Искупление

стояла пара двухэтажных зданий (судя по обуви у входов и каким-то сушившимся тряпкам, это были жилые помещения), а за ними начинались развалины без крыш, со  стенами лишь кое-где на уровне человеческого роста, а с дальней стороны и вовсе в полметра над фундаментом. «Какая крепкая кладка», - заметил сам себе Сергей, а брат Иаков поинтересовался, не оборачиваясь:
  - От наркотиков сбежал?
  - Разве я похож на наркомана? – оторопел парень.
  - Я тоже в этом облачении мало похож на кандидата наук…
  - Я не употребляю наркотики. И не пью, не курю. Мне это не нравится.
  - Всем не нравится, однако же делают. Там, - он кивнул на забор, - все делают то, что не нравится. Бесы искушений сильнее желаний ума и сердца.

10
  Сергей задумался, что бы ответить для поддержания разговора, но Иаков вдруг остановился, повернулся к нему и – куда делась его отрешённость – с улыбкой сказал:
  - Правильно сделал, что пришёл сюда. Хотя бы  на несколько дней. Люди сейчас занимаются чем угодно, но только не главным: спасением души. А ведь шансов избежать ада так мало…
  Он вдруг резко помрачнел, повернулся и пошёл дальше.
  За развалинами открылось большое болото, переходившее справа в огородные грядки, где уже ходил, определяясь с работой, Пересвет.
  - Вот твоё послушание, - кивнул брат Иаков. – Там, за болотом, где растут деревья, бьёт родник, из которого мы носим воду. Отличная вода, а если ещё и освящённая, то лучше любых лекарств. Даже городские приходят к нам набрать её: почитают за чудодейственную. Но есть одно неудобство. Видишь дорожку? По ней брат Михаил и другие, у кого послушание на кухне, носят воду.
  Сергей проследил взглядом и согласился с монахом: тропа спускалась сразу за развалинами на неровный, заросший высокой травой берег болота и шла вдоль границы монастырской территории, где были видны остатки какого-то забора. Источник воды находился отсюда метрах в семидесяти – если по прямой, по тропинке же – в два раза дальше.
  - А теперь посмотри на эту насыпь.
  - Вы это…пытались сделать проход через болото?
  - Пытался. Один хороший человек… Пойдём туда.
  Они вернулись немного назад, на дорогу, упиравшуюся в картофельную грядку, и Сергей увидел торчащие из воды большие камни, прямой насыпью пересекавшие водоём. На той стороне росло три-четыре дерева, стоял небольшой деревянный крест и угадывался колодезный сруб.
  - Другой проход есть, но, как видишь, с вёдрами по нему не пройдёшь. Брат Виктор привозил эти булыжники с той стороны огорода, - монах показал на обнажённый каменистый скат сопки, к которому примыкали какие-то сараи, - потом руками носил их и бросал в болото. Ты можешь спокойно перебраться на ту сторону, перескакивая с камня на камень,но нужна нормальная дорожка, и отец Николай поручил тебе отсыпать её строительным мусором.
  Брат Иаков повернулся к разрушенному зданию и кивнул в его сторону:
  - Я там, внутри, выбиваю целые кирпичи для ремонта стены мастерских, а все обломки

