Королевского Исторического Общества, которые очень высоко оценили дедов труд, впервые посмотрев на него. Мы были посрамлены, а дед ходил с гордо поднятой головой и улыбался.
Теперь улыбка исчезла с его губ. Уже две недели полиция безрезультатно топчется у нас в доме, не находя ни следа, ни малейшей улики, ни одной зацепки. Огромный том просто испарился! Шерлок, очень тебя прошу: возьмись за это дело. На полицию надежд нет, только ты с твоей гениальной головой сможешь отыскать эти рисунки. Поселись временно у нас в доме, полный пансион и ежедневную оплату гарантирую, а когда найдёшь фолиант, получишь очень хороший гонорар. Не откажи, Холмс, очень прошу! – повторил Роберт.
Вы понимаете, Ватсон, что я не мог отказаться от этого предложения. Не мог не потому, что оно решало мои финансовые проблемы, а потому, что я сразу понял, что совершить такую кражу, совершенно не оставив следов, мог только …
- Профессор Мориарти! – воскликнул Ватсон.
- Правильно, мой друг. Фантастический преступник, за которым я гоняюсь много лет. Преступник, каждое преступление которого я воспринимаю, как личный вызов мне, Холмсу.
- Что ж, - сказал я себе, - вступим в очередную схватку, профессор Мориарти. Может быть, на этот раз мне удастся поймать тебя за хвост!
Сэр Джеймс Кит встретил меня довольно холодно, хотя и сообщил, что всегда наблюдал за моими успехами и восхищался извивами моей мысли. Из разговора с ним я не узнал ничего нового, разве то, что полиция осмотрела все комнаты, включая библиотеку, и ничего не нашла. Пожелав мне успеха и спокойной ночи, сэр Джеймс отправился спать, а я стал напряжённо думать.
Напряжённо думать мне пришлось две недели. Ни одна логическая схема, сочинённая мной, не приближала меня к разгадке этого мистического преступления. Наконец, я сдался.
- На этот раз ты победил, проклятый Мориарти,- в отчаянии выкрикивал я, в бешенстве бегая по отведённой мне комнате, - но помни, что только на этот раз. Великий сыщик Холмс рано или поздно всё равно поймает тебя и отправит на виселицу.
Я пошёл в библиотеку, чтобы расписаться перед сэром Джеймсом в своём бессилии. Было без десяти три, дверь, которую теперь незачем было запирать, была открыта, и я присел за стол в ожидании прихода хозяина. Толстая тетрадь, в которую великий историк заносил результаты своих исследований, лежала на столе, и от скуки я стал листать её страницы. Последние две записи привлекли моё внимание.
Предпоследняя запись относилась к рисунку на листе номер тридцать девять, а последняя к листу номер сорок. Как так? – изумился я, - на момент кражи было описано только тридцать восемь листов, а теперь сорок? И тут страшная догадка поразила меня. Услышав шаги, я спрятался за портьерой. Сэр Джеймс медленно вошёл в библиотеку, запер на ключ дверь и сел за свой огромный стол. Я видел, как он сунул руку куда-то под стол, и тяжёлая столешница медленно отъехала, открыв моему изумлённому взору нишу, из которой на меня мрачно смотрел Бог Белендус.
Я дождался, пока сэр Джеймс вынет фолиант из тайника и закроет столешницу, и вышел из-за портьеры. Увидев меня, старик не удивился, а лишь несколько раз ударил в ладоши.
- Браво! Ты всё-таки раскусил меня, Шерлок. Не зря я был категорически против твоего приглашения, но Роберт не послушал меня и позвал. Признаю, ты действительно великий сыщик. Я постараюсь объяснить тебе свои действия, а ты, Шерлок, постарайся их понять.
Всю свою жизнь я занимался не тем, чем хотел. Сражения и лечение ран, полученных в них, сидение в Палате пэров и прочие глупости всегда отвлекали меня от тех дел, которые я всегда считал своим предназначением. Наконец выросшие дети и внуки взвалили на себя тяжкое бремя королевской службы, и я получил возможность заняться своим любимым делом. Я не имел имени в мире историков и пара моих обращений в Королевское Историческое Общество с предложением описать эти рисунки, - сэр Джеймс положил руку на фолиант, - не встретили понимания и я продолжил работу без веры, что после моей смерти о ней узнает хоть кто-нибудь.
