Артур Олейников
КОЛОКОЛ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда война только начинается, когда первый снаряд ударит в жилой дом и на ваших глазах станут хоронить старуху соседку, что прежде бранила вас за шум под окном, все кажется как будто в страшном сне. Думаешь, что сейчас сон закончится и вы проснётесь и все станет как прежде. Но проходит день, а за ним еще один, а вы не можете очнуться, и война, словно топор палача безжалостно казнит вашу жизнь и все прекрасное, что было в вашей жизни. И тогда забьётся сердце в груди по-новому и глаза по-новому смотрят на мир. Торопишься жить, все торопится и одни молодые люди прежде совсем еще дети, только в прошлом году окончившие школу сделались взрослыми и клялись друг другу в любви.
— А за что ты меня полюбил? — спрашивал Светлана прижимаясь к груди Сергея.
— А вот еще с четвертого класса! — отвечал Сергей и целовал девичьи алые губы.
— Это как?
— Это когда ты мне контрольную не дала списать!
— Все шутишь? — отвечала Светлана и закрыла рукой губы не давая себя больше целовать.
— Да нет же серьезно! Думаю, что женюсь на ней и устрою ей райскую жизнь!
— Женишься?
— Конечно женюсь!
— Война, а он жениться!
— Не пойдешь что ли?
— Пойду, приходи свататься!
— Мои родители уезжают завтра в Ростов — на — Дону!
— Как? А ты? Как же я? Я же беременна!
— Я остаюсь! И если бы не ребенок я все равно остался! А сейчас мне нужно идти, чтобы проводить родителей и объясниться с ними.
Сергей был молодой человек восемнадцати лет. Был кудрявый, высокий и широкоплечий. И видно, что с большой силой в руках. Все в нем показывала гибкость и ловкость и можно было сказать, что Сергей не знает поражений. С другой стороны опытный человек заключил, что Сергей еще ни до конца осознает свою силу и не умеет ей пользоваться, но решительности и характера ему было не занимать.
На другом конце города родители Сергея собирались к отъезду.
Ольга Владимировна открыла сервант и взяла в руки тяжелую хрустальную вазу.
— Оля ты, что сума сошла? Ты еще бы трюмо с собой завернула! — воскликнул Роман Сергеевич Серебров.
Ольга Владимировна сдерживалась, чтобы не зарыдать. Она постарела за считаные дни, когда муж объявил об отъезде.
— Собери есть и все документы!
— А фотографии?
— Что фотографии?
— Семейный альбом!
— Господи боже мой! Возьми, конечно возьми! — и Роман Сергеевич отвел глаза ему сделалась горько. Он почему то только сейчас за все время войны, понял, что прежней жизни больше не будет. У Сереброва был строительный бизнес на Украине, а теперь все только рвалось, ломалось и рушилось.
Когда Киев заволок черный дым от подожжённых покрышек Серебров приехал в столицу из родного Донецка. В Киеве в банке Роману Сергеевичу сказали, что он может получить на руки только не больше одну четвертую часть всех денег, которые были у него на счету и что это счастья.
— Счастья говорите! Я всю жизнь наживал! Так подавитесь моим счастьем! — зло сказал Роман Сергеевич и понял, что остальные деньги он никогда не получит. Да их уже и не было в банке и Сереброву действительно повезло.
Роман Сергеевич вышел из банка и злой зашагал по Киеву и не узнавал все вокруг. Нет улицы и дома на улицах были прежними, но люди все как один сделались другими. И все объяснил огромный рыжий детина с флагом свастикой на длинной черной палке. Он широко шагал как новый хозяин города. Творилось прежде немыслимое. Прежде фашиста линчевали бы и закидали камнями, а теперь одни отворачивали глаза, словно их это не касается, а молодёжь, довольная делала со свастикой счастливые селфи. И в этот самый миг Серебров понял, что ни сегодня так завтра начнется война.
