Скорбь

охотников, - кивнул Базир, - ладно. Звучит убедительно.
Стефания поднялась, цепляясь за ствол дерева и, покачиваясь, словно пьяная, направилась в сторону, к раскидистым кустарникам.
-Эй, ты куда? – Базир даже вскочил. Рене тоже напрягся.
Стефания обернулась, глянула на Базира, ответила смущённо:
-Я…на минуточку. По нужде.
-Тьфу ты! – Рене расслабился. – Вот по этой причине я против того, чтобы женщины участвовали в походах и скитаниях.
-Да-да,- поспешно отозвался Базир, впрочем, едва ли слышал то, что сказал Рене, вместо этого он напряжённо вглядывался в спину удаляющейся Стефании. Что-то было не так в её походке,  в ссутуленной спине…
Но ещё более не так – во взгляде. В таком знакомом взгляде. Базир уже однажды видел такой взгляд – у своей сестры, такой же тихой и невзрачной как Стефания, запутавшейся в своих чувствах к всеобщему любимцу и не сумевшей справиться с этим. Точь-в-точь такой же, со странным, полубезумным огоньком.
Базир видел такой взгляд у нее накануне, а утром обнаружил мёртвое тело, и сейчас это воспоминание не давало ему оставаться.
-И ты туда же? – Рене заметил шаги Базира.
-Я на минуту, - отозвался Базир, - я только хочу убедиться…
Абрахам тоже проследил за ним взглядом, но не отреагировал. Рене пожал плечами:
-Какой бред!
Но Базиру правда нужно было убедиться в том, что Стефания не задумала ничего с собой сделать. Это было его параноидальным страхом – он сам обнаружил его в себе и пытался воззвать к своему уму, разубедить себя, но всё-таки, чувствуя себя неловко и смущённо, скользнул к зарослям кустарников.
Стефания ушла парой минут раньше. Она сидела, вынашивая в себе эту мысль – трусливую, но, как ей казалось, единственно правильную. Очнувшись, осознав произошедшее, Стефания не заговорила о Ронове, потому что поняла: он оставил её. И оставил потому что она – чудовище, она – то самое существо, против которого надо бороться, которое приносит вред людям и которое противно богу и добродетели.
Стефания не нашла опоры – было не до неё, не до утешений, не до объяснений, и она не смогла справиться с этим страхом, разъедающим всю душу. Пока Рене объяснял о Церквях, Стефания вспомнила карточки в кабинете Абрахама, которые переписывала, налёт на целительницу, предпринятый с Казотом и Базиром, поездку в городок, после которого их арестовали…
Там она поднимала руку на магическое отребье, и теперь оказалось, что она – одна из этого магического отребья и это её надо жечь, вытаскивать из постели пинками и заносить в карточки с пометкой «уничтожена», подписью и датой.
И это всё – личное и трагическое, помноженное на отсутствие Ронове, на вскрывшийся заговор Церкви Животворящего Креста и Магической Цитаделью – лишило Стефанию последней опоры. Её жизнь – ложь, её происхождение – ложь, она сама – явление чьей-то лжи и чьей-то ошибки.
Этого нельзя вынести. Не сразу, не потоком.
Стефания не имела долгого колебания. Ноги были ватными, но решение твёрдым. В кармане плаща лежал кинжал – каким-то чудом забытый или оставленный случаем. Собравшись с силами, она поднялась, встала, даже попыталась ответить спокойно и сдержанно, чтобы ей не помешали, чтобы не попытались спасти.
Сколько было у нее времени? Минуты три-четыре, пока никто не заметит отсутствия. Еще минуты две на сомнение и подозрение и еще минута на обнаружение? Шесть-семь минут – это слишком много и слишком хорошо для быстрого ухода. Стефания знала, что если она не дрогнет – всё закончится и там пусть небо судит её поступок, её происхождение и грех.
И всё это бы удалось, если бы у Базира не было сестры, которую он не сумел спасти, от которой когда-то отмахнулся и из-за гибели которой у него зародилось чувство вины. Но она была. И Базир, учуяв что-то знакомое, учуяв не умом, а чем-то внутренним, более глубоким, последовал, чувствуя себя очень странно, за Стефанией.
