Введение в философию

случае переиграешь самого себя, является актерское aler ego или «второе Я». Это «свой чужой», который сидит в тебе – актере и является тебе в перевоплощении как автор нового воплощения. Это второе Я есть демон актера, тот, кто его ведет по роли согласно сценарию. Поэтому актер, как и режиссер, не может не быть со-автором драматургу, иначе он не сыграет адекватно свою роль в постановки пьесы как драматического произведения. Демон актера есть его водитель по сцене, творец исполнения его роли. Сам актер есть только медиум действия своего демона, выразитель его поведения снаружи. Поэтому актер есть посредник, явление зрителю его скрытого, демонического Я. Вот этот актерский демон и есть мишень, в которую бьет по актеру церковь, обличая его двуличие и полагая роли актера легионом бесов, которыми одержим актер. Разыгрывая свою роль, актер забывает о своей собственной душе, подменяет ее своим вторым Я, актерским демоном. Это не он играет роль, а его демон играет им на сцене. Выходит актер живет не своей жизнью, а проживает призрачные жизни в настоящей жизни.
        Актер необходим для представления того, чего нет вообще или того, что было. Чтобы такое представление состоялось и выглядело так, как было бы на самом деле, в действительности, актер перевоплощается в представляемое, будучи представленной стороной, представляющим. Представляемое он делает представляющим так, как ему следует быть в представлении зрителей и слушателей. В своем качестве актера он является представителем героя/персонажа в сознании зрителя театральной постановки. Актер есть маска персонажа, его личина. Таково, кстати, первоначальное значение слова “persona” (личность) в римском театре. Актер или мим разыгрывал зрителя своим искусством подражания – миметическим  искусством. В прототипе римского театра – греческом театре – основой был мимезис или подражание как уподобление актера своему персонажу. Актер надевал маску для того, чтобы все зрители воочию видели не его собственное лицо, а то, которое выражало необходимую по сюжету мимику персонажа.
      Да, и сам автор театрального произведения – сценарист/драматург – представляет собой подражателя бога-творца, сочиняющего интересную историю. Даже режиссер-постановщик драмы по сценарию драматурга играет роль, выполняет функцию актера для сценариста, представляя его сочинение на публику, скрываясь под видом персонажей, которых играют актеры.
        В зависимости от того, как точно актер играет свою роль, адекватно представляет персонажа, он может быть плохим актером-любителем, дилетантом или хорошим актером-профессионалом. Плохой актер, дилетант субъективен, то есть, ему кажется, что он убедителен в своей роли. Тогда как хороший актер, профессионал объективен в представлении персонажа; он играет его так, как если бы тот существовал на самом деле. Для этого актеру не следует переигрывать роль, но играть ее так, как должно, - вовремя входить в образ персонажа и вовремя выходить из него. И еще: актер должен показать своей ролью, что он ее играет и даже играет ей. Он не может этого не делать, ибо он живой человек, а не механическая кукла, которую дергает за нитки режиссер,  неживая марионетка театра. Чем больше актер показывает себя и приучает к себе зрителя, тем больше он популярен и узнаваем до такой степени, что зритель начинает ходить в театр не на постановку и не на саму драму, а на актера. Чтобы выделиться, стать театральным эксклюзивом, театральной звездой, актеру следует украдкой показывать свою отстраненность от роли, создавая тем самым эротический эффект представления: показывать только то, что обещает возможность еще большего представления. Он должен играть «с щепоткой соли», избегая опасность пересолить/переборщить представление.
        В противном случае он переиграет самого себя и сорвет представление еще до того, как опустится занавес и закончится представление. В этом смысле любой актер есть подставка женщины для зрителя-мужчины. Таким и был елизаветинский театр Шекспира (Шакспера). Сцена – это единственное место, где мужчина публично, с одобрения публики играет роль женщины, а простолюдин представляет короля. Как правило, во времена Шекспира актеры были геями, а актрис не было вовсе. Поэтому актерство – это профессия мужчин, которые наружно представляют мужчин, будучи в душе, изнутри женщинами. Единственный мужчина в театре – это режиссер, который управляет актерами-женщинами, представляя другого мужчину, - автора сценария. Сомнительное удовольствие иметь в качестве автора сценария женщину и тем более в таком качестве режиссера, - это против всяких театральных правил. Почему? Потому что такой скандал уничтожает саму идею театра – представления/спектакля – рамочного перевоплощения.
        Принято считать, что женщина не знает меры, она никогда не может удержаться в рамках "здравого смысла", иначе она не женщина. Это враки, мужской предрассудок. Женщина знает эмоцию сердцем, но не рассудком, ибо, якобы, безрассудна. Да, да, конечно. Если бы это было так, то она не была бы домохозяйкой. Правда, порой в экономии она теряет меру и становится самим воплощением экономии, не может отличить себя от роли, полностью сливается с ней. Поэтому актрис больше, чем актеров. Но они порой переигрывают. Вероятно, не зря актеры считаются подставками женщин на сцене и экране.
        Но почему их так мало среди режиссеров и сценаристов? Вероятно потому, что в постановке и сценарии мужчины находят выход для желания в порождении если не новой жизни, то ее культурного суррогата в виде художественного артефакта. Женщине же трудно работать на два фронта: не только рожать, но и сочинять. Вот только игра ей дается без особого труда, что отвечает ее природной склонности к искушению, соблазну мужчины. В одном едины женщины и мужчины, - в стремлении стать человеком. Однако быть им неимоверно трудно. 
