Искупление

любой заслушается.
  - А я думал, что это только для детей.
  - Не только. Взрослые тоже заходят: и те, что из города, и наши – трудники и даже монахи. После периода сатанинства мы все в России дети в вопросах веры.
  - И чем там занимаются?
  - Беседуют. Отец Борис разъясняет азы православия, читает духовную литературу. Готовятся ко крещению, к Причастию.

56
  - Понятно. Но у меня здесь ещё одно дело.
  - Раз есть дело, тогда давай прощаться: мы идём в «кино». Вон брат Иаков приготовил тебе подарок – «как будущему историку».
Анатолий поднялся, пожал Сергею руку и похлопал по плечу.
  - Приходи ещё. Дела делами, а о душе заботиться надо.
  Он вышел, поднялся со стула и брат Иаков.
  - Отец игумен позволил подарить тебе, Сергей, эту книгу. У нас таких две… Сейчас ты очистил свою душу через таинства Исповеди и Евхаристии, но выйдешь за ворота монастыря, и бесы набросятся на тебя с новой силой… Ты знаешь, как с ними бороться…
  Он опять загрустил и вышел, даже забыв о рукопожатии.
  «Странно, они как будто обижаются на меня, что ухожу, - подумал Сергей, складывая простыни. Или мне так показалось? Но жизнь верующего – это не обязательно монастырская жизнь. Можно и там, за воротами, вести себя так, чтобы быть угодным Богу…  В любом случае, я правильно сделал, что побывал здесь.
  Он вышел с рюкзаком во двор и увидел, что не один покидает сегодня монастырь. Две легковушки, которые стояли у мастерских рядом с трактором и грузовиком, теперь подъезжали к воротам. В одной из них сидели те, в ком Сергей угадывал отца и сына, в другой – ещё один трудник. «Эти уезжают, я ухожу, а в понедельник, наверное, кто-нибудь новенький придёт и будет молиться вместе с монахами и нести послушание. Брат Иаков говорил, что раньше, до революций, монастыри были более закрытыми для посторонних. Но если бы я не смог сюда прийти на эти три дня, меня бы уже, наверное, не было на свете».
  Так размышляя,  Сергей дошёл по своей тропинке до родника и могилы Бочкова, как сказал ему отец Николай. Тот подошёл минут через десять и тоже присел.
  - Собрался уже?.. А я обещал рассказать тебе, как умер брат Виктор, - священник кивнул на надгробный крест. – Знаю: тебе это очень нужно.
  - Знаете? – не понял Сергей.
  - Ты-то думал, что он со временем станет твоим тестем. Наверное, переживал: бандит и – родственник. Но Господу было угодно, чтобы всё произошло по-другому. Эта девушка, дочка Бочкова, разочаровала тебя, и ты решился на грех самоубийства.
  - Вы обо всём догадались…
  - Это было нетрудно. И не только из-за исповеди. Греховные мысли о наложении на себя рук я прочёл у тебя в глазах в первый наш разговор. Видел и то, как ты обрадовался, что

