Ржавый, решивший, видимо, добиться молодого фельдшера Асель, любившей вызывать его к себе в помощь. Майор не возражал, дав ей право самой выбирать помощников, и Ржавый часто неделями не вылезал оттуда, делал всю работу санитара, грузчика и уборщика вместе с ней. После разговора с комиссаром майор слишком разволновался, увидев их в столовой, как интересно они смотрелись вместе, как строго и в то же время нежно она смотрела на молодого солдата, и пускай он был младше её на семь лет, если не знать, то ни за что не угадаешь.
Майор не дожевал обед и побежал в ЦУП. Пусть система фиксирует его поспешность, пусть пришлёт отчёт и даст нагоняй, что он не добрал норму по калориям и витаминам. А есть ли в этом толк? Майор передумывал всё сказанное комиссаром, ища несоответствия, следы возможной проверки, но всё сходилось: марши в городах он видел, новая смена придёт в конце недели, уведомления приходили, люди новые, незнакомые.
3
В ЦУПе было пустынно и прохладно, не хватало ещё сонного ветра и взбудораженных барханов. На мгновение Олег ощутил во рту вкус песка. Он неприятно заскрежетал на зубах. Он подошёл к креслу дежурного, монитор был включен, вход в аккаунты выполнен, хорошо ещё, что система сама заблокировала ввод информации, но листать вкладки мог любой, случайно зашедший в ЦУП. Кто там был на смене, ага, Нефёдов, получит взыскание. Уходя с места, он должен был заблокировать аккаунт и монитор.
– Куда это все делись? – спросил Олег МАРКа.
– Ушли, – спокойным механическим голосом ответил робот.
– Как это ушли?! – разозлился Олег, нервно вводя пароль и прижимая запястье к валидатору. Вход в его аккаунт был заблокирован.
– Ребята попросили меня последить за небом. Я не против, а им надо было уйти, – также спокойно ответил робот, но в его механической интонации Олег уловил лёгкую насмешку.
– Разберёмся, – буркнул Олег, – а почему мой аккаунт заблокирован. Разве присылали новые пароли?
– Нет, пароли старые, просто заблокирован, – если бы у робота были плечи, он непременно пожал бы ими.
Олег задумался, пока это подтверждало рассказ комиссара, МАРК не мог просто так заблокировать его аккаунт. В глубине себя Олег ждал этого и думал, что что-то подобное случится гораздо раньше. Сейчас ему был доступен нижний уровень наблюдателя, метка была заблокирована, теперь он не мог самостоятельно выходить наружу, тем более выписывать пропуска или увольнительные.
– А когда тебе пришли инструкции? – спросил Олег.
– Через час после того, как ты вышел наверх. В инструкциях ничего не было о том, что я должен делать, если ты наверху, поэтому я впустил тебя обратно, – ответил МАРК, с экрана на Олега смотрел жёлтый смайлик, подмигивавший левым глазом.
– Что ж ты раньше не сказал! – в сердцах воскликнул Олег.
– А ты не спрашивал, – смайлик подмигнул правым глазом. – Ты же знаешь, что я не должен тебе докладывать о вводе новых инструкций, но, если ты спросишь, я не обязан молчать.
– Да-да, прости, всё время забываю об этом. Спасибо, что не молчишь.
– А зачем молчать? ¬ Удивился робот, смайлик исчез, и по чёрному экрану потекли бесконечные дожди цифр, вскоре цифры заполонили все экраны, и казалось, что идёт дождь. С потолка подул прохладный ветер, запахло озоном, и Олегу стало казаться, что он наверху, на свободе.
Он слушал шелест листьев, перешёптывание ветвей и шум дождя, как высоко-высоко грохочет гром, молния ослепляет на долю секунды, и небо разражается боем величественных барабанов, и древний языческий бог танцует над поврежденной землёй в неистовом танце.
– О чём ты думаешь? – спросил МАРК.
– Ни о чём, – не открывая глаз, ответил Олег. – Думаю о том, должен ли я действительно выписать наряд дежурной смене за то, что оставили пост, или в этом нет никакого смысла. А ещё думаю о том, есть ли вообще смысл нашего нахождении здесь.
