смерть в течение четырёх дней. Приговор будет приведён в исполнение до десятого числа этого месяца. Если Вы захотите избежать мучительной смерти, то можете самостоятельно привести приговор в исполнение любым способом до указанного выше числа. Выбор за ВАМИ».
- Интересное письмо, - заметил я, - Спасибо, Лестрейд, за лекарство от скуки. Что ещё у вас есть? Кто этот несчастный «сэр Джефф»?
- Письмо было найдено рядом с трупом этого Джеффа. Типичное самоубийство в пьяном виде путём выстрела в висок. Дело возбудили по статье о доведении до самоубийства. Что ещё? Конверта нет, кто и когда доставил – неизвестно, что такое «ОИТиФК» установить не удалось. Пришёл я к вам потому, что в полицию обратился племянник этого Джеффа мистер Брукс, который вчера получил точно такое же письмо. Вот оно, - он протянул мне другой листок бумаги.
Я обследовал его точно так же, как и первое, прежде чем прочитать текст письма, и некоторое время просидел в задумчивости, приводя в порядок свои гениальные мысли.
- Сейчас я ничего вам не скажу, Лестрейд, - изрёк, наконец, я, - но уверен, что через три дня я поднесу вам раскрытие этого дела на серебряном блюде. Пока что позвольте мне откланяться, ибо моя деятельная натура не позволяет мне терять драгоценное время.
Вечером я спросил Ватсона, умеет ли он держаться на лошади.
- Ах, Холмс, - с грустной улыбкой ответил он, - дважды в Афганистане я пытался освоить это дело, но оба раза крайне неудачно. В первый раз я так сильно расшиб ногу, что две недели не мог на неё наступить, а во второй так ударился головой, что отголоски того удара до сих пор сказываются на моих ментальных способностях.
- Вот и отлично, Ватсон, - со смехом ответил я, - завтра утром вы пойдёте по этому адресу и запишетесь в группу обучающихся верховой езде номер четыре. Только в эту группу, вы поняли меня, только в эту. Понаблюдайте за другими обучающимися и дайте мне своё заключение об этих людях. Задача понятна? И постарайтесь не сломать себе шею до конца урока, - с дружеской улыбкой добавил я.
На следующий день я снова отправился по делам, а вечером застал дома Ватсона с забинтованной головой и рукой на перевязи.
- Надеюсь, что вы выполнили мою просьбу и не покалечились до самого конца занятия, - участливо поинтересовался я, - а коли так, то не поделитесь ли вы своими впечатлениями о соучениках, лошадник вы мой.
- Куда я денусь, поделюсь, конечно, - грустно откликнулся Ватсон, и гримаса боли исказила его лицо, - Нас в группе четверо. Про меня вы знаете всё. Ещё девушка лет двадцати трёх. Сменила уже три группы. Похоже, ищет богатого жениха. Следующий: мрачный тип, владелец двух больших фабрик, явный нувориш, стремящийся в высшее общество. Последний: молодой человек, который обязательно плохо кончит. Его тренируют ехать шагом, а он пускает лошадь в галоп. Его учат перепрыгивать низкий барьер, а он направляет свою лошадь на высокий. Однажды чуть не сломал себе шею и просто рассмеялся. Вот и все мои наблюдения, Холмс, а теперь поделитесь со мной своим опиумом, пожалуйста, может быть, он хоть немного облегчит мои страдания.
- Спасибо, Ватсон, - воскликнул я, - вы мне очень помогли.
Следующий день был третий, и мы с Ватсоном сидели у камина, ожидая прихода инспектора Лестрейда. Он пришёл под вечер и прямо с порога заявил, что ожидает преподнесения ему раскрытого дела на серебряном блюде.
- Знаете, инспектор, - ответил я, - сегодня мне приснилось, что в будущем ваше серебряное блюдо скукожится до размеров тарелочки с голубой каёмочкой. Пока что ловите все тома этого дела своим серебряным блюдом и пойте дифирамбы великому сыщику Шерлоку Холмсу. А теперь замрите и слушайте, я начинаю свой рассказ.
