Искупление

работу Сергея. «Хорошо, что теперь так просто можно пройти к роднику», - дважды говорил он, заставляя Сергея краснеть.
  Войдя к себе, оба взяли в руки книги, но радостные чувства явно переполняли их, и потому некоторое время разговаривали. Иаков начал с того, что попенял на изощрённость нечистого, не пояснив, чем были вызваны такие мысли, которые будоражили его ум и принуждали часто менять позу тела и жестикулировать.
  -…И ведь как ОН хитёр, как изобретателен в способах склонения нас  к греху. Только бы отвлечь от мыслей о Боге. Про мирян я уже и не говорю. Сколько у них суеты!  Ни на

33
молитву, ни на простое «Господи, помилуй» времени не находят…
  - Да, люди, особенно дети, очень много стали тратить времени на компьютеры и телефоны, - согласился Сергей. – Сами по себе вещи-то полезные, но…
  - Но в лапах дьявола и полезное становится средством искушения, - перебил Иаков, как будто удивляясь своей мысли. – Возьмём обычный вечер в обычной семье. Дело ко сну. Время помолиться на сон грядущий, вспомнить все грехи за день, покаяться, испросить у близких прощения, но всё не так: мама с папой смотрят бессмысленный сериал с десятью убийствами и засыпают под него, сын или дочь – с головой в интернете, в какой-нибудь социальной сети. Дьявольской сети, которая ловит и отвлекает. ЕМУ только бы отвести в сторону от мыслей о Боге. Думай, что угодно, делай, что угодно, но только не оценивай свою жизнь вечностью…
  - Вечность – слишком огромное понятие. Не у всех хватает силы ума, чтобы осознать его.
  - Мне жалко мирян. Жалко… - продолжал Иаков, как будто говоря сам с собой, и Сергей догадался: его сосед сегодня общался с кем-то из города. – Я хорошо вижу, как они идут в ад. Иной думает: я добрый человек, никого не обижаю, поэтому после смерти мне гарантировано блаженство. Ошибается. Не исповедуется – и мелких грехов за всю жизнь столько накопится, что утянут в преисподнюю. Не причащается Святых Даров – отвергает Бога, не пускает Спасителя в себя… Другие говорят: не знаю, как молиться, как поститься, как исполнять Божии законы. Лукавство. Обо всём написано, церкви теперь повсюду, священники всё разъясняют в проповедях, даже по телевизору есть необходимые передачи… Все же знают, что Бог пребывал на земле, учил апостолов, учение записано в Евангелия. Найди, прочитай, выбери себе вечную жизнь: вечные мучения или вечное блаженство.
  - Как говорится, незнание законов не освобождает от ответственности за их нарушения, - согласился Сергей.
  - А в ад-то как не хо-очется, - ответил Иаков протяжно и немного невпопад: видно, сочувствие к другим, которых уже не спасти, перешло у него на себя.
  … -У нас был такой случай, - Иаков переместился на кровати и опёрся спиной о стену. –Тот самый брат Виктор, который отсыпал дорожку к роднику до тебя, уже неделю или две жил в монастыре, нёс послушание, посещал все службы, и вдруг прямо во время Вечерни его словно прорвало… Не так. Сначала он заплакал, потому что, когда начал кричать, я
увидел: у него всё лицо в слезах. Усы, бородка… Он сразу, как пришёл к нам, перестал