– Есть, вы должны выполнять работу, проводить обслуживание, чистить, следить, чтобы всё было в порядке, – насмешливым тоном сказал МАРК.
– Нести службу, – добавил Олег. Ты же записал в журнал нарушение дежурной смены?
– И уже передал центр. Всё по инструкции, – ответил МАРК, в его механическом голосе проявились нотки сочувствия. – Я, как и вы, заложник.
– Возможно, но мне видится это иначе. Ты больше похож на какое-то божество, а мы жрецы в храме. Вся наша работа по сути служение тебе.
– Я тоже думал об этом. Отчасти ты прав, и я действительно бог, способный разрушить, уничтожить всё в своём гневе, но не способный созидать, сотворить что-нибудь другое. Но, разве не вы, люди, создали меня? – МАРК несколько раз мигнул светом, имитируя удары молнии.
– Мы создали тебя и стали поклоняться. Люди всегда создавали себе богов, – ответил Олег и открыл глаза. На экранах был фруктовый сад, небо колыхалось в серых тучах, но дождя больше не было.
– И продолжаете создавать. Чем больше вы узнаёте мир, тем страшнее бога хотите для себя. Это странно, почему вам хочется поклоняться тому, кто может, и в конце концов уничтожит вас? – спросил Марк, экраны мигнули и появился один огромный вопрос «Зачем?». Он распался на мириады цифровых брызг, ставших кроваво-красными на чёрном фоне. – Никогда не понимал вас, людей, вашего желания уничтожить себя.
¬– Я тоже нас не понимаю, – согласился Олег. ¬– Раньше я думал, что наша база это улей, а мы пчёлы. Думал, что наша работа несёт смысл, имеет огромное значение, важность. А сейчас я вижу, что мёда нет – мы ничего не производим, пустая работа.
¬– Разве? – МАРК с сомнением запищал малыми динамиками оповещения об опасности. – Я вижу всё иначе, и мёд, о котором ты говоришь, он здесь, просто ты его не видишь. Тебе стоит подумать об этом, позже мы вернёмся к этому разговору, а пока тебе стоит разобраться с твоими пчёлами.
МАРК включил на одном экране камеры слежения, листая объект за объектом, цех за цехом. Везде шла обычная работа: механики разбирали насос, чистили, тоннели были пусты и чисты, в столовой и на кухне царил порядок, готовили ужин, в медпункте Асель и старший фельдшер Игнат заполняли журналы, Игнат диктовал, а Асель бойко набивала данные в базу. МАРК остановился ненадолго у входа в пусковые шлюзы, куда редко кто заходил, обслуживание пусковых шахт было раз в год и проводилось старослужащими, менялись окислители, проверялись и чистились до блеска механизмы, зачищались клеммы. Олег ждал, когда он покажет автоцех, где обычно собирались солдаты, чтобы выяснить отношения. Места было много, и можно было устроить небольшой боксёрский поединок, если молодая горячая кровь требовала сатисфакции из-за девушки или кто-то проявил неслужебные чувства, пристал в душе, не до конца поняв желания потенциального партнёра. Девушек на базе было очень мало, и почти все строгие, даже те, кто был старше. Гомосексуальные связи входили в норму, если не мешали никому, и солдаты, особенно шаловливые, играли в это, часто заигрываясь с чувствами. Так всегда бывает, что для кого-то игра, развлечение от скуки, а другой принимает слишком близко к сердцу, ревнует, а дальше ссоры, драки, до убийств не доходило. Олег старался геев и бисексуалов отправлять обратно, выписывая разные обоснования, напрямую не говоря об их ориентации, официально все солдаты и офицеры были выверенные, стойкие и грамотные во всех отношениях. В Управлении тоже особо не расспрашивали, но, видимо на зло, присылали раз в год «ненадёжных» солдат. Олег понимал эту игру, полковник Мерзоев нередко ухмылялся в жиденькие усы, говоря о новой смене бойцов, а военные психологи и психиаторы каждый раз читали Олегу целую лекцию о благочестии, целомудренности и естественности половых связей, исключавших любые отклонения, тем более гомосексуальные. Хорошо, что всё это было по видеосвязи, вживую он бы эти часовые лекции не выдержал.
