Наши собутыльники вышли на балкон. Они молча рассматривали этот ночной пейзаж и слушали последние шорохи и вздохи засыпающего города. Полосатый уставился в холодную бездну космоса и что-то там рассматривал. Вован последовал за взглядом пришельца и обнаружил на тёмном небосводе маленький, мерцающий голубым цветом огонёк. Тот неспешно проплыл в вышине по какой-то своей замысловатой траектории.
– Самолёт, – прервал затянувшееся молчание Вован.
– Нет, это за мной, – ответил полосатый.
– Что, уже уходите?
– Да, пора. А то что-то засиделся я тут у вас.
– А как же мы? Что же будет с нами? Какова наша судьба? – Вован растерянно посмотрел на пришельца.
– А что вы? По вам никакого решения не принято, – полосатый поправил кокетливый платочек в нагрудном кармане, – да и не может быть никакого решения с нашей стороны. Ваша цивилизация уже достаточно развилась, чтобы рассчитывать и нуждаться в помощи извне. Ваша судьба целиком и полностью находится в ваших собственных руках. И вообще, это наивное, лукавое, совершенно беспочвенное упование и надежда человека на божественный высший замысел, который в конце концов всё порешает за вас и расставит по своим законным местам, не имеет под собой абсолютно никаких оснований. Во Вселенной не существует такого супер пупер сверх существа, которое бы осмелилось взять на себя ответственность за всё то паскудство и безобразия, что творятся тут у вас на планете. Это всего лишь малодушная, инфантильная попытка человека переложить ответственность с себя на кого-то другого. Вы поймите, что нет никакого высшего разума и нет никакого божественного плана для вас! Человек, или какой другой разумный организм, как раз и призван для решения этих задач! Вы сами и должны создать и воплотить в жизнь этот пресловутый «высший замысел»! Ваша цивилизация уже сама в состоянии сделать всё, что нужно для возникновения приятной, комфортной, разумной атмосферы на этой планете, в которой хорошо будет всем. Осталось только повзрослеть и захотеть, – ответил полосатый.
– Н-да, как просто. Повзрослеть и захотеть, – задумчиво протянул Вован, – ну и куда же вы теперь?
– Есть тут в ваших краях одна интересная планетка с некоторыми перспективами на разумную жизнь. Совсем недалеко, по вашему лет триста лёту.
– Всего-то, – саркастически хмыкнул Вован.
– Делов то, рукой подать, – ответил пришелец, – а что? Высплюсь, отдохну, поправлю пошатнувшееся здоровье. А то я тут с Вами совсем себе печень посадил.
– Это точно, – хихикнул Вован, – ну и влетит же Вам за эти алкогольные эксперименты.
– Не стоит беспокоиться, – успокоил его полосатый, – я думаю, что мой медицинский модуль с этим как-нибудь справится.
Они ещё постояли пару минут молча. Каждый думал о своём. Конечно, мы могли бы предположить, о чём были их мысли, но по причине тактичной деликатности не будем этого делать. Пускай их сокровенные помыслы и желания останутся с ними не раскрытыми.
– Ну, мне пора, – полосатый повернулся и протянул руку.
– Вы ещё когда-нибудь вернётесь? – спросил Вован, пожимая прохладную ладонь пришельца.
– Конечно, вернусь, обязательно вернусь, когда-нибудь точно вернусь, – обнадёжил полосатый.
– Тогда прощайте, неутомимый созидатель разумной жизни и чернорабочий высших замыслов, – Вован по приятельски хлопнул инопланетянина по плечу.
– Прощайте и Вы, достойный мыслящий организм, – повторил пришелец жест Вована.
– Последний вопрос, – замялся Вован, – а как ваше настоящее имя?
– Зачем Вам? – заскромничал пришелец, – Вы ведь вашими органами речи всё равно не сможете выговорить.
– И всё-таки, – настаивал Вован. Полосатый приблизился и что-то долго нашёптывал ему на ухо. Глаза у Вована всё больше и больше округлялись в удивлённом недоумении.
– Да! Такое имечко и с полторашкой чистого спирта не одолеть.
– Я же предупреждал, – виновато оправдывался инопланетянин.
На этом их расставание закончилось. Полосатый глубоко вдохнул и легко поднялся в воздух. Поначалу он двигался медленно и плавно, но по мере отдаления от балкона ускорялся всё сильнее и сильнее, пока совсем не растворился в чёрном мраке ночи.
Вован перевёл взгляд на голубой огонёк, который застыл высоко над Землёй и периодически мигал. Минут через десять он слегка дёрнулся и пришёл в движение. Ярко сверкнув напоследок своим безупречно чистым голубым светом, огонёк очень быстро набрал скорость и скрылся в чёрной зияющей пустоте Вселенной.
Заключение.
Вот так и закончились эти странные алкогольно-философские беседы ни чем не примечательного земного аборигена и загадочного пришельца из далёких миров. Ещё некоторое время Вован ждал и надеялся, что полосатый вернётся и их столь приятное общение продолжится. Но пролетали дни, недели и месяцы, а инопланетянин не приходил. Вован даже пару раз специально напился, но полосатый так и не объявился.