Свою мистификацию, Холмс, я затеял от отчаяния, от понимания того, что мои родственники зароют эту тетрадь, - он указал на толстую тетрадь, - в анналы родовой библиотеки, где она пропадёт на многие века. Если бы не твой острый ум, Шерлок, мой план удался бы на славу. Сегодня пятница, а в понедельник я собирался вновь обрести свой фолиант, и ты наверняка знаешь, как бы это произошло.
- Конечно, знаю, - ответил я, - утром он бы нашёлся в запертой библиотеке на столе, и все бы поверили, что неизвестный похититель раскаялся или уверился в том, что ему не удастся вынести и продать фолиант, и вернул его на место. На сенсацию снова слетелись бы репортёры, музейщики и историки и вы, сэр, опять получили бы рекламу. Блестящая идея, которую я ненароком испортил. Давайте, сэр Джеймс, подумаем, как выйти из этой непростой ситуации без потери лица. Ваш внук пригласил меня, чтобы я нашёл фолиант, и я его нашёл, за что должен получить гонорар. Если я отнесу Роберту находку, то должен буду честно рассказать, где я её нашёл, что просто убьёт вас. Я слишком уважаю Вас, сэр Джеймс, чтобы нанести Вам такой удар, поэтому предлагаю такое решение: фолиант на вашем столе находится Вами завтра утром, я говорю Роберту, что похититель меня опередил, а ВЫ выплачиваете мне гонорар за найденную пропажу и еще один за моё трёхлетнее молчание о нашем договоре. Мы оба выйдем из неприятной ситуации без потери лица. Соглашайтесь, сэр Джеймс Кит, и всё будет хорошо.
Сэр Джеймс покинул этот мир два года назад, не успев описать трёх рисунков.
Вот такая моя «фиаска», милый Ватсон, надеюсь, что она вам понравилась.
Я выпил виски, раскурил трубку и не выпуская её изо рта, взял скрипку и в который раз попробовал сыграть органный хорал Баха. Миссис Хадсон постучала в дверь и категорически потребовала не издеваться над Бахом в её доме.
50 000 ЗА УСЛУГУ
- Ватсон, - обратился я за завтраком к своему другу, - вчера вечером вы вернулись домой крайне озабоченным. Я не стал вас ни о чём расспрашивать, но сегодня утром вы пребываете в состоянии полной растерянности и явно хотите обратиться ко мне за советом, но почему-то не решаетесь.
- Как вы догадались? – растерянно спросил он.
- Элементарно, Ватсон. Вы всё время чешете нос и шевелите губами, словно репетируете монолог. Смелее, доктор, что вас удерживает от обращения ко мне?
- Вы как всегда правы, Холмс, а удерживают меня две причины: деликатность темы и боязнь ваших насмешек.
- Смею вас уверить, мой дорогой доктор, что я умею хранить тайны, быть деликатным и не зубоскалить по любому поводу. Смело выкладывайте, что там у вас стряслось, и будем разбираться вместе.
- Благодарю, Холмс, самому мне действительно разобраться сложно. А происшествие воистину странное. Вчера в середине дня ко мне в клинику явился посетитель. Высокий стройный мужчина лет тридцати пяти, хорошо одетый, превосходно воспитанный, говорящий правильно, но с сильным русским акцентом. Назвался князем Александром Грибоедовым и попросил уделить ему толику моего времени для приватного разговора. Я, конечно, не отказал.
Передаю его рассказ почти дословно. « У нас в семье полная гармония, любовь и согласие, и всё бы было просто замечательно, если бы не одна очень деликатная проблема – мы не можем завести ребёнка.
