издали они увидели, что выход перегорожен стеной из камней и деревьев – вот почему вода стояла в пещере и не уходила обратно. Только на самом верху был небольшой просвет, откуда свет и проникал в грот. Мстислав приказал им оставаться на месте, подошел к завалу и стал осматривать его. Камни лежали в несколько рядов.
Мстислав вернулся обратно. Мысли его работали четко.
– Лиза, придется тебе лезть наверх. Теперь ты, Аня, снимай платье и рви его на куски, а я – свою рубашку.
Он в три раза увеличил жгут, дал его Лизе и стал подсаживать ее наверх.
Лиза полезла по перегородке, цепляясь руками за камни и ветки деревьев. Стоявший внизу Мстислав подбадривал ее, все время повторяя: «Еще немного, совсем немного!» Наконец она добралась до просвета. С той стороны лежало спокойное море и ярко светило солнце. Ничто не напоминало о недавней чудовищной стихии.
– Здесь светит солнце, и нет ни одного облака, – крикнула она Анне и Мстиславу.
– Перелезь на ту сторону, закрепи жгут так, чтобы он не был связан с перегородкой, – диктовал ей Мстислав, опасаясь, что под их тяжестью камни рассыплются и погребут их под собой.
Лиза все сделала, как он велел и, перевесившись через загородку, стала тащить Анну сначала за жгут, а потом за руку. Вниз, на землю, Анна смогла уже спрыгнуть сама.
У Лизы не было сил. Она рухнула рядом с Анной и с ужасом смотрела на свои руки: в синяках и кровавых ранах.
– Лиза, давай быстрей, – крикнул из грота Мстислав. Перегородка начала медленно оседать в воду, грозя его придавить.
Лиза снова перевесилась через перегородку, протянула ему жгут, и он
сам ловко по нему подтянулся наверх.
Они сидели на земле. Рядом мирно плескались волны, солнце по-прежнему освещало своим золотым сиянием маленькие бухточки и зеленые лагуны. Трудно было представить, что только что здесь промчался смерч, и они пережили в гроте такие треволнения.
Вдруг сестры посмотрели друга на друга, спохватились, что они в одном нижнем белье, приказали Мстиславу немедленно отвернуться и стали дико хохотать. Началась самая настоящая истерика. Чтобы прекратить эту сцену, Мстислав, сказал, что пойдет в татарскую деревню – тут совсем рядом и попросит для них одежду.
– Мы одни не останемся, – капризно протянула Анна.
– Я быстро, – сказал Мстислав и, больше не слушая их, побежал к дороге, с тревогой думая о том, что сейчас творится у Герман.
Деревня сильно пострадала от стихии. Ураган сорвал со всех домов кровли, поломал деревья и виноградники. Среди жителей были убитые. Несколько человек лежали посреди улицы в окружении плачущих женщин. Рядом, подняв головы к небу, выли собаки. Со стороны мечети доносился голос муллы, совершавшего послеполуденный намаз и громко взывавшего к аллаху. Мужчины стояли на коленях с опущенными головами, повернувшись в ту сторону, откуда доносился голос муллы.
Мстислав подошел к группе женщин. На него смотрели, как на человека с того света, никто не верил, что они смогли уцелеть в такой смерч на берегу. Он попросил дать ему женскую одежду. Одна из женщин скрылась в доме и вынесла оттуда шаровары и татарские платья. Вместе с ней вышел старый татарин в таком грязном халате, что трудно было определить какого он цвета.
Мстислав взял только платья, обещав завтра же их вернуть. Старик молча смотрел на него маленькими, колючими глазами. Мстиславу стало не по себе. Он пошарил в кармане брюк и нашел немного мелочи. Старик жадно скреб их в черную, высохшую ладонь, продолжая сверлить его колючим взглядом. Наконец он пошевелил губами и как будто проскрипел: «Кровлю снэсло, стэна трэснул, давай ыщэ дэнег и бэри ышак».