34
бриться. Помню, расспрашивал многих, как постригаются в монахи… И вот заплакал он тогда, упал на колени и начал громко говорить на весь храм. Пришлось остановить службу: так все изумились. Что он кричал?.. Примерно такое: «Братья, молитесь, молитесь! Отмолите все страшные грехи, в которых утопили нашу несчастную страну! Отмолите, прошу вас!! Больше некому!.. Миллионы, миллиарды страшных, жутких грехов совершено уже! И ещё совершается разной сволочью! Вы же не знаете, вы ничего не знаете! Их немыслимое количество, этих грехов! Они утопят нас! Всех людей утопят!!» Игумен был тогда в отъезде, так отец Борис пытался остановить Виктора, успокоить, но тот уже не мог остановиться. Кричит: «Не останавливайте меня, батюшка! Не останавливайте!! – брат Иаков воскликнул с интонацией угрозы, очевидно, передавая то, как говорил сам грешник. – Вы должны всё знать, потому что вы должны отмолить! Больше некому! ОНИ не остановятся! Людей обирают до нитки! Деньги инвалидов, стариков, детей – всё воруют! Старики в аптеках половину денег не за лекарства платят! Жена мэра дань собирает! Асфальт положили – половина денег ушла на сторону! У власти не люди – бесы!! Их никто не выбирает! Они сами себя выбирают! Раньше народ подкупали, избирателей! Потом высокое начальство решило: пусть лучше кандидаты  подкупают их! Мэр за назначение платит губернатору! Губернатор – Москве! Потом племянник мэра дома не ремонтирует, а деньги  -себе да откат в область! Он даже за лифты дерёт с людей! А их нет в нашем городе! Сын мэра бесплатно забрал себе сосновый лес и весь до последнего дерева – в Китай! Озеро дворцами обгородили, никто не пройдёт! На дворцы-то есть деньги!.. А сколько сгорело за пять лет! Сгорел детдом, пятеро погибло! Ночной клуб, восемь трупов! Рынок рухнул, тоже трое! И никого, никого не наказали!! Просто прокурор купил домик в Австрии и всё! Да хоть человека убей, ничего не будет, если ты в этой банде! Сын начальника милиции – маньяк! Ездит по городу, хватает девушек, насилует! Кто его остановит?! Полковник-танкист человеческими органами торгует! У него жена командует в госпитале! Потом пишут родным: сын погиб на учениях! Это же чудища, а не люди! А в местные газеты загляните! Одни достижения! Хвалят, как Брежнева не хвалили! Какие достижения?! Где они?! Послали в город-побратим китайский спортивную команду! Двадцать пять спортсменов ночевали в бомжатнике! А вся делегация – девяносто человек! Начальство, семьи, любовницы, друзья! Весь отдых за счёт городской казны! Вот так они живут!.. Я вам ещё не то рассажу, братья! Вы только молитесь! Пожалуйста, братья, молитесь! Сам я только сейчас понял: Богу всё известно! Всё видно! Значит, от него не спрячешь! Его газетой не

35
обманешь! Он не будет терпеть такое! Уничтожит всё, всю страну!! Как терпеть такое?! На это не будет никакого терпения! Хуже только Гитлер или какой-нибудь Чингизхан натворили дел! И это не Страшный суд будет, братья! Там хоть кто-то спасётся! Хоть добрые, праведные спасутся! А в нашем море грехов всем конец! Всем – и грешникам, и праведным! Молитесь! Молитесь! Бог слышит вас! На вас вся надежда! Отмолите это! Пожалейте людей!» Виктор ещё много кричал, и не всё было понятно, - Иаков, разволновавшись, не сразу перешёл с громкого на спокойный тон. – Отец Борис обнял его за плечи и сказал: «Молись и ты, брат наш, ибо каешься искренне, а сие Богу угодно. Молись за себя, за них, потому как ожидает их великий плач и скрежет зубов». Служба продолжилась, а Виктор так и лежал на полу. Лежал и плакал.
  - Да, напугал он вас… Бывший мафиози кричит в храме…
  - Что нас пугать? Разве мы не знаем, сколько греха в мире? Мир, действительно, утонул в грехе. А я, как бывший технический работник, считаю так: сгнила система. Жизненного устройства. И российская, и общемировая. Но я знаю ещё и то, что у нас такие ситуации уже бывали, и всегда мы выбирались из ямы при помощи веры и покаяния. Брат Виктор покаялся. Пусть пока только он один, но уже есть некоторая надежда на будущее. Мы здесь, в монастыре, всегда готовы к смерти и примем её спокойно. Но вы, молодые, хотите пожить: испытать любовь, родить детей, посвятить себя любимому делу. Ради вас жизнь должна продолжаться, пока не исчерпается наш первородный грех. И тогда или вернёмся к Богу или сгинем в небытии.
  Брат Иаков прикрыл глаза и как будто задремал, а Сергей взял свою книгу и отправился к роднику, где был похоронен тот, кто каясь в грехах личных, покаялся и за тех, которые многие годы были его приятелями. Парень  присел недалеко от креста и подумал, что этот «новый» Бочков ему ближе и понятнее, чем тот, отец Светы, приезжавший вечерами со своей грязной работы. Девушка вообще ничего не говорила о своём необычном папе, вела себя так, будто он работал сантехником в соседнем ЖЭКе: просто одевалась, была проста в общении со сверстниками, и они, даже узнав о ней правду, как и Сергей, не смогли изменить отношения к доброжелательной и общительной однокласснице. Ни страха, ни лести в их классе не было вовсе. Также вели себя и учителя. Света могла получить «двойку», какой-нибудь шутник мог толкнуть её в коридоре, а парни, если и не навязывались ей, симпатичной и весёлой, то не из-за грозного папаши, а потому, что считались с чувствами Сергея. Встречались они почти каждый вечер, даже зимой, когда на улице похолодало, а Света терялась в догадках, куда уехал её отец, и терпеливо ждала