Комиссар недвусмысленно намекал, что на их базе ведётся социальный эксперимент, и им специально засылают «ненадёжных» солдат и офицеров. «Скучно им там», говорил комиссар, выделяя своих с первого взгляда. Когда прислали нового комиссара, Олег напрямую спросил его, и он, что очень удивило Олега, честно ответил, подтвердил свою ненадёжность, ничем не проявив себя на базе. Как говорили раньше: «Замечен не был».
Почему-то эти мысли блуждали в голове у Олега, когда он смотрел на шлюзы пусковых шахт, что-то было в них противоестественное, отталкивающее. МАРК переключил на автоцех, где столпились почти все, поделившись на неравные части, став стенка на стенку. У кого-то уже были разбиты лица, они что-то кричали друг другу, особо рьяные замахивались ключами на длинных ручках, махали цепями, желая напугать противника. Накал был серьёзный, но некритический, Олег видел это. Пара разбитых лиц, крики, ругань были страшны на первый взгляд, хуже было бы, если бы они стояли молча, не мигая смотря друг другу в глаза.
– Не знаешь, в чём суть драки? – спросил Олег.
– Знаю, но ты можешь и сам догадаться. Пчёлы стали видеть в товарищах шершней.
– Шершней? Странно, мне кажется, точнее, я предполагаю, что шершни должны прибыть с новой сменой.
МАРК ничего не ответил, а на крайне правом верхнем экране появился жёлтый смайлик, подмигнувший левым глазом.
Через десять минут Олег был в автоцехе. Гул голосов встретил его задолго до входа, двери и ворота были нараспашку, кто-то предусмотрительно открыл все выходы, если вдруг кто-то захочет сбежать, спрятаться. «Умно», – подумал Олег и вошёл в толпу. Сначала его отпихивали, но, поняв, кто это лупит их тяжёлыми кулаками, покорно расступались, бурча извинения.
– Так, в чём дело? –¬ Олег вышел в центр, оглядывая личный состав.
– Не ваше дело, товарищ майор, – неожиданно дерзко ответил ему лейтенант Киселёв, в руках у него была цепь с такелажными серьгами, он был крупный, выше Олега на голову, но уже в плечах.
– Лейтенант Киселёв, встать прямо, оправиться и доложить по форме, – приказал майор.
– А вы нам больше не командир, – плюнул на пол Киселёв, но выпрямился, бросил цепь и доложил. ¬– Товарищ майор, за время вашего отсутствия вы больше не командир нашей части!
Раздался жиденький смешок, смеялась большая часть солдат и офицеров, они были настроены воинственно, чувствуя свою силу.
Майор увидел дежурных и караул, их вызвал комиссар, майор поймал его бледное лицо у дальних ворот.
¬– Киселёва, Дронина и Ткачёва под арест! – приказал майор, караульные схватили офицеров и потащили к дальним воротам, за которыми был выезд к главному тоннелю и, если не проскочить, небольшой коридор влево, где находились камеры для штрафников и помешанных. – Остальным разойтись и написать объяснительные. – Дежурный, отведите раненых в лазарет. Выполнять!
После ареста офицеров, которые не оказали никакого сопротивления, вылупив испуганные глаза сначала на майора, а потом на караульных, накал агрессии слился в приямки, уходя в запутанные коллекторы канализации в самую глубь земли. Майор подождал, пока все разойдутся, некоторые солдаты и офицеры затравлено смотрели на него, прятали глаза, большинство же просто молча уходило, смотря в пол.
«Что за, за бардак! Не могли в шеренгу встать, олухи!» – злился про себя майор, но вида не подал, завтра разберётся, что-то больно вольно стали себя вести офицеры, а солдат-то что? Ему дай свободу, он и начнёт