Она нащупала сталь ещё по пути. Опустившись на колени за колючим кустарником, Стефания извлекла кинжал – маленький, с коротким лезвием, он был чисто символическим вооружением и вряд ли причинил бы серьёзный урон. У него было скорее назначение к открыванию склянок со святой водой или припарок, чем к протыканию плоти. Но Стефания взяла слегка дрожащей рукой кинжал поудобнее и примерилась к горлу, точно зная, что не пробьёт таким коротким лезвие ни сердце, ни желудок… да и сил не хватит. горло – наверняка.
Другой рукой она зажала себе рот, наклонила голову и уже замахнулась для удара, когда сила, на которую Стефания не могла рассчитывать, разрушила её планы, грубо и больно заломив ей руку.
Стефания вскрикнула и ввязалась в борьбу, в которой проиграла. Но она продолжала царапаться и вырываться, задыхаясь от слёз, от собственной ничтожности, от того, что даже распоряжение собственной жизнью и смертью, у нее не удалось.
Борьба прекратилась тогда, когда её рванули со спины, поставили на ноги, отрывая от рук Базира, и отвесили не очень болезненную, но очень звонкую пощечину…
Кровавая пелена из слёз и горя рассеялась и Стефания увидела серое лицо Абрахама над собою, а позади расцарапанного и совершенно ошалевшего Базира, к которому склонялся Рене.
-Если хочешь сдохнуть, то сделай это, по меньшей мере, не в кустах, - прошипел Абрахам так, как будто бы снова стал прежним.
Стефания сглотнула. Страх затопил сердце.
-Разнылась! – рявкнул Абрахам. – Кровь у неё магическая! Церковь её предала! Она нас всех предала, только ты ещё, Болезная, ни видела ничего в жизни, чтобы о предательстве судить. Тебя в этой церкви воспитали, обули, обогрели, выросла ты там. Ты не выбирала её приютом, это не твоя ошибка. Как и рождение. Как и магия. Ничего нет на свете ценнее добродетели и лика божьего, а если ты сдалась, если ты такая слабачка, то тебе нечего делать на стороне света. Иди к магам или охотникам – они тебе найдут устройство. Но если ты здесь, то изволь бороться! Сдохнуть ума много не надо – даже тебе это под силу! А ты жить попробуй , ну? Чего молчишь? Нашлась, воительница святая и обиженная!
Он исхлестал её словами, продемонстрировав свою собранность и собственный настрой. Рене даже приободрился, увидев такого Абрахама – значит, Абрахам не оставлял борьбы за свет, только теперь нашел нового врага – Церковь животворящего Креста.
-А ты не так бесполезна! – хмыкнул Рене, шутливо хлопнул по плечу Стефанию и поспешил за удаляющимся к прежнему месту привала Абрахаму.
-Мне тоже страшно, - тихо сказал Базир, поднимаясь с земли. – Я не маг, я не обнаружил в себе этого, но я так боюсь, что ты даже представить себе не можешь. Но, может быть, путь, что предлагает Рене, не гибельный? В самом деле, нельзя же винить, к примеру, всех светловолосых людей только за то, что тебя однажды оскорбил светловолосый человек? здесь также. одни оказались подлецами, но настоящие воины придут на нужную сторону.
Про светловолосых людей – это было из разговора Базира с Ронове. Почему-то ему захотелось использовать это. Стефания как будто бы поняла:
-Ронове сбежал?
-Он ушел, - уклончиво ответил Базир. – Я не знаю куда, но, кажется, не к охотникам. Он растерялся, пойми. Он верил в церковь, верил в службу и…
-И всё пало. – Стефания кивнула. – Сильно я тебя?
-Спасибо, что не молнией, - Базир оценил царапины. – Не ожидал, что ты такая сильная.
-Прости, - Стефания заставила себя унять дрожь. Конечно, прежней ей уже не быть, страх не отступает, но, по меньшей мере, дыхание возвращалось. – прости, прости…я такая слабая. Когда-то думала что сильная. Но я слабая.
