безопасную прогалину. Стена из мешков с землей между повозок и колесниц не превышала двух аршинов и с коней легко можно было перепрыгнуть через нее и двенадцать камнеметов вряд ли могли помешать этому.
Конники и дарпольцы настороженно изучали друг друга. Чуть выждав, Дарник выслал на переговоры хорунжего Наку с княжеским знаменосцем. Сам не поехал – предводитель хазар мог оказаться слишком мелким воеводой. На середине прогалины Нака задержался, поджидая переговорщиков с противной стороны. Те скоро и появились: двое разодетых в разноцветные халаты ладных воинов. Коротко переговорив с мужем Оловы, конники разъехались в разные стороны: хазарские переговорщики двинулись к фоссату, а Нака со знаменосцем в качестве заложников к «союзному» войску.
Первые переговоры получились непродолжительными. Князь объяснил, что ему нужно передать два важных послания: одно – хазарскому кагану, другое – князю Карсаку. На вопрос, зачем они сюда прибыли, ответил, что будет об этом говорить лишь с их тудуном. После чего в его шатер, спустя какое-то время, прибыл уже сам тудун со своим помощником.
Тудун Гилел оказался крепким светловолосым иудеем, и чтобы он чувствовал себя более свободно, Рыбья Кровь позвал в шатер кроме двух хорунжих Ерухима. Его прием оправдался – тудун в присутствии сотского-иудея и в самом деле заговорил более свободно и благожелательно. Он, разумеется, знал и о пленении сына яицкого князя и о запрошенном выкупе. Чего он не мог понять, так это намерения Дарника идти на князя Карсака малой вооруженной силой. Дважды даже переспросил, не собирается ли князь просить у их кагана войсковой помощи.
– Пока нет, – отвечал ему Рыбья Кровь. – Прошу лишь доставить кагану Эркетену мое прошение разрешить пройти через хазарскую землю.
– А что будет делать князь, если такого разрешения дано не будет? – осторожно поинтересовался Гилел.
– Я не думаю, что великий каган нам откажет. Ведь он сам отец и понимает, что такое, когда сын в беде. Словенское войско дважды помогало хазарам. Сначала остановить кутигурское нашествие за Итиль, потом – усмирить тудэйцев.
– Ну а как быть с обстрелами твоими судами нашей столицы?
– Это было временное недоразумение, которое уже давно разрешилось.
В разгар их переговоров в шатер заглянул дозорный и сообщил, что к берегу подходит припоздавшая «Романия». И тудун стал свидетелем как шестидесятивесельное судно не спеша и важно причаливает и начинает разгружаться. Особенно сильно его впечатлило, как прямо на его глазах из колес и досок собрали четыре колесницы и тут стали прикреплять к ним камнеметы со стальными луками. Пока шла разгрузка, Рыбья Кровь в своем шатре написал на ромейском языке два послания: для Эркетена и для князя Карсака, после чего прочитал их вслух тудуну и тут же запечатал своей княжеской печатью.
Если послание к кагану было весьма учтивым и основательным, мол, позволь, великий каган, мирно пройти через твои земли и освободить моего сына, то в послании князю Карсаку тон был совсем иной: «За нанесенную обиду ты, князь, должен не только вернуть княжича Смугу в целости и сохранности, но и заплатить виру в десять тысяч дирхемов».
Присутствующие воеводы, слушая это, нисколько не удивлялись – вытаращенные глаза были лишь у тудуна. Он с изумлением оглянулся на Ерухима, сотский лишь пожал плечами – да, с нашим князем скучно не бывает.
– А знает ли Князьтархан, что народ Карсака может выставить до пяти тысяч конных воинов? – счел нужным заметить Гилел.
– Если чужое войско меньше чем в десять раз превосходят число моих ратников, то у нас это даже за сражение не считается, а как обычная боевая разминка, – еще раз повеселил воевод Рыбья Кровь.
Понял ли тудун, что это в равной степени относится и к хазарам было не совсем понятно, хотя, скорее всего, понял, глаза были достаточно умные.
На этом первые переговоры были закончены. Конники Гилела никуда не ушли, просто разбив свой стан в версте от стана дарпольцев. А их разъезды постоянно стали вертеться поблизости. Впрочем, для Дарника самым важным было, что до получения приказа из Итиля их мирное соседство полностью обеспечено.
Утром «Макрия» и «Романия» с ополовиненной командой отчалила от берега, но направились не на восток, а на север: к Змеиному острову и Заслону – там и ратников и припасов можно было получить гораздо больше, заодно сообщить в Дарполь, что Дамаска князю Дарнику оказалось мало, захотел еще и хазарского кагана как следует взбодрить.
Состояние ожидания для дарпольского войска мало чем отличалось от походного или боевого – работа по возведению очередной крепости прекращалась лишь с наступлением полной темноты. Не забывали и о бухте. Две сотни ратников непрерывно перетаскивали носилками и волокушами камни к двум только обозначенным мысам, превращая их в мысы вытянутые, а десятки ныряльщиков выбирали или дробили ломами особо опасные подводные камни. В помощь им были собраны две Больших пращницы, которые успешно забрасывали пятипудовые валуны по краям бухты.
Между станом и берегом Рыбья Кровь приказал построить из жердей и тонких бревен стену высотой в шесть саженей и раз за разом заставлял преодолевать ее ратников с длинными лестницами.
– Учимся захватывать крепости князя Карсака, – объяснил он заглянувшему в стан тудуну.
Хазары посмотреть на дарпольские боевые игрища тоже допускались, но только малым числом и без оружия. Недели не прошло, как нашлись удалые молодцы и среди гилельцев, желая посостязаться в стрельбе, метании сулиц и единоборствах. Следом пошли в ход и конные состязания.
