ремнем? Можно и на ответные действия нарваться, если ребенок уже великовозрастный. Да и никакие репрессивные меры результата не дадут. Что остается?
- А ничего более умного не мог придумать? – спрашиваете ребенка полушутя-полусерьезно. - Контрольная одна, а уроков пропустил шесть. Завтра придется опять пропускать занятия, потому что не знаешь материал по русскому языку, а учительница должна тебя спросить. И послезавтра не следует идти в школу: пропустил лабораторную по химии.
- Да ладно, ма! Ну, чего ты? Выучу я сейчас русский. Там и учить – то нечего. И лабораторную сам сделаю.
- Так, может, вообще в школу не стоит ходить?
Ребенок непонимающе таращит на вас глаза:
- Как это не стоит?
- Обыкновенно. Какой смысл? Каждый день то контрольная, то лабораторная, то к доске вызывают. Мучаешься в поте лица, а в итоге – все равно двойки. Это же форменное издевательство над ребенком. Лично я не могу на все это без слез смотреть. Сиди дома и учись самостоятельно. Выучишь самостоятельно школьную программу, потом так же самостоятельно, не выходя из дому, поучишься в институте, потом… в общем, дальше сам узнаешь, что будет потом. Только я тебе в такой твоей учебе помогать не собираюсь – у меня ни ума, ни фантазии не хватит.
- Мам, ну я не буду больше прогуливать уроки, - искренне кается ребенок.
- Это ты мне говоришь, или себе? Если мне, то это совсем ни к чему. Ты, в общем-то, для себя учишься, а не для меня.
Советуя, рекомендуя и призывая к благоразумию, действуйте по принципу от противного. И потому универсальными средствами воспитания поистине могут служить всевозможные «вредные», «бестолковые» и «бесполезные» советы.
Развитие действия. После выступления.
В номере Корнилова ожидал великолепный ужин, прекрасно сервированный на обеденном столе в гостиной. Отдельно в баре Корнилов обнаружил строй бутылок из водки, коньяка, все того же мартини, французского полусухого и разных сортов пива.
«Ну, вот уже и гонорар поступил! – с удовольствием подумал журналист. – А этот Худяков неплохой мужик, по всему видать. Во всяком случае, слово свое держит. Жаль, что пировать придется одному».
В дверь постучали. «Похоже, что не придется», - констатировал Корнилов и отозвался:
-Входите, не заперто.
Робко просунулась фигурка горничной:
-Можно?
-Ну, если впустил, то, наверняка, можно.
Вышел навстречу, широким жестом пригласил в апартаменты.
Администратор распорядилась уделить вам внимание. И поэтому я пришла сказать вам, что я к вашим услугам, - пролепетала она, глядя куда-то себе под ноги.
-Внимание, это как? – ехидно спросил Корнилов.
-Ну, там, может, что прибрать, или принести.
- Но вы ведь и так тут все отлично прибрали, насколько я успел заметить.
- Нет, но может…
Корнилов указал на стол:
-Это ваша работа?
-Нет, что вы? Это столовские. Они должны вам доставлять еду в номер, когда попросите.
-Ну, это понятно. А ваша-то роль в обеспечении особого внимания какова?
-Тоже, если что попросите.
-А если я попрошу остаться со мною на ночь?
Горничная вскинула на Корнилова взгляд, полный гнева, отчаянья и страха.
-Но вы… вы не можете, - попятилась она назад.
-Да не бойтесь! – улыбнулся Корнилов. – Я действительно не могу, не имею права, да и не хочу делать что-нибудь дурное по отношению к вам, или к кому-либо другому. Я спросил это в качестве примера. Ведь, что за дурость, ставить человека в самое нелепое положение! Неужели ваша администрация этого не понимает? Да вы проходите, не бойтесь. Ей-богу, даже пальцем не прикоснусь. Кстати, как вас зовут?
- Аня, - сказала девушка и чуть-чуть продвинулась вглубь комнаты.