В России в Ростове — на — Дону у Романа Сергеевича остались старая мать и младший брат. Ведь сам он был Ростовчанином, с женой Олей он познакомился в студенческие годы. Оля приехала учиться в педагогический из Донецка. Рома учился в строительном и познакомились в парке Горького где собирались ростовские студенты. После учебы с дипломом в кармане Рома уехал к Оле на родину. Не жалел ни минуты, любил и был счастлив. Долго не могли родить ребенка и Сережа родился, когда родителям было за тридцать. Отец сына любил больше жизни, но был строг и не баловал и теперь когда Сергей пропал, когда нужно было собираться злился.
— Ты разрешила ему уйти? — спрашивал Роман Сергеевич.
— Он сказал, что попрощаться с друзьями!
— Где там с друзьями! Наверно со Светкой своей.
— Они дружат с первого класса!
— Если не придет через час, пойдешь за ним. А то я за себя не вручаюсь!
Но через час Сергей прощался под окнами дома со своей Светланой. Тревога о том, что Сергей может ее оставить поразила девушку и она вжимая плечи вся сгорбилась и подурнела, когда прежде представала первой красавицей города. У Светланы были густые каштановые волосы, высокая грудь и голубые смеющиеся глаза. Такие глаза, что казались никогда не грустили так как будто их хозяйка никогда не унывала и всегда была счастливой. Но сейчас глаза от душевной боли словно помертвели.
— Я никогда тебя не оставлю! — говорил Сергей и целовал перепуганную Светлану.
Разговор с отцом стал непростым и тяжелым, но в конце к удивлению всех Роман Сергеевич сказал:
— Это твой первый по-настоящему мужской поступок в жизни! Запомни его и впредь всегда в жизни поступай так, чтобы думать ни только о себе, но в первую очередь приносить счастья другим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Светлана уснула только под утра и в обед девушку разбудила мать Никитина Лариса Петровна.
Во сне Света забылась, но проснувшись все разом вспомнила и побледнела. Мать обо всем догадалась.
— Бросил? Смылись со своими миллионами! — зло сказала Никитина.
— Не говори так! — закрыла Светлана лицо руками. — Сергей не поедет!
— А как еще мне говорить? Твой отец в ополченцы! Под пули! А они ручкой помахали и поминай как звали!
— Ты злая! Ты так говоришь, потому что отец воевать пошел.
Никитина отвернулась, задрожала и заплакала.
Свет всплеснула руками и поругала себя, что сделала маме больно и быстро встала, прогнала свои печали и обняла мать.
Они так и простояли какое- то время молча без слов, которые были не нужны.
— Все хорошо! Прости свою бедную мать! — сказала Никитина. — А сейчас сходи за водой, дома ни капли.
Стояла духота. Жара. Воды в Донецке не было целую неделю. Очереди за водой из жителей города растянулись на целые кварталы. Маленький семилетний Даня из соседнего дома с Никитиными набрал две пятилитровых бутылки и сказал соседке Свете, чтобы передала своей матери, чтобы та зашла к ним, что они где-то разжились мукой. И понес воду домой.
Отца Дани убили. Он первый пошел в ополчение и теперь Даня был за главного мужчину в семье, которая теперь состояла из его бедной матери выплакавшей все слезы и сестры младше его два года.
По дороге Даня увидел старших ребят со своей улицы. Ребята стояли у разваленной снарядом стены разгромленного продуктового магазина. Они грузили на тележки продукты, все, что только попадалось под руку.
— Эх ребята! Поздно мы, поздно, — сокрушался один мальчик, — Все уже разобрали! Все самое вкусное!
— Ничего, ничего, — успокаивал другой, — За то, чай, макароны!
— Давайте шевелитесь, — подгонял самый старший, — Не на базаре! Сейчас вообще и это расхватают! Эй Данька! Бросай свои бутылки! Бери макароны! Там в магазине еще остались!
Даня оставил воду и устремился в магазин. Все было верх дном, сломано и повалено. Даня увидел большую целую коробку шоколадных конфет. Побросал пачки с макаронами поднял конфеты и счастливый побежал к ребятам.