-Все люди имеют право побыть слабыми, - Базир через силу улыбнулся. – Но больше так не делай.
Стефания кивнула и вышла, наконец, из кустарника, где перевернулась в очередной раз часть её жизни.
-Явилась! – поприветствовал Абрахам, - я уже думал, что ты колючек наглоталась, лишь бы не сражаться, а сбежать.
-Я… - Стефания избегала смотреть на Рене, лицо которого становилось всё более живым и довольным, - я прошу прощения.
-Да иди ты со своим прощением! – отозвался Абрахам. – С его помощью на запад не добраться и от охотников не укрыться. Ну-ка…
Он глянул в небо:
-Должно быть, часа два или три уже. Охотники или впереди нас, или кружат по первому лесу. С вечерним часом попробуем пробраться за припасами в деревеньку, пока здесь отсидимся, только подальше уберемся. Я заклинания раскину щитовые – от магов нас не защитит, как и от охотников, но нас врасплох уже будет не застать.
Абрахам оживился. Свою растерянность и утрату он компенсировал в буйную энергию.
Стефания взглянула на Рене:
-Я знаю, что так нельзя было, прости и ты, Рене.
-Прощаю, - он пожал плечами. – Базира жаль, подрала его ты знатно, конечно. Может быть, у тебя в роду не ведьмы, а кошки были?
Стефания справилась с едва заметной дрожью, криво улыбнулась, показывая, что да – ей весело, совсем не больно.
Рене посерьезнел и тихо сказал:
-Абрахам прав. Если не терпится помереть, сделай хоть доброе дело перед тем. А там, если я захочешь, я тебе уступлю свой кинжал. Пока же – последуй за борьбой света против магии. Происхождение свое потом отмаливать будешь.
Стефания кивнула. Подошедший Базир оценил обстановку: Стефания немного очнулась, Абрахам оживленно раскидывает сети защитных заклинаний, Рене уже спокойнее держится – похоже, всё не так и плохо. Он решил разрядить обстановку и сосредоточить всех на деле, настоящем деле, а не на слабости несчастной Стефании и спросил:
-А где находится эта замечательная Церковь Святого Сердца?
-Недалеко от Сарматских гор, - ответил Рене спокойно, Абрахам, Стефания и Базир, не сговариваясь, посмотрели на него.
Абрахам смотрел с мрачной яростью – один вампир дал ему бой и победил, причем магически, и скрылся, не став его добивать, в сторону Сармата. Абрахам изучал карту, пытаясь понять, куда увели дороги его врага, это место уязвляло охотника.
Стефания знала и про изучение Абрахамом карты и про дело с вампиром и вдруг вспомнила про удивление, которое выдал Рене, узнав про изучение Абрахамом именно этого места – наверное, решил тогда, что он ищет Церковь Святого Сердца…
Базир же просто спросил:
-Сарматские? Карпатские то есть?
-Карпатские для людей. Ты – служитель Церкви, - Рене назидательно поднял палец, - ты должен говорить на правильном языке. А правильно – Сарматские, то есть Сармат.
Стефания, забыв на мгновение о себе, покосилась на Абрахама. Он был бесстрастен, но в глазах бушевала страшная решительность. Стефания поняла: Абрахам попытается воспользоваться случаем и достать вампира, что победил его, но не убил…
Глава 21.
Какая-то ветка, услужливо повинуясь его раздражению, хрустнула под ногами. Но Ронове не полегчало. Да и глупо было надеяться на то, что какая-то веточка, сломившись от его сильного и твёрдого быстрого шага, могла бы успокоить душу. Ему, по меньшей мере, нужно было переломать пару тысяч таких веточек, чтобы устать и подумать.
Но это было, конечно, невозможно, и Ронове, кипя от негодования, шёл вперёд, не разбирая дороги. Он едва-едва не провалился в размытую дождями яму, чуть не упал, запутавшись в колючем кустарнике, но это лишь разъярило его ещё больше.
Он ненавидел всех: каждого церковника, известного ему на сегодняшний день, от несчастных кухарок до Константина, Абрахама и Рене. Конечно, доставалось