- А я Иван. У нас, журналистов, есть такое правило: мы все и со всеми обращаемся только по имени. Ну, разве что, если совсем уж пожилой или очень авторитетный человек. Так что, и вы и ваши подружки зовите меня просто Иваном.
- Хорошо, Иван Александрович!
Корнилов захохотал:
--Нет, елки-палки, у нас никаким топором не вырубишь эту извечную страсть к чинопочитанию. Да вы присаживайтесь, Аня! – придвинул он стул.
Аня села. На самый краешек. Но теперь она чувствовала себя свободнее, и в ее взгляде появился живой интерес к этому странному господину, умеющему так заразительно смеяться.
- А, знаете, что, Аня, я хотел бы вас попросить составить мне за ужином компанию. Вы как к этому отнесетесь?
- Что вы! – ужаснулась горничная. – Я совсем не голодна. – Она вскочила с места, готовая немедленно рвануть за дверь.
- Нет, ну что за мода, по всякому поводу и без повода падать в обморок! Во-первых, я ничего страшного не предложил, только попросил составить мне компанию за ужином. Во-вторых, за подобным прекрасным столом, украшенным невероятно чудесным букетом, люди обычно не ужинают, а общаются. И что было бы дурного в том, если бы мы с вами немного интеллектуально пообщались? В-третьих, я действительно, очень голоден. Но, ей-богу, совершенно не привык есть в одиночестве. Кусок в горло не идет. Но не в этом дело. Тут, как я понял, нужно что-то подогревать, а я в толк не возьму, как все это делается в гостиничных условиях. Так неужто вы допустите, чтобы я умер от голода, а весь этот годовой запас продуктов, любовно разложенный на столе, бесполезно пропал?
-Ну вот, оказывается, моя помощь вам все-таки может понадобиться.
- Ага. И чем скорее, тем лучше. Общение за столом, Аня, - это целая наука и искусство, выработанное веками. Поэтому сначала мы с вами испробуем чуточку вина, закусив чем-нибудь из холодных закусок, а потом вы будете греть в микроволновке основные блюда.
Аня уже не боялась Корнилова. Он же был, что называется, в творческом ударе. Ему хотелось шутить, балагурить и удивлять. Такое с ним бывало, когда ему нужно было расслабиться после сильного перенапряжения.
-Аня, а вы ведь тут совсем недавно работаете?
-Откуда вы знаете?
- Ниоткуда. Я сам установил. Видите ли, девушки, давно работающие на вашем месте, ведут себя много раскованнее, если не сказать больше – наглее. К тому же, опытная горничная ни за что не скажет постояльцу, что администратор велела ей выполнять любые прихоти жильца. Хотя, разумеется, приказ начальства эта горничная выполнит в полной мере, не вызывая у постояльца ни тени подозрения о наличии такого приказа. И, наконец, горничная, которая дорожит своим местом, ни в коем случае не позволит в комнате «своего» постояльца хозяйничать всяким «столовским». И, тем более, об этом рассказывать постояльцу. «Столовские» обязаны только доставлять, а не расставлять. Или я не прав?
Аня смутилась. Все она, оказывается, делала не так и не то, что нужно. И как на это посмотрит администрация, если даже этот господин все так точно заметил?
- Да не страдайте вы так сильно, - утешил Корнилов, увидев поникшую физиономию горничной. – Я ведь только вам все это сказал. По-дружески. В порядке взаимообмена опытом. Я совсем не собираюсь строчить на вас доносы. А что опыта нет, так это дело наживное. Я сам начинал не лучшим образом. Даже вспомнить стыдно, сколько раз вляпывался. Ну, вот, дорос уже и до важной персоны.
- А вы еще выступать будете? – спросила Аня.
- Вы полагаете, что нужно еще?
- Конечно! Это же так интересно!
- Ну, в общем-то, я и собирался продолжить свой разговор о всяких советованиях.
- Ой, - встрепенулась Аня. – Я и забыла. Я ведь хотела попросить у вас автограф.