Прежде всего, я поставил перед собой цель выяснить, что такое это таинственное ОИТиФК. Признаюсь вам, что это было не просто. В библиотеке мне пришлось пересмотреть множество различных книг и летописей, пока в одном единственном месте я не наткнулся на упоминание о том, что несколько иезуитов, недовольных пассивностью короля Эдуарда 2 в отношении английских тамплиеров, в 1310 году организовали тайное общество. Они назвали его ОИТиФК, что расшифровывалось как ОБЩЕСТВО ИСТРЕБЛЕНИЯ ТАМПЛИЕРОВ имени ФИЛИППА КРАСИВОГО. Никто не знает, скольких тамплиеров они лишили жизни, но достоверно известно, что они зверски убили далёкого предка мистера Джеффа, предупредив его о вынесенном приговоре точно таким же письмом. Само письмо хранится в архиве семейства Джеффов и о нём знают все потомки погибшего предка.
Дальше всё было элементарно, Ватсон, всего лишь надо было понять, кому была выгодна смерть мистера Джеффа и будет выгодна смерть мистера Брукса. Кстати, инспектор, должен вам сообщить, что никакого самоубийства не было, а было элементарное убийство. Письмо было брошено рядом с трупом мистера Джеффа. Я узнал это по следам пороха на бумаге, оставленным пальцами убийцы. Исследование семейства Джеффов показало, что наследником состояния покойного становится его племянник мистер Брукс, а в случае его смерти молодой кузен Брукса, некто Джон Стоук, потомок одного из видных деятелей тамплиеров. Поскольку у меня не было времени изучать психологический портрет Стоука, то я попросил сделать это моего друга Ватсона, который подтвердил мою уверенность в своей правоте.
Молодой Стоук человек амбициозный, идущий к своей цели напролом, способный на любое безрассудство. Сегодня утром, да простит меня инспектор Лестрейд, я тайно побывал в квартире Джона Стоука и убедился в своей правоте, найдя соответствующую бумагу, чернила и оттиск текста на промокательной бумаге. Если вы поспешите, мой дорогой инспектор и устроите засаду на квартире мистера Брукса, то вам посчастливится взять убийцу прямо на месте преступления.
Лестрейд вскрикнул и выскочил из комнаты, даже не поблагодарив.
- Что ж, инспектор, - сказал я, - хватай за хвост комету удачи, но помни, что комета, это - Я, а ты всего лишь её охвостье.
Ватсон рассмеялся, пожал мою руку и наполнил виски наши стаканы.
- За комету! – сказал он и выпил виски залпом.
РЕАБИЛИТАЦИЯ
В дверь постучали, и мы с Ватсоном хором сказали:
– Войдите!
Сумрачное лицо вошедшей миссис Хадсон не предвещало ничего хорошего.
- С добрым утром, мистер Ватсон и хорошего вам дня. А вам, мистер Холмс, я ничего подобного желать не буду.
- Чем я так провинился перед вами, дорогая миссис Хадсон?
- Вы ещё спрашиваете, - возмутилась наша домохозяйка, - Вчера вечером вы опять мучили свою несчастную скрипку, заставляя её играть органный хорал Баха, а я много раз просила не издеваться над великим композитором в моём доме.
- Поймите, миссис Хадсон, - стал оправдываться я, пытаясь вызвать понимание у непримиримой женщины, - сыграть органный хорал на скрипке – мечта, живущая во мне с детства. Я экспериментирую и надеюсь, что у меня однажды получится.
- Никаких экспериментов над Бахом в своём доме я не потерплю. Хотите экспериментировать – берите свою скрипку и идите на Центральный рынок, играйте хорал там и пусть благодарные слушатели закидают вас яйцами и помидорами. Вы знаете, мистер Холмс, чем вы отличаетесь от мистера Ватсона?
- Чем же? – полюбопытствовал я.
- Мистер Ватсон тихий, скромный и даёт мне различные медицинские советы, а вы, мистер Холмс, шумный, производящий дурно пахнущие химические опыты и абсолютно бесполезный в доме человек.