57
можешь остаться в монастыре.
  - Да, я пришёл сюда совсем раздавленный проблемами. Спасибо, вы меня исцелили.
  - Ты сам себя исцелил, Сергий. С Божьей помощью.
  - Да, слава Богу: вразумил… А дочку этого человека зовут Светой. У нас с ней были очень хорошие отношения, и её папа почти не вмешивался. Я и дома у них бывал. Но она резко изменилась, когда Виктор Викторович вдруг исчез. Света же не знала, что он в монастыре рядом с городом. Пришла из школы, а дома записка, что ушёл замаливать грехи «по святым местам». Она отнеслась к этому спокойно, думала, папа решит свои проблемы и вернётся. Такое и раньше бывало. У неё ведь убили мать: бандиты отомстили Виктору Викторовичу за что-то. И весь одиннадцатый класс она прожила с тёткой, очень хорошей и доброй женщиной. Папины люди куда-то исчезли, даже его охрана больше не интересовалась Светой. Правда, один раз были какие-то угрозы по телефону, и я провожал её из школы и в школу. В принципе, сильно изменилась она только несколько дней назад, когда пришёл юрист и рассказал ей, что отец умер, похоронен в монастыре, но наследства у неё никакого нет, только оплачены пять лет учёбы на факультете менеджмента, куда она давно собиралась. Учёба, жильё в областном центре и расходы на еду-одежду. А дальше: «Учись сама себя обеспечивать».
  - Ты говоришь: «Сильно изменилась». А может, она и была такой, да ты просто не замечал.
  - Конечно, была, батюшка. Письмо отца порвала. Как бы он не поступил, но это его последние слова к дочери, предсмертные. Такое обычно хранят. Потом, она даже не расстроилась, узнав, что её отец умер. Тётка предложила поехать на могилу, Света отказалась, мол, «я рассчитывала на его завод, магазины, стоянки, а он меня кинул. Такой огромный бизнес – и всё уплыло». Я как раз пришёл к ней – собирались ехать с друзьями за город купаться, - а тётя Лида пригласила меня в квартиру и говорит: « Иди-ка послушай, что моя племянница городит». Света психует, на полу это письмо, уже разорванное, ещё какие-то осколки валяются. Я вошёл, и она переключилась на меня: «Вали следом за моим папашкой по святым-пресвятым местам. Достали вы меня со своей верой. Я верю только в деньги, и теперь у меня их нет». Стала грозить, что поставит всё на уши, привлечёт каких-то знакомых, будет судиться, но тут же сама говорила, что всё это бесполезно, весь бизнес продан, и деньги пошли на детдома, клиники, церкви и монастыри, патриотическому клубу, какому-то совхозу и так далее. Это она сказала «какому-то», а я-то уже знаю, какому: брат Анатолий вчера рассказал.

58
  - Зря переживала, - вздохнул отец Николай. – Брат Виктор оставил ей квартиру, машину и ещё что-то.
  - Да, но ей этого мало… Я упрекнул её, что так отнеслась к новости о смерти отца, а она вдруг успокоилась и говорит: «Ты, Серёга, не обижайся: у меня не было на тебя планов. Просто проводили время, с тобой было интересно. А теперь мне надо строить свою жизнь. Коля Ильницкий давно обращает на меня внимание. Парень он хороший, папа – крупный бизнесмен, с моим был в приятелях. Так что, наверное, заведу с ним роман. Я спросил, не смущает ли её то, что Ильницкому двадцать девять, а ей восемнадцать. Света ответила, что это не имеет значения, бомжевать она не будет… Вот такая, батюшка, история. Я, конечно, сильно переживал, но теперь, как говорится, всё в прошлом.
  - Это правильно, что ты простил обиду. Но девушку жалко: изуродованная душа.
  - К сожалению, она у многих из молодёжи изуродованная. Хотят жить хорошо, ничего не делать, ничему не учиться, но много получать. Кто-то боится безработицы и уже заранее готов унижаться перед работодателем. Эта мерзость девяностых ещё долго будет сказываться.
  - «Мерзость девяностых» - всего лишь испытание нам. А испытания всегда были и будут. Кто-то и малого не выдерживает, а иного и тяжелейшее не сдвинет с места, ибо вера его крепче камня. Ведь не отрёкся от Бога наш брат Алексей, чьи душеспасительные чтения ты слушал в трапезной, а у него на пожаре погибла вся семья. Да и ты не стал же по окончании школы искать себе богатую невесту.
  - Да вот была одна богатая… - усмехнулся Сергей. – Хотя я её полюбил не за богатство.
  - И не отрёкся от неё, когда обеднела. Она от тебя отреклась.
  - Она… Знаете, что было написано в том письме Виктора Викторовича? «Не хочу отставлять тебе больших денег, чтобы твой будущий избранник женился на них, а не на тебе. Проживёшь жизнь без любви, зря». Это мне тётя Лида сказала. А у Светы любимая фраза « на диванчике, перед большим экранчиком, со стаканчиком».
  - Да, кто-то заботится о душе, о вечном, а кто-то о преходящем: обслуживает своё тело, кормит, поит, лелеет, носит по косметическим салонам, соляриям, усаживает в мягкие кресла. И тело начинает командовать душой, делает её своей работницей.
  - Я, батюшка, отвлёк вас своим рассказом, - спохватился Сергей. – Вы, наверное, торопитесь.
  - Да, как видишь, у нас и в воскресенье хватает забот. Грешен: мало читаю. Только перед сном. Но своё тебе обещание выполню.