— Смотрите, смотрите что я нашел! — радостно показал Даня конфеты.
Дима, что был всех старше из ребят, взял конфеты, внимательно посмотрел и сказал:
— Верни где взял!
— Почему? — удивился Даня.
— Это конфеты фабрики Роще!
— И что?
— А то! На эти деньги убили твоего отца, а ты их конфеты станешь есть? Выброси! А то Бог накажет!
Даня ничего не ответил и расстроенный отнес конфеты на место. Принес домой одни макароны.
Настала ночь и домашние уснули. И только Даня никак не мог забыть о конфетах. Он снова и снова представлял какие они вкусные, как шоколад сладко таит под языком и не выдержал больше муки оделся и побежал к магазину.
Даня нашел в магазине конфеты, открыл коробку и стал есть. Отставил несколько конфет младшей сестрёнке.
Домой возвращался сам не свой от счастья.
Завернул за угол и замер от ужаса. Его родной дом, где спала мама и сестра Валя был разворочен. Кругом стояли соседи, кто-то горько рыдал.
Старик сосед Игнат увидел мальчика.
— Данька! Живой! А мы-то думали вас всех снарядом!
Даня плакал.
— Поплачь, поплачь, — говорил сосед
— Это меня дедушка Игнат Бог наказал. Я конфеты Порошенко ел!
— Что ты мелишь? Какие конфеты?
— Я ночью в магазин ходил, что разбитый на соседней улице, а их бомбой!
— А-а! Но, то, значит тебе от Бога гостинец — жизнь! — серьезно сказал старик и перекрестил мальчика.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сергей улаживал дела и через два отправился с цветами и конфетами к Светлане делать предложение.
Война с каждым днем оставляла свой разбойничий безжалостный след. Дома без стекол в окнах, повсюду люди с оружием и все меньше и меньше детского смеха вокруг.
На лавочки подъезда дома Светланы Сергея встретил дед Игнат с седыми усами и густой копной седых волос и с палкой.
— Сергей! — радостно воскликнул старик.- Ну прямо как жених!
— Здравствуйте!
— Беги скорей, Светлана тебя ждет не дождется!
Сергей одним махом преодолел три этажа и на минуту остановился перед дверью. Вот сейчас дверь откроется и настанет новая жизнь, жизнь полная счастья.
Сергею не пришлось стучаться. Светлана словно угадала, что любимый за дверью и открыла и с криками радости обняла Сергея.
Мать Светланы стояла и плакала в коридоре.
Молодые люди не как не могли оставить объятия, так и стояли долгие, но счастливые минуты прижимая друг друга к груди.
— Дождалась, — говорила мать.- Да проходите же! Светлана заводи Сережу в дом.
Взявшись за руки Сергей и Светлана прошли в квартиру.
Лариса Петровна ставила чайник и спрашивала, как родители, что они сказали, как встретили новость о том, что Светлана беременна.
Сергей отвечал, что одобрительно и сам не спускал глаз со Светланы.
Позвали Даню.
Лариса Петровна открыла коробку конфет.
Даня как только увидел конфеты, сделался тревожным и у него от страха задрожал подбородок и когда ему предложили конфету, он долго не решался, но взял. Медленно и боясь, положил сладкое угощение в рот, не выдержал, вспомнил ту страшную ночь, когда он оставил дом, раде коробки конфет в разбитом магазине, и заплакал.
Все как будь-то очнулись вспомнили горя мальчика, и стали его жалеть и успокаивать, а Лариса Петровна спрятала конфеты с глаз ребенка.
Лариса Петровна взяла Даню за руку и сказала:
— Я к тёте Ире к соседке схожу! Она просила!
Конечно соседка не просила, но чуткое сердце матери понимала, что молодые люди хотят скорее остаться наедине.
Ирина Григорьевна с пониманием встретила приход соседке и нескрыая зависти узнала о беременности Светланы и от том что Сергей женится на девушке.
Ведь сомой Ирине Григорьевне Гороховой бог детей не дал. Муж