11
кирпичей и штукатурки – твои.
  - Всё понятно, - кивнул Сергей: ему очень понравилась полезность свое будущей работы. – А настоятель что-то говорил о тележке…
  - Тележка внутри. Есть там и лопата.
  Они пошли  обратно.
  - Скажите, я правильно понял: брат Виктор делал новую тропу один?
  - Делал, - не совсем верно ответил на вопрос парня монах. – И доделал бы, если б не умер. Царство небесное. Там, у родника, мы его и похоронили. Так что не обессудь: если дорожка станет действующей, то вспоминать будут прежде его, а уж потом, может быть, и тебя.
  - Да мне-то всё равно. Просто удивляет: один человек засыпал, можно сказать, целое болото.
  - Он не болото засыпал, а свои грехи…
  Пока дошли до места, пока грузилась тачка, Сергей ещё несколько раз пытался расспросить монаха о странном человеке, победившем топь, но брат Иаков отвечал односложно и даже невпопад.
  Сергей начал работать, точнее, совершать послушание. До обеда у него было три часа да около двух после обеда, и, высыпав поверх камней пятую тачку, он высчитал, что к полудню субботы, после которого до понедельника работать нельзя, он пройдёт только половину тропы. Это вызвало досаду: приятнее было бы покинуть монастырь, сделав что-то заметное. В понедельник же ему предстояло ехать в деревню, помогать дедушке на покосе. «Впрочем, - решил парень, - если буду работать, как богатырь Пересвет, то, может, и успею». Монах, которого он перекрестил этим древним героическим именем, трудился без отдыха. Всякий раз, когда Сергей привозил очередную тачку битого кирпича, высыпал её и утаптывал, чтобы можно было проехать дальше со следующей тачкой, всякий раз он бросал взгляд на огородные грядки и видел полусогнутую спину монаха, который махал тяпкой и лишь изредка доставал платок и вытирал со лба пот.
  День становился всё жарче, и в низине, окружённой с трёх сторон сопочками и выбранной когда-то и кем-то для уединённого труда и постоянной молитвы, тень лежала только в одном месте и небольшой полоской –с внутренней стороны трёх одноэтажных зданий, примыкавших к воротам. Сергей отсюда видел, что там бродили коты, подозрительно оглядывая друг друга, и пару раз прошёл тот черноволосый парень, которого он про себя назвал Хитрованом. «Интересно, что у него за послушание?» -

12

подумал Сергей, но тут же забыл свою случайную мысль, поглощённый работой и жарой. Он разделся до пояса, благо полуголый вид его никому не мешал в этой части монастыря, даже брату Иакову, сидевшему с молоточком в углу развалин; прокатал в траве новую, более короткую дорогу к болоту и через каждые пять тачек перескакивал по булыжникам к роднику, пил и обтирал себя его ледяной водой. Чудодейственности Сергей пока не почувствовал: вкус воды, которая стекала по деревянному жёлобу в квадратный, сделанный из тонких сосновых брёвен каркас, был совершенно нейтральным, и только одно отличало её – чистота. Будто вся остальная вода, которую парень пробовал до этого, была и не водой в полном смысле этого слова, а смесью воды с чем-то невидимым, а тут к ней не успели ничего примешать, и она оставалась сама собой, просто – водой.
  Место вокруг родника было красивым и ухоженным, так что Сергею ещё больше захотелось сделать монахам короткий и удобный путь сюда. Две вербы и одна плакучая ива кругом прикрывали родник, а за ним местность слегка возвышалась небольшой клеверной поляной, которой уже отвели роль будущего кладбища: крест на могиле брата Виктора стоял в самом начале полянки. «Источник жизни, здоровья и смерть – рядом», - пофилософствовал Сергей, но дальше этой мысли не продвинулся: жара вытапливала из мозгов всякое желание думать. Одно только мыслительное действие совершил Сергей до обеденного перерыва. В очередной раз напившись воды и возвращаясь к своей работе, он сломал на вербе длинную, метра в два сухую ветку и попробовал измерить болотце, но нигде: ни по одну, ни по другую сторону насыпи – дна не достал.
  - А я-то думал, здесь воды по колено, - удивился Сергей вслух. – Как же этот монах засыпал его?.. И сколько он здесь трудился?..
  Дважды прошёл за родниковой водой повар, и парень смог увидеть в действии применение старинного водоносного снаряда – коромысла. Впрочем, до кухни повар доносил не три ведра за раз, а самое большое два с половиной: тропа по берегу была неровной, кочковатой, отчего коромысло качалось, и вода выплёскивалась.
  За первую половину дня новый трудник монастыря продвинулся на десять метров и- новое испытание – изрядно подгорел на солнце. Ближе к обеду он соорудил себе шапочку из носового платка, одел рубашку и стал смачивать её водой. Однако поводя головой вправо-влево,  уже чувствовал: шея совершенно сгорела. «Хорошо ещё почти месяц ездили купаться на водохранилище, загар есть. А тут хоть в болото лезь…»
  Однако такого рода заботы равно как и разболтанное колесо тачки лишь мимолётно

