"Чёрный ноябрь високосного года" (Части 8-14)

тщетно. И вдруг рядом с ним поднялась женщина, которую пригласили в процедурный кабинет, где брали кровь. Олега не надо было уговаривать, и он быстро сменил женщину на освободившемся стуле.
  Впрочем, на удивление скоро и его очередь подошла.
  Кто-то боится подставлять свои руки под острую иглу, безжалостно протыкающую вену. Но Олег, несмотря на безобразное качество вен (случалось так, что и капельницы ему по недосмотру рассеянных медсестёр ставили под кожу), переносил это спокойно. И спокойно смотрел на сам процесс... Как бы говоря: берите – дурной крови не жалко!
  Пройдя процедуру, он снова вернулся на свой, почти законный стул – благо, никто на него за это время не покушался. Впереди оставались исследование лёгких на КАТЭ и диагноз терапевта. Олег надеялся, что его всё-таки отпустят домой с пакетом препаратов.
  А их выдавали именно в больших полиэтиленовых пакетах, с какими люди бродят по продовольственным магазинам. Именно с таким пакетом вышла от терапевта молодая женщина, на которую он обратил внимание первой. Он отметил, что выражение лица после посещения специалиста сменилось, если не на радостное, то тревога на нём отсутствовала.
  «Скорее всего – лёгкая форма...», - догадался Олег.
  Чтобы как-то убить время, он принялся играть в игру «Кто хочет стать миллионером», установленную на телефоне. Можно сказать, он практически подсел на неё, и даже достиг локальных успехов – несколько раз по чистой случайности даже отгадал все пятнадцать вопросов. А стабильно доходил, используя все подсказки, до десятого. Он мог бы, конечно, заглянуть в поисках ответов в интернет, но тогда бы посчитал сам себя жуликом.
  За игрой он чуть не пропустил свой вызов на КАТЭ: девушке, обслуживающей аппарат, пришлось три раза выкрикнуть его фамилию.
  Он буквально подскочил со стула, пробормотал неуклюжее извинение и прошмыгнул в кабинет.
  - Что с себя снимать? – спросил он, уже готовый стянуть с тела тёплый свитер. КАТЭ ему ещё никогда не делали, а вот МРТ – несколько раз. И его тогда раздевали почти полностью: он оставался только в трусах. Даже цепочку с шеи снимали. Те исследования не вызвали у него восторга – лежать без движения в замкнутом пространстве в течение часа, да ещё под ужасающую музыку, через определённый промежуток меняющую ритм. После завершения исследования он чувствовал себя узником концлагеря, вышедшим из камеры пыток.
  КАТЭ оказалось чем-то сродни рентгену. Его положили на стол, который с помощью кнопки, девушка привела в движение (единственное сходство с МРТ). Затем она сделала несколько снимков грудной клетки и выпустила из «плена».
  - Всё? – удивился Олег скоротечности процедуры.
  - Всё, - подтвердила девушка. – Теперь в коридоре ждите приглашения к терапевту.
  Олег почему-то обрадовался тому, как быстро управился. «Значит, всё и дальше будет – о, кей!», - решил он.
  Когда он вышел, то заметил, что очередь поредела – видимо новых поступлений не было. Он устроился поближе к двум кабинетов, в которых принимали специалисты. Большинство тех, кто прошёл последнюю инстанцию, отправились домой, и лишь двоих с семидесятипятипроцентным поражением лёгких оставили дожидаться отправки в больницу.
  «Семьдесят пять..., - мысленно посочувствовал им Олег, - Как у матери... Неужели, это будущие покойники?»
  Вскоре пригласили и его в один из кабинетов.
  Судя по акценту, его принимала женщина то ли из Узбекистана, то ли из Казахстана.
  Она внимательно просмотрела результаты его исследований, историю болезни и сказала:
  - Что ж... У вас серьёзная ситуация – пятьдесят процентов поражения лёгких. Плюс сопутствующие заболевания – хронический бронхит, хронический тонзиллит, но самое основное – проблема с венами... Вижу – они у вас трижды прооперированы...