Мстислав вспомнил, что в заднем кармане брюк должен лежать рубль, на который он собирался после прогулки сводить сестер в единственное в поселке заведение, где предприимчивый хозяин-турок готовил настоящий турецкий кофе и подавал к нему восточные сладости. Бумажка оказалась на месте, но сильно намокла от воды. Старик с жадностью схватил ее, сунул в карман халата и пошел за угол дома.
– Ничего нам не возвращайте, – смущенно сказала татарка. – А ишак сам найдет дорогу. Он – привычный. Только дайте ему
хлеба.
Сестры уже успокоились, а когда увидели ишака с маленьким седлом и надели на себя пестрые татарские платья, совсем повеселели. Ишак, вопреки сложившемуся мнению об упрямстве себе подобных, оказался покладистый и трудолюбивый. Он покорно останавливался и терпеливо ждал, когда одна сестра слезет с его спины, а другая займет ее место, и сам, без всякого понукания отправлялся дальше. Мстислав на всякий случай нашел по дороге хворостинку и, разрезая ею воздух, громко кричал: «Цоб хобе, цоб хобе!», как обычно в украинских селах подгоняют волов.
Так они и подъехали к дому Герман. Там уже был переполох. Около ворот стояла большая группа людей: сами Герман, их гости, слуги, соседи, плачущая Сарра Львовна и жители поселка, собравшиеся идти искать их в скалах. Лиза увидела впереди всех Жулиану и Филиппа.
Старая француженка бросилась к ней навстречу и крепко обняла ее: «О мон шер. Бог услышал наши молитвы».
Сарра Львовна, как всегда в таких случаях поступал отец, не проронила ни слова и сразу ушла в свою комнату. Сестры, договорившись с Мстиславом, ничего не рассказывать о гроте, пошли переодеваться к ужину и вышли к столу, немного повеселевшие. Все разговоры были только о смерче.
– А вы-то где были в этот момент? – тихо спросила Анастасия у Мстислава.
– В аду, но там оказался ангел-хранитель.
Мама не вышла к ужину. Сестры Герман сказали, что все это время она была не в себе; они просто не знали, что делать. Лиза пошла к матери, легла рядом с ней на кровать, гладила и целовала ее мокрое от слез лицо.
– Мамочка, ну что ты плачешь, ведь ничего не случилось, мы живы и невредимы, с нами же был Мстислав.
– Какой там Мстислав, – всхлипнула Сарра Львовна, – когда тут, в поселке, творилось Бог знает что. Я была уверена, что вас унесло в море или вы провалились в пещеру.
– Пожалуйста, успокойся. Мы тут, и больше от тебя не отступим ни на шаг. Даю честное слово. Пойдем в гостиную. Я поиграю и спою все, что ты захочешь.
Сарра Львовна крепко прижала ее к себе:
– Вот будешь матерью, тогда поймешь, каково это переживать за своих детей. Ты думаешь, почему отец на тебя так сердится? Оттого, что любит. Вы для нас все. Ничего не нужно: ни денег, ни богатства, только вы, наши дорогие.
– Мамочка, нельзя все так воспринимать остро, в жизни всякое бывает.
– Особенно у тебя, то ночные митинги, то еще что-нибудь.
– Мамочка, я же обещала: теперь от тебя ни на шаг. Куда иголочка, туда и ниточка.
После ужина Лиза села играть по просьбе сестер «Лунную сонату» Бетховена – Герман готовы были слушать ее без конца. Затем, под влиянием музыки, Анастасия прочитала свои последние стихи. Анна робко попросила ее почитать нравившееся ей стихотворение: «Приду в далекое селение».
– Я почитаю, – неожиданно вскочила Екатерина, – а вы, Лиза, очень тихо мне что-нибудь подберите.
Она сложила на животе руки, подождала, пока Лиза сделает музыкальное вступление и стала читать не громко, но очень выразительно.
Приду в далекое селение
К святому старцу отдохнуть,
Скажу: открой мне, в чем спасенье,
Забыла я свой строгий путь.
Забыла ближнее и дальнее,
Все нити выпали из рук, –
И вот я стала бесстрадальная
Среди страдающих подруг.
