Усечённый куб

люди верят тебе, я тебе верю! Ты думаешь, что я бы перерезал горло капитану? Нет! Тысячу раз нет! Я хотел показать людям во что они превратились! Но вмешались они, ты знаешь, кто это они, правда?
- Это те, кто прилетел когда-то с Каткьюба сюда,  сказал Роб. – Как та девочка, что привез с собой капитан.
- Да, но эта девочка уже мертва, они все там уже мертвы, хотя и пока дышат,,  сказал святой отец и встал, опершись рукой на стол. – Мы остались одни, больше над нами нет бога, мы должны сами хранить его в себе.
Он приложил руку к голове, а потом к груди. Роб кивнул, что понял его мысль.
- Мысли ясно, чувствуй сердцем,  сказал Роб.
- Истина! – воскликнул святой отец, – но иногда придется пролить чужую кровь, это необходимо, кровь основа жизни, дурная кровь способна ее уничтожить.
- Но как понять, какая кровь дурная? – спросила Мэй.
- Ответ будет здесь,  сказал святой отец, приложив руку к голове. – А решение здесь, 
он с силой вдавил свою ладонь себе  в грудь, пошатнулся, но удержался на месте.
- Где же мы живем? Кто мы тогда? – расплакалась Мэй, она видела, что муж принял решение, она чувствовала, что сама приняла его.
- Мы детская игрушка с пружинным заводом,  ответил капитан D. – Вертимся, пляшем, пока есть завод, но пружина сломалась, а игрушка рассыпалась.
Святой отец встал и шагнул к двери, показывая всем, что пора было идти. Капитан и Мэй подхватили его, но святой отец остановил их.
- Я согласен,  сказал Роб и взял святого отца под руку.
-Когда они подошли к двери, Мэй остановила их, крепко сжав руку святого отца.
- Как вас звали, святой отец?
- Я Тир G, сын скотовода,  ответил святой отец.
Они вышли из закусочной, их встретил общий вздох напряженности.  Они долго шли сквозь расступающуюся толпу, Мэй выхватила Лиз из кучи молодежи, она схватила Боба, потянув его за собой. Через десять минут Роб подвел святого отца к трибуне, сколоченной наспех, где уже стоял советник А и его свита. Святой отец жестом приказал Робу остаться рядом и взял в руки микрофон. Его голос, глухой, ревущий, разрезал утреннее небо, рассек морозный воздух, заставив плотную людскую массу одновременно вздрогнуть.
- Жители города, люди воды! – начал святой отец. – Теперь вы знаете, кто вы. Мы знали это всегда, но не мели права говорить.
Советник А хотел что-то добавить, но под взглядом святого отца отошел в сторону.
- Вы остались одни, нет больше никого, никто не сможет вам помочь, никто! Вы погрязли в пороке, вы забыли про других, вы забыли про честь, про любовь, вы спите с чужими женами, вы совокупляетесь со своими детьми – вы родите уродов! Вы родите животных, вы станете такими же, как звери в лесу, что едят друг друга – они придут за вами, чтобы съесть вас!
Люди молчали, оглушенные его словами. Советник А вновь попытался отобрать микрофон, но уже несколько крепких парней из толпы взобралось на сцену и отодвинуло совет города подальше. На них были грубые куртки и штаны из кожи с меховыми вставками, отличительные знаки скотоводов и других полевых работников.
- Вы стали делить друг друга, повелевать другими, вы стали подчиняться им, радоваться этому – вы забыли о вере, что каждый из вас равен другому, и мужчина, и женщина. Пока вы будете делить друг друга, то не заметите как убьете себя. Я скоро умру, это будет весной. Я назначаю своего приемника – это инженер J.
Советники что-то выкрикивали в протест, но их заглушил радостный клич толпы, приветствовавший нового святого отца, еще не понимавшего, как сильно изменилась его жизнь, какую власть он получил в свои руки и какую боль.

12.