Где дарникцы взяли коней? Ну конечно у тех же «союзников». Подученный князем Ерухим смог убедить Гилела продать дарникцам сотню лошадей, мол, все равно каган прикажет оказывать содействие яицкому князю, так лучше оказать ее с личной выгодой, чем потом совершенно бесплатно. Была устроена целая многоходовая сделка, когда пятьсот конников отправились восвояси по двум разным дорогам, а их вьючные и запасные лошадей двинулись следом, но до места не дошли. Из их придуманного падежа и образовалась проданная дарпольцам сотня вполне упитанных и крепких коней.
С разрешения тудуна были предприняты несколько поездок в горы за бревнами и сеном, заодно купили у горцев еще пару десятков лошадей с овечьей отарой и небольшим коровьим стадом. Так что налаживалась не только военная жизнь, но и жизнь мирная.
Особый оттенок лагерной жизни придавало присутствие ватаги юниц. Отказавшись остаться в Заливе и Макарсе – «только вместе с князем» – они в Бунимске превратились в настоящих княгинь и тарханш. С гордым и уверенным видом прохаживалась по всему стану, во главе с Ырас выбирались даже к морю, где всласть купались в одежде, а то и голышом на радость плескавшимся рядом голым ратникам. Но все заигрывания словами и заканчивались – по установившемуся порядку юницы сами вольны были выбрать себе дружка на ночь, чем они от души и пользовались, редко ограничиваясь постоянным полюбовником. Попытки ратников просчитать, кто именно из них окажется счастливчиком на ближайшую ночь обычно заканчивались ничем – выбрать могли как самого веселого и дерзкого, так и молчаливого и скромного.
Местные рыбаки и землепашцы, совсем осмелев от присутствия своего войска, тоже все чаще наведывались к стану пришельцев. Образовалось целое торжище, на котором можно было что-то купить или обменять. Увы, дарпольцам мало что можно было предложить для обмена, а собственные деньги почти ни у кого не сохранились. Войсковые же тиуны покупали лишь самое необходимое из пропитания: муку, овес, молоко, сыр, кур, овец и еще коней тайком от Гилела! Рыбу и самим в море ловить получалось.
8.
Обе флотилии вернулись в один день. Сперва дозорные доложили об идущих с севера на всех парусах «Макрии» и «Романии», а не успели те еще войти в бухту, как показались мачты идущих на веслах с востока «Русии», «Калчу» и «Хазарии». Особого интереса удостоились северные биремы, привезя помимо ратников и припасов полсотни юниц. Правда, называли их юницами больше по привычке, большинство из них были зрелыми вдовами, решившими поменять унылую степную жизнь на славные ратные походы, немало было и своих дарпольских жен, соскучивших по мужьям. Корней, как не смотрел, Эсфирь обнаружить среди них так и не сумел.
Дарпольские новости тоже были лучше прежних: Большая Орда ушла на север, тудэйцы ведут себя тихо, пропуская по Ахтубе торговые суда, еще до пятисот ополченцев приплыло в Заслон из Ирбеня на простых плотах. Янар отправил их дальше в Дарполь, но после прихода бирем послал за ними гонца, чтобы они возвращались в Заслон и готовились к переправе на помощь князю. В самой столице все спокойно, народ только волнуется из-за магометанской веры князя, но Янар уже послал туда сообщение, что Дарник не в Дамаске, а в Хазарии. Весть о требовании выкупа за княжича Смугу все же просочилась в Дарполе и Заслоне, и там начался общий сбор денег на выкуп. Кормщик «Макрии» привез с собой торбу с пятью тысячами дирхемов, то, что удалось собрать в Заслоне. Князь был глубоко тронут как порывом дарпольцев, так и помощью заслонцев. Из Макарса вести были не менее приятными: туда пришел первый торговый караван из Гургана из пяти фелук, купцы сообщили, что в Заливе все спокойно, также объявились малым числом местные «пустынники» желающие торговать верблюдами и овцами.
Прибытие второй очереди колонистов, как их теперь называли на ромейский манер, еще сильнее упрочило положение бунимчан. Теперь в распоряжение князя было помимо команд бирем восемь сотен ратников с двадцатью камнеметами, с которыми за выкопанным рвом и возводимым крепостным валом можно было отбиться от любого войска. Но для пешего похода требовалось гораздо большее количество воинов, поэтому, денек передохнув, четыре биремы отплыли в Заслон за новой хоругвью.
Оставшейся «Макрии» предстояло особое задание. «Макрийцы» слишком вкусно рассказывали, как им удалось дважды использовать свою баллисту, зацепив и подтянув «кошкой» вздумавшие удирать от них дербенские фелуки и теперь им было велено заниматься тем же самым вблизи Бунимска, благо, что через день вдали появлялись торговые суда, идущие на юг или на север. Южные приказано было не трогать, а северные останавливать и досматривать.
Не успели еще биремы скрыться в морской дали, как Гилел привез в Бунимск ответ кагана, который гласил: «Князь Карсак, выкупив княжича Смугу, ничем не оскорбил князя Дарника, а спас его сына. Поэтому князь Дарник должен заплатить выкуп, получить сына и удалиться с Хазарской земли». Рыбья Кровь такой ответ предвидел и отправил второе послание кагану с объяснением, что здесь, в походном лагере после долгого плаванья у яицкого князя таких денег не имеется, посылать за ними в Дарполь означает ждать еще два месяца, не могут ли визири кагана помочь раздобыть тридцать тысяч дирхемов у итильских ростовщиков.
– Ну ты и нахал, однако! – так отозвался о послании Корней на воеводском совете. – Ты что надеешься, что так и будет, или просто хочешь выиграть время?
– Время нужно не мне, а итильским тудунам и визирям, чтобы сообразить, что войско без денег
