Напряженную сцену встречи разрядили хлопки в ладоши графа де Сен-Жермен.
- Не часто встретишь чудо встречи близнецов, не знающих о существовании друг друга, - пояснил свою неожиданную реакцию торжественным голосом мудрый граф.
- Да, дела, - коротко сказал хозяин гасиенды, - длинный и худой загорелый брюнет с правильными чертами лица, - подойдя к своим опешившим спутникам.
- Кто вы сударыня, если я - Каролина де Лицына? – спросила ледяным тоном натуральная Каролина, выдержав паузу, которая говорила сама за себя.
- Но позвольте, любезная незнакомка, это моя спутница – Каролина де Лицына, - пролепетал маркиз.
- Итак, кто же вы такая, уважаемая подруга маркиза? – спросил насмешливым голосом граф Сен-Жермен.
Каролина нечаянно заметила, что не испытывает к маркизу былых чувств. Ее не трогал его вид, она не была рада тому, что его увидела. Было только чувство досады от того, что прежде она пылала к нему любовной страстью. Да, и была ли это страсть? Может быть, это была только ее фантазия, желание любить? Теперь она не чувствовала ни физической близости, ни плотской связи, какая бывает между родными людьми, ни душевной привязанности, ни тем более духовного единения. Она вдруг подумала про себя, зачем здесь, на краю света, оказалась? Нет, не она сама сюда пришла. Сюда привели ее жизненные обстоятельства, жертвой которых она стала. Вернее говоря, она стала жертвой своего двойника, который стоял тут, сразу же напротив ее самой, на ступенях гасиенды Мерлина Найта. Кто его знает, - не является ли он тайным сообщником вот этой авантюристки.
Между тем загадочная незнакомка все еще не решалась признаться в том, кто она такая. Из чувства сострадания к самой себе, так похожей на незнакомку, причинившей ей такие нечеловеческие страдания, Каролина подсказала ей те слова, которые могли извинить ее подлый поступок.
- Не являетесь ли вы, милостивая сударыня, моей неведомой сестрой?
- Нет, я не могу быть вашей сестрой, - убежденно ответила прекрасная незнакомка.
- Но почему? – дрогнувшим от невыносимого ожидания голосом спросила Каролина.
- Потому что я и есть ты, Каролина, - торжественно ответила та.
- Как это? Ты есть я? Быть такого не может! – заявила Каролина.
- И в самом деле, Каро, - обратился маркиз, но не к самой Каролине, а к ее незваной копии, - такого просто не может быть и точка.
- Погодите, дамы и господа, - призвал их к спокойствию граф Сен-Жермен. – Каролина или как вас там звать, что вы этим хотите сказать? Ведь вы прекрасно видите, что всех нас и саму себя поставили в тупик подобным заявлением.
В ответ двойник Каролины ничего не сказала, но только пошатнулась и упала без чувств в объятия расторопного маркиза. Ему не оставалось ничего другого, как отнести ее в спальню в сопровождении хозяина поместья.
ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ
- Это самое лучшее, что она могла сделать, – глубокомысленно заметил граф.
- Не могу с вами не согласиться, - разочарованно ответила Каролина.
- Ну, что ж, отложим на время выяснение загадки происхождения вашего двойника и займемся собой.
- Послушайте, граф, мне трудно говорить с вами, зная кто вы.
- И кто я такой?
- В общении мы часто те, кем представляется.
- И кем я представляюсь?
- У вас много имен и лиц. Вы - протей.
- Для вас я просто друг. Хотя я готов вас понять.
- Неужели?
- Я и сам грешен в этом. Впрочем, мои лета мне не мешают видеть в вас такого же человека, как и меня.
- Мне трудно с вами согласиться. Вы кажетесь мне каким-то неземным существом. Не зря о вас ходят слухи, что вы тот самый Агасфер.
- Это только слухи. Я собственно граф Сен-Жермен. Преимущество моего возраста заключается в том, что, несмотря на вашу очевидную женскую привлекательность, я вижу в вас человека.
- Значит, ваш комплимент есть только комплимент и ничего больше.
- Я не поверю вам, если вы будете уверять меня в том, что вам дорого мое мужское внимание. Мой жизненный опыт научил меня тому, что, как правило, мужчину интересует в женщине только тело.
- Но как же ум?
- Ум женщины в глазах мужчины придает только пикантность ее телу, наделяет его дополнительным эротическим измерением. Дело в том, что умная женщина, чуть покажет ум, так сразу его скрывает за своим очарованием. Так что ее обаяние невольно начинает играть игривый, лукавый характер.
- Вы намекаете на приписываемую нашему полу хитрость.
- Да, может быть, это и есть женская хитрость. Прежде она забавляла меня. Но теперь, на склоне лет, я дорожу ясными и простыми человеческими отношениями. Мне интересны вы как настоящий человек. К сожалению, я не могу признать такой точной определенности и за самим собой. Может быть, тому виной является названная вами моя сомнительная славу, в которой я и сам отчасти виноват.