Лейтенант К поднялся на холм и остановился. Перед ним расстилалось огромное заснеженное поле, за которым начиналась горная гряда. Нависший над землей туман не позволял увидеть вершины каменных исполинов, и от этого они словно врастали в небо. Лейтенант К достал из поясного кармана тонко наструганную соленую буйволятину и стал медленно ее рассасывать, подавляя в себе желание засунуть в рот пригоршню пересоленного мяса, которым его снабдили скотоводы, не потребовав ничего взамен. Они дали ему с собой еще много запасов сухарей, сушеных овощей и фруктов, не пытаясь отговаривать, но и не давая доброго напутствия – они видели в нем покойника, и Рич понимал это.
Терпкий жесткий кусок мяса жег горло, но все равно это было приятно, голова прояснялась, а в ногах появлялась необходимая сила. Он шел уже три недели, через леса, поля, переходя в брод реки, один раз он даже ошибся и чуть не утонул, с трудом зацепившись за скользкие камни.
По дороге он никого не встретил, хотя его пугали дикарями, подстерегавшими путешественников на каждом шагу. Не было никого, только испуганные его неумелыми шагами в лесу птицы и мелкие животные, бегавшие у него под ногами. Лес признавал его за своего, он показывал ему дорогу, чтобы Рич быстрее покинул его. В диких полях он иногда находил брошенные гнезда, в которых уже давно не было птенцов, многие птицы уже мигрировали в теплые края, он помнил это еще со школы, но там никто необъяснял, где они, эти теплые края?
Скотоводы ошиблись, они говорили ему, что горы начнутся сразу же после пятого леса, но они появились только сейчас. Сейчас, стоя на холме Рич понимал, что никто из них ничего не знал точно, передавая из уст в уста придуманные кем-то небылицы. Первые ночи в лесу он просыпался от каждого шороха, принимая черные тени за приближающихся врагов, а это были ночные птицы или осмелевшие олени, решившие посмотреть поближе, кто к ним пришел. Несколько раз Рич видел в лесу волков, они пробегали через поле, не замечая его. Его поразили эти мощные животные, со свинцовыми плотными шкурами, длинными клыками, перекрывавшими пасть сверху и снизу, он с трудом бы справился даже с одним, волк был не меньше его по размеру и гораздо сильнее, яростнее. Волки бежали не в лес, они пересекали поле в другом направлении, уходя на бескрайние просторы засыпающей зимней степи, они будто бы специально обходили лес стороной. Тогда Ричу захотелось пойти за ними, но он не решился. И вот теперь перед ним горы, осталось лишь спуститься вниз и пройти это бескрайнее поле, может к ночи он уже достигнет их подножия.
Рич доел кусок мяса и запил его ледяной водой. Набрав снега в широкое горло фляги, он потряс ее, проверив, чтобы переключатель фрикционного обогрева включился правильно. Эту флягу, которая могла топить лед и снег во время ходьбы, принимая совершенную им работу в тепловую энергию, термокостюм, способный накапливать энергию от солнца и долго сохранять тепло, Рич в нем просто спал на земле, не боясь замерзнуть или промокнуть, все эти вещи дал ему инженер J, откопав на дальнем складе. Сколько у них было всего, что никто не знал? Сколько им оставили их создатели, так и не успев объяснить что к чему. А ведь можно было уже давно облететь на их корабле всю планету, узнать ее, узнать себя, наконец. Рич понимал, что их корабль не подходит для таких полетов, он не знал, почему он мог взлетать с планеты, но в глубине зарождающегося знания, он понимал, что если удалось создать такой корабль, то почему нет более простого, способного лететь по внутренней орбите планеты? Рич спустился вниз и пошел через поле, обдумывая траекторию полета внутри планетного корабля, голова с радостью откликнулась на нагрузку, разогревая тело. Он и не заметил, как к концу дня прошел почти все поле, высчитывая в голове затейливые траектории и все больше приходя к мысли, что он думает неверно, внутри планетный корабль не мог так летать, должно было быть что-то попроще, понятнее, как летит птица. Он устроился на ночлег под диким фруктовым садом, раскинувшимся вдоль подножии. Он засыпал, видя в коротких первых снах Мег и детей, в его памяти они всегда были живы, а дети уже подросли достаточно, чтобы он мог с мальчишками ходить на рыбалку.
