камеры и в печи, словно напоследок немцы желали как можно больше забрать жизней с собой на тот свет. Многие понимали, что война в сущности уже проиграна, но продолжали, привыкли убивать и калечить. Лишив однажды жизни они уже не могли остановиться.
Прошло полчаса и Генрих достал пленку из проявочного бачка и посмотрел на последний кадр с Саррой. Кадр получился насыщенным и четким, а значит будет хорошая фотография.
Генрих повесил проявленную и влажную пленку сушиться и стал заряжать новую пленку в фотоаппарат, чтобы сделать снимок для Августа, который не дожидаясь вечера пришел прямо со службы к фотографу.
От Августа пахло дорогим одеколоном и он был радостный, словно из оперы, где провел время в окружение прелестной дамы. Молодой человек был в приподнятом настроении.
— Генрих как тебе этот аромат? — спросил Август.
— Приятный!
— Еще бы нехороший! Франция! Наверно стоит целое состояния! Я нашел его в одном из чемоданов какого богатенького жиденка. Я и тебе принес бы, но ты знаешь, мы должно сдавать все ценные вещи.
— Но ты не упустил случая, чтобы надушиться, — улыбнулся Генрих.
— Я только раз! Ты не подумай!
— Все хорошо! Мог бы взять и весь одеколон. Так делают некоторые.
— Нет, я не такой! Должен быть порядок!
— Да я забыл, что арийцы должны быть честными и безжалостны к врагам!
— Да безжалостными!
Август стал осматриваться по сторонам. Он был первый раз у Генриха и только слышал от других, что тот жил на привилегированных условиях. Его привлек большой книжный шкаф. Вместо книг в нем были стопками фотографии. Их было сотни и сотни, а может тысячи. Фотографии все равно как книги стояли от одной стенки полки до другой.
— Можно? — спросил Август указывая на шкаф.
— Посмотри!
Август вытащил первые попавшиеся фотографии. На всех снимках были дети. Подростки и просто маленькие. Большинство смотрели в камеру, так словно уже как будто умерли и из них высосал жизнь какой-то монстр. Не как на обычных фотографиях, когда огонек и задор в глазах. Многие были измождены и видно, что голодны.
Август снова окинул взглядом все фото в шкафу.
— Сколько же их здесь? — спросил Август.
— Пять тысяч! — равнодушно ответил Генрих.
— Интересно кто из них еще жив?
— Из тех кто на фотографиях в шкафу никто! Только эти! — ответил Генрих и указал на стопку фото на столе. Эта пусть и была большая стопка, но в ней было не больше трех сотен фотографий.
— Ничего себе! — присвистнул Август. — Мы проделали хорошую работу. Слава Рейху!
— Слава Рейху, — без энтузиазма ответил Генрих.- Давай усаживайся на стул поудобней и улыбайся. Я сделаю фото.
После снимка Август интересовался, когда можно прийти за фотографией.
— Завтра после обеда! — ответил Генрих и проводил сержанта.
Август пришёл в казарму и хвастался перед сослуживцами своим новым дорогим ароматом, и пред сном заранее решил написать письмо домой.
«Здравствуй дорогая мама! У меня все хорошо. Я честно и добросовестно служу во имя победы и процветания великой германии. И как только появляется свободное время, думаю о тебе, о доме и сестренке Полине. Как у вас продуктами? Не мёрзните ли по ночам, а то стало холодать. Я откладываю половину своего жалованья и скоро вам вышлю деньги, чтобы вы запаслись дровами и всем необходимым на зиму. Берегите себя мама! Вы уже не молоды и у вас простужены легкие! Одевайтесь мама потеплей и меньше вышивайте, а то в вашем возрасте это вредно для глаз. Я высылаю для вас прекрасную ангорскую шерсть, не смотрите, что она в кофте, вы у меня рукодельница. Вы распустите шерсть и свяжите себе теплые рукавицы и шапочку, а для Полины я подобрал чудное и дорогое пальто. Правда оно немного прохудилось в одном месте, но только немного и испачкано кровью, но то ничего у вас золотые руки и вы мама все поправите, что пальто будет как новое. Передавайте Полине привет и пусть она вас бережет, для нас всех, а то если с вами что ни будь случиться я этого не переживу. На этом прощаюсь. С любовью ваш сын Август!»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день медсестра Марта по поручению доктора Менгеле пришла в детский барак, где по словам надзирателя могла оказаться Сарра.