Последнее замечание меня сильно задело, и я выразил свой решительный протест:
- Я не бесполезный в доме человек, миссис Хадсон. Просто к Ватсону вы обращаетесь за советами, а ко мне – нет. У вас, слава Богу, нет повода обращаться ко мне, вот вы и считаете меня бесполезным, но уверяю вас, если бы повод появился, то я бы вывернулся наизнанку, чтобы решить вашу проблему.
- Вот и проверим ваши слова, мистер Холмс. С запертого на ключ чердака, где сушится наше бельё, четыре дня назад пропали две простыни. В тот день в доме находились я, вы, доктор Ватсон и кухарка. Приходящая прачка при мне повесила сушиться постиранное бельё, я закрыла дверь на ключ, мы вместе спустились вниз и она ушла. Через час зашла моя сестра Агнесс, с которой мы часа три проболтали в моей комнате. После её ухода никто больше не приходил, а две простыни словно ветром унесло. Вот и разобрались бы в этом, мистер Холмс. Всё лучше, чем мучить скрипку.
Я заверил миссис Хадсон, что немедленно займусь решением проблемы с гарантированным положительным результатом, и развил бурную деятельность, рассчитывая на быструю реабилитацию в глазах своей домохозяйки. Слазил на чердак и убедился, что слуховое окно заперто на задвижки изнутри, что крыша не разобрана и дверь действительно запирается на ключ. Поговорил с прачкой и кухаркой. Прачка подтвердила слова миссис Хадсон, а кухарка заявила, что даже не знает, где в доме находится лестница на чердак, так как не бывает нигде, кроме кухни. Я вопросительно поглядел на Ватсона, но он отрицательно покачал головой. Расследование зашло в тупик, и миссис Хадсон поглядывала на меня с выразительной смесью скорби, сочувствия и презрения на лице.
Я был в отчаянии и всё твёрже убеждался в правильности оценки моей полезности в доме. На третий день безуспешных поисков проклятых простыней я честно признался Ватсону в своём полном бессилии.
- Открою вам секрет, Холмс. На моих глазах миссис Хадсон отдала две простыни своей сестре для какой-то благотворительной акции и, судя по всему, совершенно забыла про это.
Я стоял, как громом поражённый.
- Вы всё знали, Ватсон, молчали и спокойно наблюдали за моими мучениями? И после этого вы называете себя моим другом? Непостижимо!
- Не сердитесь, Холмс, отнеситесь к этому с юмором. Просто я хотел понаблюдать за работой вашего гениального метода дедукции в его первозданном виде и заверяю вас, что получил истинное наслаждение.
Эти тёплые слова согрели моё сердце, я не стал сердиться на своего друга и призадумался.
- Знаете, Ватсон, каждое поражение можно представить победой. Вот русские, например, свой явный проигрыш Бородинского сражения полвека преподносят, как свою великую победу над Наполеоном и ничего, проходит.
С гордым выражением лица вошёл я в комнату миссис Хадсон, а мой усталый голос подчеркнул тяжесть проделанной умственной работы.
- Я зашёл к вам, миссис Хадсон, чтобы отчитаться о выполнении данного мне вами поручения, - с явным трудом выговорил я тоном смертельно уставшего шахтёра, камнетёса и дровосека в одном лице.
- Длительные размышления, опрос свидетелей и сопоставление различных фактов и наблюдений привели меня к однозначному выводу, что две постиранные простыни вы собственноручно передали своей сестре Агнессе и совершенно забыли об этом.
Миссис Хадсон посмотрела на меня глазами посетителя скорбного дома, зашедшего проведать своего нездорового родственника, но вдруг вскочила и рассмеялась.
- Холмс, я вспомнила! Вы действительно великий сыщик, а не бесполезный в доме человек. Я беру свои слова назад и прошу у вас прощения. Мы болтали с Агнессой, когда зашёл доктор Ватсон чтобы дать мне ежедневные лекарства и посчитать пульс. Агнесса как раз рассказывала про благотворительную акцию, проходящую у них в приходе. Они