        Так вот если мужчина или женщина еще и человек, что просто невероятно, но иногда бывает очевидно, то им вполне по плечу быть, как актером/актрисой, так и режиссером, и автором. Кто делает из мужчины и женщины человека? Общество. От него зависит может ли человек вести себя в обществе как человек, может ли он играть эту роль, прикидываться человеком. Если общество пробует быть человечным, то в нем может появиться человек на время, пока оно пробует это. К сожалению, оно не всегда это пробует и не часто это самое у него получается. Получится ли, - это зависит от самого человека. А, общество? Обществу следует предложить условия мужчинам и женщинам, в которых они научатся играть роль человека. Чтобы быть человеком, надо быть великодушным, иметь «великую душу», то есть, такую душу, которая больше самого человека, - есть, а не представляется, не для него только, но для всех мужчин и женщин.
        На самом деле, чтобы представление было подлинным, оно должно быть представляемым помимо представления самой жизнью. Вот тогда искусство будет живым, не поддельным, фальшивым (каким до сих пор является не только массовое, но и классическое искусство),  а жизнь естественно человечной, а не искусственно (иллюзорно, подражательно) человеческой. Пока что человек рождается не человеком, а животным, которое насильно очеловечивается через приручение и муштру, а не свободно по собственному желанию, ибо при появлении нет ничего еще собственно человеческого. Человек не ангел и поэтому рождается не тем, кем является, но всю жизнь, как правило, только играет роль человека. Фундаментальный проект человека – это на самом деле стать не богом, что невозможно вообще, но человеком, что невозможно не всегда, но в настоящем. Может быть, в будущем… А, пока человек играет в человека. Смотри, не заиграйся, человек, играющий в самого себя!
        Актеры. Кто они? Как кто? Они ироники. Возьмем «актерский юмор». Какой это юмор? Ведь он «актерский». Это совсем не юмор, это ирония, точнее, самоирония. Актеры знают про себя, что они хорошие. Но не актеры, так думают актеры, про себя думают, что актеры плохие, потому что они не не-актеры, а актеры, то есть другие. Зная это, актеры говорят о себе словами других, не актеров, что они плохие, думая про себя, что они хорошие. Разве кто-нибудь будет, если он нормальный, считать хорошее плохим, а плохое хорошим, считать за счастье несчастье, а за несчастье счастье, желать себе зла, а не добра, то есть, быть мазохистом? Вот поэтому актеры и ироничны для других, их самоирония демонстративна. Но для себя они серьезны.
      Ошибка или иллюзия актеров состоит в том, что они благодаря самоиронии начинают принимать за самих себя то, что они демонстрируют другим, а демонстрируют другим они карикатуру на самих себя, используют средство уже как цель, выдают не желаемое за действительное, а не желаемое за действительное, подменяют средством цель, ведь цель не используется, а достигается. Это, конечно, больше ошибка, чем иллюзия. Иллюзия есть то, что следует из этой ошибки как уже не показ одного другим, ему противоположным, а полная подмена, эксклюзивное вытеснение хорошего плохим и представление для самих себя плохого хорошим. Конкретно эта иллюзия заключается в этом, что актеры считают себя избранными. Все люди не избраны, а вот они избраны, поэтому они даже не актеры как коллектив, не люди, а гении, не корпорация, а «посвященные». Кстати, такая гордыня свойственна и художникам, и поэтам. Но это уже не классовая гордыня, а культовая, требующая поклонения гениям поклонников. Есть еще и культурная гордыня ярко, живописно одаренных людей, мнящих себя выше «серых» посредственностей.
      Какой здесь работает закон? Закон двусмысленности положения, который выражен известной формулой: «Свой среди чужих и чужой среди своих». Именно это положение актеров среди других категорий людей делает их неприкасаемыми в их глазах.
        Актеры пренебрегают тем, что им дано, однако мечтают о том, чего у них нет, но есть у других, кому они подражают Актеры думают не о данном, а о заданном. Они не хотели быть неким данным. Им мало этого. Быть данным – это быть частью чего-то большего. Они же хотят быть самим этим большим, стремятся быть целым. Так часть стала вытеснять целое. В этом смысле актеры метонимичны, не метафоричны. Они не понимают, что нельзя быть целым, будучи только частью. Целым является только публика как родовой человек, а не какая-нибудь группа. Класс, пусть даже актеров, есть нечто общее, но не всеобщее. Только на уровне личности, то есть, того, чем, по существу, может быть человек, но кем он редко когда является, существует, можно быть особенным выражением всеобщего единично, в отдельном случае, но никак не на уровне публики. При условии, что в этом контексте целое синонимично всеобщему.
        Актер и артист. Актер – это такой человек (не будем говорить о животных), который любит представлять себя, показывать себя, играть роль, жить напоказ. В этом любой актер, а тем более актриса (все женщины любят играть роль, любят кокетничать, потому что их публика – мужчины – любит глазами, - не зря она так любит раздеваться на глазах публичного человека), павлин, распускающий свой хвост и призывно призывающий публику