При виде женщины в белом халате дети оживились и стали вставать. Соломинки прилипали к одежде детей и Марта скривилась, подумав, что она в царстве маленьких некрасивых огородных пугал.
— Кто из вас Сарра? — спросила Марта.
— Я! — ответила Сарра.
— Твою маму зовут Мария?
— Да!
— Идем со мной!
— Что с моей мамой? — с тревогой спросила Сарра.
— Ты все узнаешь, когда придет время! Идем, — ответила Марта и повела девочку к Менгеле.
Доктор встретил Сарру в своем кабинете, где он приветливо улыбался девочке и предложил ей садиться.
Сарра присела на стул.
— Где моя мама? — с волнением спросила Сарра.
Менгеле выдержал паузу.
— Твоя мама умерла!
Сарра вздрогнула и задрожала. Слезы с вами собой потекли из глаза ребенка.
— Перестань! Успокойся! — сказал Менгеле, а сам внимательно всматривался в девочку. Она показалось ему непростой, а именно ее фигура и рост, было видно, что она отстает в развитии и значит есть патология, которые он изучал.
Сарра плакала. Менгеле встал и стал сочувственно гладить девочку по лысой головке. Ему сделалось противно, он отвел руку, но пересилил себя и погладил еще раз.
— А хочешь, я сыграю тебе на скрипке? — предложил Менгеле и достал из шкафа музыкальный инструмент.
Сарра не ответила, а Менгеле стал играть Вагнера.
Мелодия была приятная и Менгеле играл хорошо, но Сарра закрыла уши, чтобы не слышать.
Менгеле удивился и перестал играть.
— Тебе не нравиться? — спросил Менгеле.
— Вы злодей! — ответила Сарра. — Вы убили мою маму, а теперь играете мне на скрипке!
Менгеле сделал вид, что не понял и ответил.
— А если я скажу, что твой брат жив! Что мама родила мальчика и я сохранил ему жизнь.
У Сарры перехватило дыхание.
— Мой братик!
— Да твой брат! Я назвал его Иисус, в честь того что твоя мама была Марией. Что теперь ты скажешь?
— Я хочу увидеть братика!
— Увидишь, но позже! А сейчас ты пойдешь, с медсестрой и будешь жить в новом месте.
— Где?
— В хорошем месте, с другими особенными детьми. Там тебя будут хорошо кормить и даже дадут поиграть в игрушки. И если ты будешь слушаться воспитателей то встретишься со своим братом, а теперь иди и перестань плакать, если хочешь увидеть маленького Иисуса.
— Я больше не буду плакать, — отвечала Сарра и вытирала слезы.
В кабинет постучали и дверь открылась. Это был Август с кем-то мальчиком восьми лет.
— Я к вам доктор Менгеле.
— Марта проводи девочку, -сказал Менгеле.
Марта вывела Сарру.
— Кто это? — спросил Менгеле и внимательно смотрел на мальчика не замечал в нем никаких особенностей.
— Его зовут Исаак!
— И что?
— Доктор посмотрите на его глаза! Вы просили меня, чтобы я вам нашел ребенка с разноцветными глазами для своих исследований.
Менгеле оживился, подошёл к мальчику и взял его за подбородок и внимательно всмотрелся. И вправду у Исаака были необыкновенные глаза один ярко зелёный, а другой темно карий.
— Превосходно Август, вы меня порадовали сержант!
Август обрадовался и спросил:
— Доктор Менгеле можно вас попросить об одном одолжение?
— Проси, ты сослужил мне хорошую службу.
— Я хотел бы отобедать с офицерами и с вами ведь когда — ни будь я тоже стану офицером.
Менгеле задумался, но скоро ответил.