13
беспокоили Сергея. Работа ему нравилась, и делал он её с удовольствием и добросовестно. Тропа к источнику превратилась в воображении парня из каменистой насыпи через вонючее болото, покрытое серо-зелёными ёршиками неведомого растения, в дорогу к чему-то важному, такому, что выводило его жизнь на новые просторы, будто не со стороны монастыря он её отсыпал, а наоборот,  к монастырю, и там ожидала его духовная награда, каких ещё не было за восемнадцать лет жизни. Поэтому  он выворачивал очередную тачку, старательно разравнивал кучку ногами, топтался с минуту, чтоб не случилось потом, что кто-то наступит и провалится, и снова торопился к развалинам: один рейс продвигал его только на полметра. И когда послышался удар колокола и брат Иаков окликнул его: «Это на обед», Сергею стало жалко прерываться, и он решил сразу же после благодарственной за пищу молитвы бежать сюда, чтобы с новыми силами сделать как можно больше.
  На этот раз он шёл в трапезную без той скованности, какую испытывал утром. Некоторый страх перед монахами, что был поначалу, исчез, и из строгих и таинственных людей после общения с братом Иаковом они превратились для него в обыкновенных мужчин, которые отличаются лишь тем, что не говорят о политике, спорте и пиве, не употребляют грубых слов и ходят в рясах с широкими кожаными поясами да в кирзовых сапогах. Впрочем кое-чему ещё пришлось удивиться. Когда Сергей вошёл в прихожую трапезной, где стояли умывальник и пара лавок, он увидел свой рюкзак, оставленный им до вечера на вешалке, в руках того самого Хитрована.
  - Это твоя сумка? – спросил тот, когда Сергей подошёл и выразил на лице недоумение.
  Спросил, но не протянул рюкзак хозяину, не отложил в сторону, а продолжал держать, поворачивая и потряхивая.
  - Моё.
  - Чего ты набрал дома? Небось, пакет пирожков? Кола?
  Он говорил и щупал, проверяя свои предположения, что совсем уж не понравилось Сергею, и он раздражённо забрал рюкзак из чужих рук.
Это не смутило Хитрована, тем более что находившиеся в помещении монахи, послушники и трудники не обращали на них внимания, занятые своими мыслями или тихими разговорами.
  - Так что там у тебя? Колись? – и он засмеялся так, как будто провёл в одной компании с Сергеем несколько лет.
  И тот ответил, хотя больше хотел отвернуться:

14
  - Бельё да туалетные принадлежности. Что там ещё может быть?
  - А мобильник ты где держишь? В сумке или кармане?
  Брат Иаков, который как раз подошёл помыть руки, очевидно, услышал разговор и, вешая полотенце на место, сказал напарнику:
  - Давай выйдем, и я покажу тебе, где ты будешь ночевать. Отнесёшь вещи.
  -… Войдёшь в первую дверь, а там в келью, которая слева, - показал Иаков снаружи на ближайшее к трапезной здание. – Увидишь, что две верхние постели свободны. Выбирай любую.
  - Странный тип этот трудник, - поделился впечатлениями Сергей. – Зачем такому монастырь? Мечтает о кока-коле.
  Иаков задумчиво посмотрел под ноги и вздохнул, как всегда, с какой-то особой своей грустью:
  - Может, ему монастырь нужнее, чем нам с тобой… Болящий.
  - Странный он, а не болящий, - настаивал юноша, но монах повторил тихо: «Болящий», и Сергей вдруг понял: здесь не принято кого-либо осуждать. Он совсем забыл известную заповедь «не суди…» и, получается, навязывал насельнику обители греховный разговор. Сергею стало