36
его возвращения, ненавязчиво опекаемая тёткой, сестрой Бочкова. Виктор Викторович оставил дочери деньги на текущие расходы и записку: «Ухожу по святым местам вымаливать себе прощение за грехи». Света посчитала это отговоркой или причудой. Она и к религиозности Сергея относилась равнодушно, и, когда он говорил, что живёт так, как и должен жить всякий нормальный человек, только смеялась: «Значит, я не нормальная. Вот если папа не вернётся к выпускному, то отправимся с тобой по святым местам искать его». Впрочем, Сергей видел: девушка предполагает, что её отец просто скрывается от очередных бандитских разборок и явится, когда обстановка изменится в его пользу. Как бы то ни было, но отношения молодых людей были почти безоблачными. Пока… Пока не появился адвокат Бочкова. И произошло это пять дней назад.
  Сергей достал из кармана ручку, бумажку, сложенную вчетверо, и дописал на ней ещё два своих греха.
  В пять часов вечера началась служба. По причине субботы в храме собрались не только монахи, послушники и трудники монастыря, пришло человек десять мирян, очевидно, из тех, что жили на окраине города: одноэтажные дома и какие-то старые бараки вплотную подступали к монастырским стенам.
  Храм был полон, и это придавало службе торжественности. Сергей не любил полупустых церквей: ему казалось, что по миру прошла какая-то катастрофа и людей не стало, а вместо воодушевления и умиротворённости он испытывал одиночество и тоску. Сейчас же плохого настроения возникнуть не могло. Тесными рядами стояли «свои»: крепкие мужчины в рясах или в простой и скромной одежде; левую часть храма заняли настоящие женщины – без узких брюк и аляповатых футболочек с непонятными надписями. Один такой текст он с друзьями перевёлс английского, ещё когда учился в школе. На спине их одноклассницы, вполне нормальной девушки, было написано: «Не допускайте оставления собачьих экскрементов в общественных местах». Нелепость ситуации усилило то, что девушка собиралась поступать на биофак. Нет, здесь, в церкви,  стояли настоящие женщины – в платьях и красиво повязанных платках. Такие вызывали у Сергея уважение. Неделю назад он ахнул внутренне, когда Света в праздничном платье пришла на выпускной.
  - Какая, оказывается, ты красивая… - сказал он, растерявшись.
  - А до этого не замечал?
  - До этого ты… скрывала свою настоящую красоту.
  Закончился Девятый час, началась Вечерня. Сергей радовался, что гнетущие мысли,

37
погнавшие его в монастырь, как-то ослабели, обволоклись чем-то мягким,
полупрозрачным и уже не буравят сердце острой болью и непоправимостью произошедшего. Он слушал чтение и молился. Но вдруг случайный взгляд на ровные доски пола оживил в памяти