  - Да, - подтвердил расстроенный Олег, понимая, что сегодня домой уже не попадёт, - И что теперь будет со мной? Жить буду?
  - Будете, но придётся долго и серьёзно лечиться... В больнице вам придётся полежать какое-то время. Сейчас возвращайтесь в коридор – за вами приедут. 
  - Хорошо, - тихо ответил Олег и, сгорбившись, побрёл в коридор. В этот момент он почувствовал себя очень старым... 
  Сразу же дал знать жене, чтобы не ждали... Сегодня или... В ответ снова получил порцию успокоительных напутствий... Нет, он сдаваться не собирался – слишком любил жизнь.
  Он не знал, сколько придётся ждать, и оделся заранее.
  Приговорённых к госпитализации всё забирали и забирали, а он сидел, парился в ожидании того, что и его повезут в какую-нибудь больницу. Помня о матери, больше всего он не хотел в Коммунарку. Уж лучше – где-нибудь поближе...

10.

  И Бог услышал его просьбы.
  Правда, его усадили в машину не одного – компанию ему составила пожилая женщина с большей степенью поражения, чем у него – семьдесят пять процентов, хотя она выглядела вполне здоровой и удивлялась такому жизненному повороту. А до этого в холле кому-то звонила из родственников, проживающих неподалёку от диагностического центра, и просилась на постой.
  В «Скорой» Олегу вдруг стало тяжело дышать. Он побелел, и на лбу выступила испарина.
Ему померили сатурацию – восемьдесят семь! Бригада сразу засуетилась – в срочном порядке ему водрузили на лицо кислородную маску – чуть полегчало, и он даже прилёг, едва не заснув.
  Диспетчер определил – везти их в бывший торговый центр, переоборудованный на время пандемии в медицинские боксы, который располагался на Каширском шоссе. Олега это устраивало – наверняка, надо будет что-то подвозить и передавать. И жене или дочери придётся не так далеко ехать.
  Они добрались минут за пятнадцать. Учитывая тяжёлое состояние Олега, после высадки его сразу же определили на коляску и ввезли в приёмное отделение на ней.
  Приёмное отделение больше походило на огромный авиационный ангар, чем на часть медицинского заведения. Три столика, за которыми дежурные врачи вели приём, издали казались игрушечными.
  Олегу не терпелось поскорее лечь на кровать, обнять подушку, а дальше – будь, что будет!
  Врач «Скорой» передал документы вновь прибывших пациентов подошедшему коллеге и принялся что-то объяснять ему, кивая временами в сторону Олега, который заметил это.
  Он понял, что сейчас решается его судьба и заволновался. Для него было жизненно важно – в чьи руки он попадёт.
  Узнав всё, что ему требуется, дежурный врач подошёл к Олегу и спросил:
  - Рогов, как вы себя чувствуете?
  - Хотелось бы лучше...
  - А точнее?
  - Дышать тяжело, озноб....
  - У вас ещё и псориаз?
  - Да, и не только...
  - Вижу, - произнёс дежурный, заглянув в историю болезни, - и мы вас вынуждены перенаправить в другой стационар.
  - Почему? – не понял Олег. Неужели его состояние настолько плохое, что здесь никто не хочет брать на себя ответственность? Паника снова охватила его...
  - Видите ли, - медленно растягивая слова, как бы подбирая их, чтобы ненароком не ранить больного, заговорил дежурный, - У нас стационар, специализирующийся непосредственно на лечении коронавируса. А у вас имеются серьёзные сопутствующие заболевания, за которыми нужно следить. У нас же нет узкопрофильных специалистов.
  - Может всё-таки обойдётся? – попробовал настоять на своём Олег.
  - А вдруг, не дай Бог, у вас случится тромбоз? Или обострится псориаз? За вами должен наблюдать человек, хорошо разбирающийся в данной области.
