием мира, им отражаемым. Так старение сознания осознается человеком как старение самого мира, в котором он находится.
Если вечен образец Я, то и вечны его воплощения, но только в нем, как они отработали себя в мире вне него.
Глава четвертая. Молчание космоса
Меня давно, еще с детства, волновал вопрос о том, почему с нами никто не разговаривает. Мир молчит. Только мы говорим друг с другом или сами с собой, оставаясь в уединении. Или мы не слышим, как с нами говорят другие существа? Даже если наше появление в мире как разумных или душевных существ не закономерно, но случайно, то во всем мире, который в своем развитии практически является бесконечным в своем разнообразии или циклически приближающимся к счетной бесконечности, наберется столько похожих случаев, что они просто не смогут столкнуться, встретится друг с другом. Почему же нет такой встречи и контакта между ними? Или контакт уже был, но мы не заметили его по причине своей отсталости? Или, может быть, он еще будет в будущем?
Но что может помешать ему состояться? НЕ то ли, что окно для контакта может как открыться, так и закрыться? Меня до сих пор волнует и тревожит этот вопрос. Что если контакт с нашими братьями по разуму или по душе мы придумали, и никаких богов и гениев на самом деле не было в нашей истории? Так прежде мы называли их? Значит, и прежде мы были готовы к контакту и его окно было открыто. Просто мы называли тех, с кем желали контактировать, иначе, чем сейчас, в терминах не науки, а мифологии или религии. Каждая эпоха имеет свой язык описания и общения, своих кумиров. Но в нас есть потребность в таком контакте. И эту потребность мы демонстрируем непосредственно по отношению друг к другу. Мы существа общения даже больше, чем разумные существа. Неужели мы одиноки в этом, неповторимы в своей сущностной общительности. Не вижу никаких препятствий для этого в самом существе природы. Разные существа в природе общаются друг с другом. Конечно, они общаются по-своему, но все же общаются. Если таково положение вещей на Земле, то почему оно должно быть другим во всем мире, в космосе? Может быть, на это, как и на все в мире, должно быть свое время? Поэтому, естественно, и возникает вопрос об окне контакта между космическими цивилизациями, о продолжительности его открытия и закрытия.
Меня всегда преследовала мысль, что несмотря на молчание космоса, за нами все же наблюдают неизвестные нам сущности, существа, родом из других мест или других времен. Может быть, это мы сами, но только из другого времени, например, из далекого будущего. И вот, чтобы дожить до столь далеких лет, мы и не вступаем в контакт с самими собой в нашем настоящем с целью не помешать нашему естественному развитию.
Или есть другие причины для молчания космоса, кроме нежелания мешать собственному развитию других цивилизаций в космосе, ограничиваясь только замаскированным наблюдением. Об этом умные люди думали еще давно до нас. в прошлые эпохи. Такое молчание они понимали так, что тот, кто наблюдает за нами как всевидящее око, он же бог, вмешивается в нашу жизнь не естественным, а сверхъестественным образом, чудом, иначе неизбежно наступит конец того света, который светит во тьме. Вместе с тьмой пропадем и мы в потоке его света.
Или все же существует некий закон открытия и закрытия окна контакта между цивилизациями в космосе, вызванный к жизни извилистыми путями
