Усечённый куб

спрашивал, направили работать слесарем, теперь сделали инженером, но я понимаю, что я не инженер, я очень многого не знаю и не понимаю.
- Так никто не знает,  сказала Лиз. – Нам же дано знать только то, что разрешил бог, мне кажется, что в этом святой отец абсолютно прав.
- Я тоже так думаю. Всё, что ты видишь вокруг, придумали другие, ктожил здесь до нас.  У нас есть куча инструкций на всё. Мы лишь используем этот мир.
- У нас есть один мальчик, Боб F, он так однажды сказал на уроке, знаешь, как его потом долго гнобили? Я думала, что он сбежит из школы, каждый день его ставили перед всей школой и ругали, я уже не помню за что, но мне его так жалко было.
- И что с ним сейчас?
- Ничего, он и дальше ходит в школу, только молчит все время. Он мне помогает по религии и истории, он хороший. Ему очень понравился этот дневник, он нам много всего объяснил.
- Боб F,  Роб остановился и задумался, пытаясь вспомнить. – А это не его ли отца, историка F, казнили несколько лет назад?
- Его, у него такая мама странная, она всего боится, никогда глаза не поднимает, все время смотрит вниз, даже когда со мной разговаривает. Что с ней случилось?
- Даже не хочу об этом думать, - остановил ее Роб. – Не надо это обсуждать.
- Да ладно, здесь никого нет,  самоуверенно сказала дочь. – А знаешь, как меня определили на работу в Совет города? Я маме не рассказывала.
- И как же?
- Очень просто, нас всех выстроили в ряд, ходил какой-то человек, я его пару раз видела на экране у нас дома. Выбрали меня, Мию и Таю, а знаешь, почему?
- Не знаю, - честно ответил Роб.
- А мы самые красивые в школе, особенно Тая, у нее такие классные рыжие волосы!
- Они тоже против работы в Совете города?
- Они? Неа, они так обрадовались, - ответила Лиз и прислушалась. – кто-то идет.
- Откуда? – Роб вытащил из тележки спрятанные топор и жестом приказал дочери отойти назад, спрятаться за деревом.
В темноте проступило три тени, тянувшие грохочущую на мокрой дороге платформу с двумя бочками. Роб убрал топор и стал ждать, когда они подойдут ближе.
- О, инженер J! Доброе утро! – радостно воскликнул пекарь G, похлопав по плечам напряженных сыновей. – Я же вам говорил, что это может быть только инженер J, никто так рано не ходит здесь!
Лиз вышла из-за дерева и помахал рукой парням.
- Привет, Лиз, - ответили парни, помахав ей в ответ.
- Привет Тим, привет Тар, - Лиз подошла к ним и по-дружески поцеловала в щеки. Потом она поцеловала старого пекаря. – Дядюшка G, ты же испечешь для меня мои любимые булочки?
- Конечно, милая, как только пойдут зимние ягоды,  засмеялся старый пекарь. – Ну, не будем вас задерживать, и нам еще много идти.
- Ага, обратно все тащить,  недовольно сказал Тар.
- Ничего, вам полезно,  рассмеялась Лиз. – Будете самыми сильными!
- Ага, как же, - хмыкнул Тар.
- Сегодня как обычно? – шепотом спросил Тим.
- Нет, я сегодня после школы иду к маме на работу,  гордо ответила Лиз. – Хочешь со мной?
- Нет, я боюсь покойников,  смутился Тим.
- А я не боюсь! Ты мне поможешь сегодня по математике? – Лиз сжала его руку, жалостливо посмотрев в глаза.
- Он для тебя и на Каткьюб полетит,  заржал Тар.
- Так, какой еще Каткьюб?  Возмутился пекарь. – Я же запретил вам об этом думать!
- Да ладно тебе, все знают что почем,  отмахнулся от него Тар, самый рослый, уже на полголовы переросший отца. – Нам все время врали!
- Замолчи! – боязливо огляделся пекарь G.
- Здесь больше никого нет,  успокоил его Роб, пожав пекарю плечо. – Грядут перемены, мы не сможем спрятаться от них.
- Еще пару недель без света, и нас сожрут эти дикари,  сказал Тар. – я вчера виделся с Бором, он же работает на пастбище. Так вот они уже видели несколько этих уродов.
- Не говори чушь! – вскричал пекарь. – Ничего этот Бор не видел.
- Ага, верь этим священникам,  хмыкул Тар и один потянул платформу с бочками. – Пошли, нам же еще в школу идти, или можно не ходить?
Пекарь ничего не ответил, гневно ругаясь про себя, и потолкал платформу сзади, опираясь на бочки. Тим что-то шепнул Лиз, она даже подпрыгнула на месте от радости, и побежал помогать брату.
- Хитрюга, - сказал Роб, дочери, радостно прыгавшей на месте.
- Да, я такая! Меня мама научила, как надо!

9.