— Я против неуставных отношений, есть правила, но я могу сделать для вас исключение ведь ваш отец герой и погиб под Сталинградом?
— Да!
— И вот я думаю, что другие офицеры будут согласны, чтобы к ним за обедом присоединился сын героя.
— Спасибо доктор Менгеле!
— Не благодарите! Собирайтесь к обеду.
Сарру привели в большую комнату зал в больничном корпусе. В нем было светло и опрятно и были чистые постели. На ковре сидели дети и играли в железную дорогу. Это были все необычные дети. У кого -то была одна ножка короче другой, у другого мальчика был большой горб на спине, одна девочка была со сросшимися пальцами на руках словно плавниками, но больше всего Сарру поразили сиамские близнецы — пара мальчиков. Они стояли, так как им было не удобно сидеть и просили горбатого мальчика дать им поиграть один из игрушечных вагонов поезда. Всего детей было не более двенадцати. Сарра боялась к ним идти и заговорить и когда привели ей знакомого мальчика, которого она встретила у доктора Менгеле, она решила с ним подружиться.
— Меня зовут Сарра! — сказала девочка.
— Меня Исаак!
— А почему ты здесь? На вид ты совсем обычный мальчик.
— У меня разного цвета глаза!
Сарра посмотрела.
— Очень красивые!
— А ты почему?
— Я больше не расту, может поэтому!
— Дети собираемся на обед! — сказала воспитательница.
Детей провели в столовую и посадили за стол и дали манную кашу на молоке и сливочном масле и хлеб с чаем.
Сарра вдруг забыла о своих всех бедах и стала жадно есть и пила сладкий чай. Она улыбалась, но когда все съела, отчего то ей сделалась печально, она подумала, о других детях, что спали на соломе и ждали когда их покормят. Сарра подумала о братике, что не голодает ли он и обо всех, кто может сейчас хочет кушать и чем будут кормить других.
О том же думал и Август, нет ни со всем про то, что кто-то голодный, а про то, что будет у офицеров на обед. Он слышал разное, но больше всего его поражало, что ходили слухи, что на десерт подавали мороженое.
Офицеры встретили Августа радушно и усадили вместе собой. Менгеле сидел напротив. Всего, не считая доктора и Августа было три человека из высшего офицерского командного состава лагеря. Один толстый и рыжий и конопатый майор, другой худой щеголеватый подполковник и еще один майор с длинными и толстыми пальцами как маленькие колбаски.
На первое подали жирный суп из свинины. Мясо было нежным и разваренным. Первое ели в гробовой тишине, и когда на второе подали жареную баранину и вино, после двух бокалов рыжий и толстый майор оживился и полез с расспросами.
— Доктор Менгеле, что у вас новенького? Какие вы сделали открытия?
— Да, расскажите! — сказал подполковник.- А то ведь знаете у нас из развлечений только газовая камера да печь!
Менгеле улыбнулся и сказал
— Если есть ад, то сам черт завидует нашему техническому прогрессу!
Офицеры рассмеялись.
— Я планирую, — стал рассказывать Менгеле.- Один интересный опыт и именно сегодня.
— Какой же?
— Я стану разъединять сиамских близнецов!
— Неужели!
— Да представьте себе! Но это полдела! Если первый этап операции пройдет успешно, я затем проведу более грандиозную операцию и попробую соединить человеческую плоть заново.
— Вы бросаете вызов самому Богу! — восхитился подполковник.
— Не знаю как Богу, но природе, врач бросает вызов ежечасно.
— Это прекрасно, а расскажите что-нибудь из того уже вами совершенного.
— Я каждый день на пороге открытий! Вот недавно сделал удачное кесарево сечение. Мать умерла, но ребенок выжил. Я назвал его Иисус!
— Иисус! — удивился подполковник. — Это что еще за предрассудки?
— Мать младенца звали Марией. Мне показалось это символично.
— Третьему Рейху теперь не нужны никакие Иисусы, у нас же есть Гитлер! — сказал подполковник.
— Я такого же мнения! — улыбнулся Менгеле.
— Иисус! — сказал майор с безобразными пальцами, он прежде молчал и внимательно