Свою способность к зачатию я испытал на десятке разных женщин, и ни одна из них от меня не понесла, хотя от других мужчин рожали, как крольчихи. Моя жена просто сходит с ума от желания родить, а я от того, что не могу помочь своей любимой. Мы сели, спокойно обсудили эту проблему и решили, что нам, подчёркиваю, нам обоим, нужно найти подходящего мужчину и родить от него. Мы уехали из России, чтобы избежать возможных сплетен и шантажа, перебрались в Лондон и стали искать подходящую кандидатуру.
Единственным условием для нас было то, что кандидатура должна понравиться нам обоим. Мы в Лондоне уже две недели и всё время находимся в безуспешном поиске. То мне, то жене кандидат не нравится. Несколько дней назад я случайно увидел на улице мужчину, который мне очень понравился. Я проследил за ним, выяснил, где он работает и попросил жену сходить и посмотреть на очередного кандидата. Она сходила, посмотрела и впервые наши мнения совпали. Этот мужчина вы, доктор.
Вчера моя жена, княгиня Грибоедова, была у вас на приёме. Не ищите её имени в журнале приёма, она была инкогнито под именем леди Свифт. Вижу, что вспомнили и были восхищены её красотой. Мы просим вас стать отцом нашего ребёнка и готовы заплатить за оказанную услугу пятьдесят тысяч фунтов стерлингов наличными. Лучше всего это сделать у вас в клинике. Если с первого раза не получится, то леди Свифт будет приходить к вам на приём каждые три дня в течение двух месяцев. Если и за этот срок ничего не получится, то мы с вами расстанемся, а ваши 50000 останутся у вас. Я вижу, что вы немного ошарашены моим предложением и не можете сейчас дать ответ. Я зайду за ответом послезавтра в семнадцать часов. Надеюсь, что вы не откажетесь нам помочь».
Ватсон тяжело вздохнул и жалобно посмотрел на меня.
- Что мне ответить ему завтра в пять часов? С одной стороны врачебные принципы «помоги» и «не навреди» остаются не нарушенными, а такие огромные деньги решили бы все мои финансовые проблемы. Я уже не говорю о том, что обладание такой роскошной женщиной мечта любого мужчины, - Ватсон непроизвольно облизнулся, - а с другой … Мне кажется, что есть в этом что-то противоестественное, нездоровое и нечистоплотное, что-то отталкивающее и запретное. Что посоветуете, гений дедукции?
- Вы озадачили меня, Ватсон, - задумчиво произнёс я, - надо думать. Договоримся так: вы выбрасываете эту историю из головы до завтрашнего дня, а завтра утром я дам вам совет.
Как я и обещал, утром Ватсон получил мой совет:
- Соглашайтесь, доктор, соглашайтесь без раздумий, такой шанс выпадает один раз в миллион лет.
- Спасибо, друг! – просиял Ватсон и крепко пожал мою руку.
Мы втроём сидели за столом в кабинете доктора Ватсона и играли в подкидного дурака. Ватсон то впадал в ступор, и Лестрейду приходилось умолять его сделать, наконец, ход, то внезапно сильно возбуждался и начинал бубнить:
- Что происходит, Холмс? Я ничего не понимаю, Почему вы не хотите мне всё объяснить?
- Успокойтесь, Ватсон, - увещевал я перевозбуждённого доктора, - очень скоро вы всё узнаете и поймёте.
Наконец в коридоре послышался стук каблучков, дверь распахнулась и в комнату стремительно вошла стройная красивая женщина. Она по инерции прошла пару шагов, недоумённо прошлась взглядом по нашей троице и резко развернулась, чтобы уйти, но дверной проём был заполнен массивной фигурой полисмена.
- Проходите, княгиня, и присядьте в это кресло, - как можно более дружелюбно произнёс я, - скоро мы закончим эту партию и займёмся вами.
Высоко вскинув гордую головку, княгиня проследовала через всю комнату, распространяя запах прекрасных духов.
- Богиня, - прошептал Лестрейд, а Ватсон снова заныл свою песню про непонимание ситуации.
Наконец партия была доиграна, и я обратился к княгине с вопросом:
- Насколько я понимаю, прошло достаточно времени, чтобы вы с