Мне часто кажется, что я не такой, как все прочие люди, что мое время уже безвозвратно ушло или еще не пришло. Вот это ощущение неопределенности времени я и сделал предметом своих бесед и размышлений. Как же это истолковали ученые кретины? Они стали распускать бестолковые слухи в свете о том, что я якобы утверждал, что являюсь путешественники во времени, что время вроде мне подвластно, что я был современников самого Христа.
- В самом деле?
- Разумеется, врут.
- Хотелось бы мне поговорить с самим Иисусом Христом.
- Так говорите.
- Он не ответит.
- Вы уверены в этом?
- Что я слышу! Вы говорите серьезно или забавляетесь, полагая, что я как женщина заслуживаю это?
- Еще раз повторю: я нахожу в вашем лице умного собеседника, с которым можно забыть обо всяких условностях. Или я ошибся в вас?
- Нет, вы не ошиблись. Мне приятно говорить с вами в таком наклонении.
- Кстати, я заметил, что вы и в отношениях не только женщин и мужчин, но и родителей и детей, следуете своему животному инстинкту.
- Но как же быть с воспитанием и образованием, которые требуют и участия ума?
- Вот это соображение и вызывает у меня неподдельное удивление, что я объясняю для себя действием на вас разумной души.
- Странно от вас слышать то, что вы говорите о нас как какой-то посторонний, пришелец из другого времени или иного мира, например, с Сатурна.
- Забавно слышать, как вы ставите меня в один ряд с персонажем новеллы Вольтера, - со смехом заметил граф.
- Что вы, сударь, такое говорите. В моих словах нет и намека на иронию нашего сатирика. Как я могу сравнивать вас с ничтожно великим героем Вольтера
- Но многие согласились бы с таким сравнением не в мою пользу, приписав мне непомерное честолюбие, на фоне которого я выглядел бы карликом. Что такое великан по сравнению с этими беспредельными пространствами космоса, которые, как пишет Паскаль, не могут нас не ужасать, настолько мы маленькие.
- Но тем не менее, как вы не можете не помнить, Паскаль замечает, что мы, несмотря на нашу минимальную величину и хрупкость, мыслящие тростники, а космос, сам по себе, без нас, бестолковый. Он в нашем лице находит в себе смысл.
- Все это верно, но с одним дополнением, что мы не одни в мире, кто является разумным. В нем много разумных обитателей.
- Я согласна с вами. Я разделяю тоже мнение Фенелона об обитаемости мира.
- Фенелон пишет об обитаемости не одного мира, а множества миров. В этом он прав. Только он предполагает, а я располагаю таким знанием по своему опыту как путешественник по мирам и временам.
- Вы своего рода последователь Локка в опыте уже о нечеловеческом разумении. Правда, как же быть с тем, что прежде вы посмеялись над таким заявлением, приписав его своим, мягко говоря, наивным собеседникам и читателям.
- Каролина, признаюсь вам в том, что вы приятно удивили меня своим хорошим знанием умной литературы нашего времени. Поэтому я могу смело назвать вас «ученой дамой». Вы не только красавица, но еще и такая умница.
- Какой свет еще не видел? Сеньор Сен-Жермен, вы просто надо мной смеетесь, - ответила Каролина, явно смущенная похвалой знаменитого авантюриста.
- Нет, в самом деле приятно иметь беседу с умным и красивым человеком, которая приличествует просвещенному обществу, в столь дивном, простодушном месте.
- Просветитель в гостях у дикаря.
- Наш хозяин не так дик, как окружающие места. В этом как раз и заключается вся прелесть настоящего момента. Просвещенная беседа в диком краю.
- Однако, мой господин, давайте вернемся к моему вопросу о вашем якобы близком знакомстве с Иисусом. Вы реально говорили с ним?
- Что вам сказать, дитя? Могу только вспомнить об этом. Да, я был на аудиенции Христа.
- Прямо-таки аудиенции!
- Ну, конечно, ведь он царь Иудейский.
- Мне казалось, что это самое малое в нем. Он, прежде всего, сын Божий и сам Бог.
- Вот с этим я поспорил бы.
- Как это так? Вы атеист? Сказочник сам не верит в сказки?
- Почему же? Да я не верю, но не потому что сочиняю, а потому что знаю, что так и было.
- Что было? Был Иисус или что вы имели с ним беседу?
- Я имел с ними беседу и поэтому доподлинно знаю, что он был. Но что люди говорят о нем и во что веруют, расходится с тем, что я узнал у самого Иисуса.
- Не все люди говорят одно и то же о Христе.
- Я имею в виду наших людей, христиан.
- И что такое неверное мы говорим о нем?
- Вам извинительно говорить то, что вы вычитали из книжек или услышали от других людей, которые претендуют на то, чтобы считать себя его последователями. Знаете, Каролина совсем не одно и то же иметь дело с тем, кто оставил след, и иметь дело только с этим следом.
[justify] - Разумное замечание. Но мне приходится