Постепенно надежды угасали и таяли, пока совсем не превратились в приятный, но немного грустный мираж. Однако ещё долго ясными ночами Вован выходил на балкон и подолгу выжидающе пристально всматривался в россыпи холодных звёзд. Он всё пытался разглядеть среди этих мёртвых серебряных мириад один единственный живой голубой огонёк, который унёс его загадочного приятеля.
Где-то там, в ледяной бездне Вселенной на своём утлом кораблике плыл к новым обитаемым мирам его никогда не унывающий собутыльник, его весёлый собеседник, его единомышленник, да что уж там и таить, его единственный друг. Тот, с кем Вован пошёл бы на любые авантюры, за кого бы он, не задумываясь, претерпел любые лишения и неудобства, кого он с полным основанием мог назвать Человеком.
«И где теперь этот неутомимый труженик, чернорабочий-созидатель разумной жизни? Кого сейчас услаждает он своей увлекательной беседой и подбивает к безумству разума? Чьи уши наполняет сладкий нектар его странных, заманчивых речей? В каких неведомых мирах он культивирует разумную жизнь? Пойди теперь угадай. Да, концептуалисты не ходят гулять в скверы и парки, не сидят на лавочках возле подъезда и не ездят на курорты по схеме всё включено. Они совершают свой променад в бездонный, безбрежный Космос, в загадочную бесконечность Вселенной, – так думал Вован во время этих своих рассматриваний ночного небосвода».
Поначалу его всё время грызло настойчивое желание кому-нибудь рассказать эту фантастически странную и совершенно невероятную историю, но он стойко сдерживался, а потом и вовсе благоразумно оставил эти опасные попытки, потому как перспектива провести остаток жизни в дурдоме его совершенно не прельщала. Поэтому Вован предавался этим грустным, но приятным воспоминаниям в полном одиночестве. Он бережно доставал стеклянную статуэтку неведомой зверушки, что изваял полосатый из его вазы, рассматривал её причудливые формы и с лёгкой грустью вспоминал их увлекательные посиделки.
Так незаметно он добрался до Нового года, который и справил кое-как. Затем потянулись унылые и ничем не примечательные зимние месяцы и последующая весна с лужами и грязью. Вован ходил на работу, что-то там делал, возвращался домой, а утром всё по-новой. В общем, проживал время механически, безо всякой пользы. Ему почему-то стало неинтересно, апатия овладела им. Даже весна с её буйным цветением и взрывом новой жизни не могла растопить этот его ледниковый период.
Но в конце мая на работе у Вована произошли большие изменения, которые несколько встряхнули его и заставили зашевелиться. В виду отсутствия заказов начальство решило сократить персонал. Ну и, конечно же, Вована турнули в первую очередь. Хотя объективных причин для его увольнения вроде бы и не было. Работал он хорошо, не опаздывал, не пил, клиентам не хамил. Но кого и когда интересовали объективные причины? При решении таких деликатных вопросов всегда на первое место выходят шкурные интересы и личные взаимоотношения.
И на этот раз не обошлось без подобного животноводства. Наверное, приложила к этому делу свою наманикюренную ручку змея Наташа, её негативное отношение к Вовану было всем хорошо известно, но разбираться в этих делах он не умел, да и не желал. Вован быстро собрал свои нехитрые пожитки, получил расчёт и по-тихому слинял домой.
Там он сунул свою робу в стиральную машину и включил стирку. Затем вынул деньги из кармана, достал заначку из шкафа и пересчитал всю имеющуюся наличность. При самой скромной жизни хватало месяца на два. Он уселся на кухне напротив окна и погрузился в раздумья.
«Ну вот, кажись, и приехали, – вяло и равнодушно рассуждал Вован, – ещё пару месяцев протянуть можно. А дальше что? Работу в мои годы найти сложно, молодых берут с трудом, куда уж мне. Капиталов нету, просить я не умею, связей полезных не завёл. Ну, и какие мои перспективы? Да абсолютно никаких, ни одного шанса безо всяких оговорок, просто ноль целых хрен десятых. И каковы же будут ваши дальнейшие действия, уважаемый Вениамин? А какие могут быть действия? Остаётся только подаваться в дворники, – почесал он затылок и вспомнил слова одной песенки: «Двадцать пятого числа сего месяца дворник старый во дворе у нас повесился...».
– Н-да, история, – вслух подумал Вован. Ему уже порядком надоело постоянно продираться сквозь мясорубку жизни. У него совершенно не осталось ни сил, ни желания продолжать эту бесконечную битву за кусок хлеба, эту бессмысленную гонку. Он больше не хотел участвовать в этом бесполезном и вредном для здоровья аттракционе под названием материальная жизнь.
[justify]«А какой смысл? – рассуждал он, – ну, найду я с большим трудом какую-то работу, ну, протяну ещё пару лет, ну, так же меня турнут. И опять, снова здорова? Это есть кратковременное продление агонии неизлечимо больного организма. Всё слишком очевидно и просто, до примитивности просто. Это то и есть самое неприятное в этой истории. Невозможно в этих условиях существовать достойно. Здесь нельзя быть тем, кем хочешь, здесь можно быть только тем, кем тебе дозволяют быть. А кто позволяет? Кто раздаёт лицензии на подобные вещи? В чьей компетенции находятся эти вопросы? Что это за гнида за такая мерзостная, что это за паскуда за такая мизантропическая, уродующая живых людей несмываемой печатью ублюдка, которую нельзя ни вывести, ни вытравить, ни