- Так в чем же дело? Давайте. На чем писать? Может, на каком-нибудь из этих проспектов?
- Нет – нет! Я принесу в следующее дежурство книжку. Ну, в общем, я пойду, ладно? А то вставать рано. Вы не обидитесь?
- С какой стати? Мне и самому не мешает слегка передохнуть.
Аня вскочила с места и выпорхнула за дверь.
Проводив девушку взглядом, Корнилов вздохнул. «Жаль девчонку! – подумал он. Испортит ее эта работа». Корнилову не хотелось верить, что эта девушка через месяц-другой будет кокетничать, строить мужикам глазки, вымогать чаевые, грубить и таскать из бара коньяк и водку.
Тут Корнилов поймал себя на мысли, что слишком уж озаботился судьбой этой девчонки. «Э-э, братец, остановись! – сказал он сам себе. – Занесет тебя этак в амурные сети. А дома у тебя семья: жена, детишки. Стыдно, Корнилов, стыдно!»
Прогнал все лишнее от сердца и пошел спать.
Выступление 2. Как справляться с малолетними тиранами.
Малолетние тираны – это, господа, наши родные, дорогие, любимые и неповторимые деточки.
Как только младенец выкарабкивается из материнского чрева на свет Божий, он тут же превращается в тирана. Это его сущность, способ выживания и существования. Без настойчивого требования постоянного внимания родителей к своей персоне не может выжить ни одно млекопитающее. Человек в особенности. Требования неустанного внимания растут у ребенка изо дня в день. Это нормальное явление. И потому тирания младенцев не вызывает у родителей и всех прочих взрослых никакого отторжения, никаких протестных проявлений. Разве что некая толика усталости. Но это благостная усталость, полная умиления и радости.
Но вот ребенок освобождается от пеленок и памперсов и принимается по-настоящему тиранить окружающих его близких людей своими требованиями, желаниями, капризами, истериками, проявляя при этом чудеса изобретательности в способах и приемах достижения цели. О том, что может ребенок в возрасте от 3-х лет, в свое время американский писатель О.Генри прекрасно изобразил в рассказе «Вождь краснокожих». Советую почитать всем, кто еще не знаком с этим гениальным произведением.
Все жизненные устремления ребенка в этом возрасте можно обозначить тремя словами: «хочу» и «не хочу». К 7-10 годам к указанным выше добавляются слова: «купи!», «вы должны», «у других есть, а у меня нет». В 12-13 лет в лексиконе наших отпрысков помимо всех прочих ярких и образных выражений прочно закрепляются словосочетания: «вы ничего не понимаете», «отстаньте от меня», «мне некогда» и «не хочу вас слушать».
Господа родители, чтобы вы знали, с кем вы имеете дело в лице своего родного дитяти, сообщаю вам, что абсолютно все дети
- прекрасные манипуляторы;
- замечательные наблюдатели;
- выдающиеся изобретатели, выдумщики и творцы;
- неутомимые делатели и деятели;
- фантазеры и мечтатели;
- непревзойденные эгоисты и эгоцентристы.
Ко всему этому непременно следует добавить, что дети обладают прекрасной памятью и врожденной вооруженностью в приобретении нужных им знаний.
И тут я должен признаться, господа, что мы, взрослые, абсолютно бессильны перед тиранией наших деточек. К сожалению, я не могу вам предложить какие-нибудь средства, способные укротить стихию. Таких нет в природе при том, что сотни (может быть, даже тысячи) ученых, психологов и педагогов всех времен и народов исписали миллионы страниц различных трудов, каждый из которых достоин Нобелевской премии, по искоренению детской тирании. Целиком и полностью обуздать малолетних тиранов не способен никто. Это объясняется следующими причинами:
1) Кто-нибудь из нас, взрослых, обладает всем тем набором достоинств, описанных выше, которыми владеют наши малолетние сорванцы?
2) Мы слишком прямолинейны и примитивны в своих