Проснулся Рич до рассвета, он немного замерз, а организм требовал энергии. Он нашел несколько замерзших фруктов в снегу, часть была сильно побита и гнила, но другие были вполне съедобны. Рич никогда не видел их, в городе такие не росли, их не было и в учебнике ботаники. Рич выбрал дорогу наугад и стал подниматься вверх по склону.
Дорога все время менялась, то уходя резко вверх, заставляя хвататься за острые камни, чтобы не скатиться вниз по льду, то выпрямлялась, переходя в широкое плато, на котором еще росла зеленая трава и высокие кусты. Медленно менялся рельеф, появлялись одинокие деревья, которых становилось все большие, и Рич вошел в горный лес. В лесу, на удивление, было теплее, что-то грело его, а может просто не было колючего злого ветра, норовившего сбросить Рича вниз, предупреждавшего его о скорой опасности. Рич шел и думал, куда он собственно идет и зачем? Почему он выбрал именно эту дорогу, возможно стоило обойти горы, может он бы нашел дорогу сквозь горную гряду, но поворачивать обратно было еще хуже.
В лесу было тихо, он словно напрягся, впустив незваного гостя. Не было ни птиц, ни мелких животных под ногами, лес молчал, застыв, только шелест листвы и травы от ботинок Рича, и его дыхание, больше ничего. Пот застилал глаза Рича, подниматься по скользкой траве было тяжело, он стал часто спотыкаться о камни, Рич сел под дерево, чтобы отдохнуть. Глаз уловил еле заметное движение слева, он не повернул голову, стараясь переключиться на периферическое зрение. Движение повторилось, но уж справа, он смог разглядеть метнувшуюся в чаще тень – это было не животное, он видел движение человека, внутри него все похолодело. Рич осторожно встал и стал прислушиваться, движения были повсюду, его уже не боялись, не прятались, открывая то спину, то издавая воинственный клич. Жители гор были ниже Рича, как дети, едва доходя ему до подбородка. Он достал из ножен походный нож и приготовился драться, просто так умирать он не хотел.
Внезапно перед ним выскочило трое человек, они держали в руках лук со стрелой, все в одинаковых меховых костюмах и меховых шапках, закрывающих почти все лицо, оставляя лишь глаза и нос. Они с полминуты смотрели друг на друга, Рич заметил, что их обувь была без подошвы, сделанная из более грубого куска кожи. Он хотел что-то сказать, но удар сзади в голову повалил его на землю, он мгновенно потерял сознание, получив стрелу с тупым наконечником в затылок.
Очнулся Рич от того, что нестерпимо болела голова и глаза. Мир был перевернут, голова висела над землей в десятке сантиметров, тяжелая от накатившей от ног крови, дурная, он почти ничего не соображал. С трудом осмотревшись, он понял, что уже не в лесу, это была зеленая долина, а его подвесили к толстой ветви старого дерева. Он попытался подняться, но все тело было не его, отказывалось слушаться, руки были связаны, оставалось только ждать.
К нему подошли люди в меховых одеждах, один из них ткнул в него палкой, проверяя, живой ли он. Рич что-то буркнул себе под нос. Палка ткнула в его флягу, потом опять в него.
- Это для воды,  сказал Рич. – чтобы носить с собой воду.
Люди словно поняли его, один даже потянулся вперед, чтобы снять ее, но вдруг все трое отступили назад, пропуская другого человека. Он был немногим ниже их и тоньше, но было видно, что все его боятся. Человек встал перед Ричем и достал длинный черный нож. Рич увидел, как к ним подходят люди, еще и еще, их было