Всем так понравилось чтение стихов под музыку, что Екатерина прочитала еще несколько стихотворений сестры и их хорошего друга Максимилиана Волошина. Воспользовавшись тем, что Сарре Львовне понравились стихи Волошина, впервые ею услышанные, Мстислав стал уговаривать ее съездить в Коктебель, хотя бы на неделю. Оттуда близко до Феодосии, а в Ялту можно доехать на дилижансе. Но Сарра Львовна стремилась как можно скорей вернуться не только в Ялту, но и домой, в Екатеринослав,
– Неужели вы нас скоро покинете? – огорчилась Анастасия.
– Нам уже пора возвращаться, – вдруг сказала Лиза. – Папа, наверное, за нас беспокоится.
Причем тут папа, не поняла даже Сарра Львовна, но была благодарна дочери, что та ее поддержала.
* * *
* * *
Тем же пароходом они возвращались в Ялту. Был конец июля. Лиза боялась, что Николай мог уже приехать. Так и вышло. Николай сначала собирался поехать в Петербург, к брату, но ему нестерпимо захотелось увидеть Лизу, и, отложив все дела, он отправился в Крым, рассчитывая провести с ней целых десять дней. Однако Фальков не оказалось в городе, и, сняв комнату на окраине города, он целыми днями купался и загорал на пляже, страдая от безделья.
Два раза он приходил в порт встречать пароходы из Судака, приходившие по расписанию по вторникам и субботам. Фальки не спешили в Ялту. Он уже решил, что им с Лизой не суждено увидеться, как в последний день перед своим отъездом, он без всякой надежды отправился к очередному судакскому пароходу и увидел их спускающимися с трапа. Он медленно пошел им навстречу.
Лиза его не узнала, прошла мимо с Анной и каким-то молодым человеком. Он окликнул ее: «Лиза!» Она повернулась, недоуменно посмотрела на него – так он изменился от загара, потом узнала и радостно бросилась к нему на шею.
Увидев эту сцену, Сарра Львовна пришла в шок: как может Лиза так непристойно при всех себя вести? А этот учитель? Верно тогда зимой она предположила, что дочь влюблена в него. И так себя ведет, как будто он давно член их семьи: ей улыбается и кланяется, а Анне жмет по-свойски руку.
– Только не говорите, что вы тут случайно, – пробормотала она сквозь зубы и в ту же минуту решила немедленно возвращаться в Екатеринослав.
Николай сказал расстроенной Лизе, что приехал в Ялту 20 июля и уже сегодня ночью уезжает обратно.
– Может быть, мама отпустит тебя со мной погулять по набережной?
– Вряд ли, с нами такое произошло в Судаке: попали на берегу в смерч и чудом уцелели. Я обещала не отходить от нее ни на шаг. А знаешь, что? Поедем сейчас к нам обедать, потом посидим в саду. У нас чудесный сад с видом на море.
– Сарра Львовна, по-моему, недовольна моим появлением, но это даже хорошо, я сегодня ей все расскажу.
– Только перед твоим уходом, а то весь вечер будет испорчен.
Сарре Львовне ничего не оставалось делать, как подчиниться ходу событий, и они вчетвером сели в один экипаж. Мстислав взял другого извозчика и ехал за ними следом. На Лизу невозможно было смотреть: она вся светилась от радости и не сводила с учителя глаз, который учтиво поддерживал с Саррой Львовной разговор об их поездке в Судак и трудностях путешествия по морю. Особенно ее возмущало, что в Судаке пароходы останавливаются далеко в море, и пассажиров оттуда забирают на лодках турки. На обратном пути из-за сильной волны турки поднимали их на пароход на руках.
– Ну и страху мы натерпелись. У того, что меня нес, вид настоящего разбойника, одного глаза нет, а второй горит, как уголь. Ему ничего не стоит тебя зарезать или сбросить в воду.
– А мой турок предложил мне бежать с ним в Константинополь, – улыбнулась Лиза. – Сказал, что озолотит меня с ног до головы. Явный контрабандист. На шее у него висело шесть золотых цепочек, и он предложил мне их все купить