  Пока они беседовали, врач «Скорой» пытался снова выпросить у диспетчера свободное место для Рогова где-нибудь в Южном Округе. И не потому, что так надо было Олегу – просто, это была их последняя поездка, и не улыбалось ещё переться куда-то на другой конец Москвы. 
  - На Миллионщиков едем, в бывшую семьдесят девятую! – услышал Олег фразу, брошенную врачом дежурному, и обрадовался: она находилась недалеко, и там в прошлом веке ему оперировали вены на левой ноге. Отрицательных эмоций больница не вызывала. По крайней мере, что-то знакомое, что-то родное.
  Всю дорогу до неё Олег продремал – сказался напряжённый день. Он бы совсем провалился в сон, да нужно было пройти до конца путь оформления.
  Раньше, как было упомянуто выше, два стационарных корпуса и поликлиника являлись самостоятельной медицинской единицей под номером семьдесят девять. После объединения с «семёркой» они обе стали называться больницей имени Юдина. Но многие москвичи их до сих пор продолжают называть по старинке.
  Перед ним было всего три человека, и процедура оформления особо не затянулась.  Одни и те же вопросы, одни те же ответы... Олег устал повторять – сколько дней чувствует недомогание, в каком виде оно проявляется, какие есть хронические заболевания... Бубнил, будто вызубренный урок.
  Его определили в неврологическое отделение.
  - А почему не в терапевтическое? – спросил Олег.
  - А у нас сейчас все отделения заняты больными с ковидом, - пояснила терапевт из приёмного отделения.
  Когда его подняли на лифте на третий этаж, где теперь ему было суждено провести неопределённое количество дней, часы показывали три часа ночи.
  - Куда пациента везти? – спросил санитар постовой медсестры, доставивший Олега на коляске по месту назначения.
  - В триста двадцать четвёртую...
  Палаты в отделении были двух типов – в левосторонних вмещалось по шесть кроватей, и по правую сторону находились палаты, разделённый на два бокса – по три кровати в каждом. Кроме того, санузел имелся только в предбанниках разделённых палат. Там же стояли и холодильники.
  Именно такой вариант и достался Олегу. Триста двадцать четвёртый номер оказался у левого бокса, в котором он обнаружил только одно свободное место – слева, возле окна. И это его порадовало: он всегда старался в больницах лечь у окна – и пейзажем полюбоваться можно, и подоконник в таком случае служил дополнительной поверхностью для складирования личных вещей. Но, когда он увидел, что над его кроватью отсутствует розетка, всю радость как будто ветром сдуло. Хорошо бы спросить у кого... Но – время...
  Он осмотрелся. Несмотря на то, что света в палате не было, благодаря открытой входной двери он мог довольно сносно разглядеть и интерьер, и даже обитателей. Напротив него лежал на животе и дышал с помощью кислородной маски массивный мужчина примерно его возраста, а на третьей кровати, расположенной ближе к выходу, следом за его «лежбищем», самостоятельно похрапывал ещё один явно немолодой пациент.
    Олег принялся потихоньку разбирать вещи и складывать их в тумбочку. Он старался делать это бесшумно, чтобы не разбудить спящих, но, то ли от небольшого шороха, то ли по каким-то иным причинам, сосед справа пошевелился и проснулся. Завидев пополнение, он снял маску и сел.
  Олег, как и полагается, поприветствовал первым.
  - Доброй ночи... Меня зовут – Олег...
  - Доброй. Если можно так сказать... Владимир... Тоже – ковид?
  - Да, здесь, по-моему, других и нет...
  - Тьфу ты! – с досадой на себя сказал сосед, - Спросонья глупость сморозил. Большое поражение?
  - Ничего страшного... Пятьдесят процентов... 
  - У меня – семьдесят пять... Уже в четвёртой больнице лежу в течение полутора месяцев... Выписывают с улучшением, дома полежу – начинается обострение... И меня снова кладут...
Три дня назад перевезли из реанимации.
  - Ну, и