59
  Отец Николай посмотрел на могилу и перекрестился. Сергей тоже.
  - Упокой, Господи, душу раба Твоего Виктора. Да, Сергий, ты знал одного человека, а я
совсем другого, хотя фамилия, имя, отчество были одними и теми же. За месяц у нас он совершенно изменился: следовал наставлениям, усвоил Заповеди, всё время пребывал в покаянной молитве, искренне исповедался. Внутренние, душевные изменения повлияли и на характер. Теперь это был усердный в послушании человек, смиренный, доброжелательный. Поговоришь с ним и радуешься: Евангелия и Деяния Апостолов он не просто внимательно прочитал и перечитал по нескольку раз, а принял всей своей душой. Время шло, брат Виктор всё так же возил камень на болото и нисколько не слабел. Спустя два  месяца он решил сходить к врачам, испросил у меня благословения покинуть монастырь на день. Вернулся изумлённый: ему подтвердили диагноз, снова предрекли скорую кончину, но удивились, что он сохраняет силы, и, несмотря на отросшую бороду, заметно улучшился цвет его лица. В разговоре со мной он предположил, а не ошибаются ли доктора и на этот раз. Может, он вообще выздоровеет. Я ответил, что это искушение, не стоит себя обольщать. Конечно, можно просить у Господа чудесного исцеления, но главное всё-таки – дела покаяния, потому что они ему нужны хоть живому, хоть усопшему. Он согласился, что уже в возрасте, а при том образе жизни, который вёл прежде, с пьянками и прочим, ему и без онкологии немного осталось на этом свете. Так и прошли его последние четыре месяца. Заканчивался Рождественский пост, и мы готовились к великому празднику. Брат Виктор с сожалением оставил своё послушание на болоте: ни камень грузить, ни пробивать лёд уже не было возможности из-за холодов, хотя он пробовал делать это ломом и киркой. Теперь он нёс послушание в мастерской, где плотничал. На Рождество, когда закончилась всенощная, но мы по большей части ещё находились в храме, брат Евгений прибежал от ворот с известием, что Виктора опять избивают. К нему уже приезжали как-то бывшие друзья, но тогда всё обошлось. И вот опять. Мы поспешили туда, и с нами дети, что приходили в воскресную школу, однако не успели: отъехал тёмно-синий джип, а брат Виктор лежал на снегу и держался за бок. Ему выстрелили в область печени. Мы перенесли его куда было ближе – в прихожую воскресной школы, положили на лавку, вызвали «Скорую помощь». Но приехать она не успела, он жил только минут десять. Вот. С трудом объяснил нам, что использовал на добрые дела не только свои деньги, но и общие с компаньонами, и те отомстили. «Я решил, - сказал он, - что деньги не бывают преступниками, они бумага, а преступниками бывают люди». Он купил для крестьян соседнего с монастырём разорённого совхоза

60
элитных коров и оборудование для фермы.
  - Я знаю эту историю, - поспешно сказал Сергей, видя, что отец Николай хочет
пояснить.
  - Всё знаешь?.. Да, коров и прочее уже привезли. В мае. Всё у них там складывается благополучно. Но руководят больше женщины: мужчины с трудом отвыкают от пьянства. Брат Виктор ещё сказал, что по уставу имуществом этой сельскохозяйственной фирмы может распоряжаться только общее собрание работников при открытом голосовании. «Если наедут, всех не запугают», - сказал он о своих убийцах. Брат Михаил, работавший прежде фельдшером, перебинтовал рану, но силы уходили, и умиравший сказал мне только, о чём сожалеет: что не досыпал камень на тропку к источнику. Хотел доделать её, напиться родниковой воды и очиститься от скверны. Потом глазами попросил крест, и я поднёс ему к губам.