Лиз J и Боб F подошли к городской больнице. На улице было пустынно, день перешел за вторую половину положенного солнцем отрезка, небо мутнело от приближающегося дождя. Лиз была необычно весела для этого места, куда обычно приходят лишь за мертвым телом, чтобы сжечь его за городом на берегу мутной серой речки, названия которой никто не знал, но старики, впадая в бессвязные рассказы, часто называли ее дорогой смерти. Боб был выше Лиз почти наголову и старше на четыре года, но продолжал еще учиться в школе, так и не определенный Советом города в работники или ремесленники. Глядя на него, высокого взрослого парня, непохожего на других, с черными как уголь волосами и пронзительными черными глазами, всегда смотревшими на собеседника прямо, без страха, чувствовалась сильная воля, не лучшее качество для жизни в городе. Лиз шутила, что ему стоит пойти учиться к святому отцу, тогда его точно все будут бояться.
- Если хочешь, можешь меня подождать,  сказала Лиз, крепко держа его за руку, Боб кивнул в знак согласия, улыбнувшись краем плотно сжатых губ. – Я думаю, что мама долго не будет меня держать, все-таки уже поздно.
- Да, скоро стемнеет,  согласился Боб. – Я могу проводить вас до дома.
- Ой, ну это же далеко, а вдруг тебя кто-нибудь схватит? – взволновано спросила Лиз. – Папа сказал, что по городу ходят какие-то банды.
- Я знаю, я их видел несколько раз,  сказал Боб. – Они не ходят в наш район, там нечем поживиться.
- А твоя мама не будет волноваться? – спросила Лиз. – Я бы хотела увидеть город ночью, но меня родители не отпустят.
- И правильно сделают, нечего в городе ночью делать, ты бегаешь не так быстро, как я. Мама привыкла жить в страхе, давно, когда еще отец был жив.
- Ты мне так и не сказал, за что его казнили! – возмущенным шепотом сказала Лиз.
- Я сам не знаю, а мама молчит. Она каждый раз после этого вопроса впадает в ступор, может несколько дней молчать. Я не хочу ее мучить.
- Прости, я не знала,  шепнула Лиз, сжав его ладонь. – А вот и мама идет. Может подождешь внутри? Что-то холодно уже.
МэйJ подошла к Лиз и Бобу, одарив парня такой искренней, но слегка насмешливой улыбкой, что парень весь покраснел. Боб буркнул что-то в знак приветствия, Мэй обняла парня и поцеловала в щеку, как доброго приятеля. Лиз недовольно посмотрела на мать, а потом на покрасневшего Боба.
- Боб, ты стал уже настоящим мужчиной, - сказала Мэй. – Твоя мама давно к нам не заходила, передай приглашение, мы ее ждем в любой день.
- Передам, обязательно передам, - закивал Боб.
- Мам, ну мы идем? – требовательно спросила Лиз. – Боб хотел меня проводить, а уже поздно.
- Боб, ты такой смелый? – улыбнулась Мэй. – А ты не боишься покойников?
- Нет,  коротко ответил Боб и, подумав, добавил. – Я уже все прочел в библиотеке про анатомию человека, там нечего бояться.
- Тогда пошли с нами,  предложила Мэй. – в больнице сейчас никого нет, а форму на тебя я найду.
- Спасибо, я согласен,  обрадовался Боб.
- Но мама! – возмутилась Лиз. – А если ему там станет плохо?
Мэй рассмеялась и взяла дочь за руку, потянув ко входу в больницу. Лиз потянула за собой Боба, переглядываясь с ним. Они спустились вниз, Мэй отвела их в раздевалку, выдав по чистому костюму, и ушла.
- У меня красивая мама, правда? – игриво спросила Лиз.
- Да, очень красивая,  кивнул Боб. – Давай я выйду, а ты переоденешься.
- Да ладно,  пожала плечами Лиз и быстро сняла с себя куртку и утепленные штаны. Стянув верхнее платье. Она осталась в одной короткой нижней рубашке, с вызовом посмотрев на Боба.
- А кто красивее, я или мама? – спросила Лиз.
- Ты, я же тебе это уже говорил,  ответил Боб, не сводя глаз с ее длинных ног и смеющегося самодовольством рта.
Он побросал свою одежду на лавку, оставшись в одних кальсонах. Лиз подошла к нему, требовательно взглянув в глаза. Они стали целоваться, торопливо, ценя каждую секунду, когда им удавалось уединиться, вздрагивая от посторонних звуков, казавшихся им шагами воспитателей в школе, неизвестно зачем идущих в дальние уголки библиотеки. Лиз позволила ему снять с себя рубашку, дрожа молодым гибким телом под его ласками, она повалила его на скамью, стягивая кальсоны, подражая маме, подавляя его своей воле, она не раз подсматривала за родителями на озере. Лиз двигалась быстро, с каждой минутой все сильнее наращивая темп, боясь, что скоро за ними придет мама, но она не приходила, дав молодым людям их время. Это была не первая их близость, но каждый раз Лиз испытывала непонятный страх и жгучую радость, испепеляющую ее изнутри, заставлявшую забыть обо всем, на время отключить органы слуха для внешнего мира, слышать только свое дыхание, биение сердца, слышать лишь его сердце.
Через полчаса Мэй тихо подошла к двери и прислушалась. За дверью копошились, она постучала, Лиз охнула, но через секунду открыл Боб, уже одетый в робу санитара, она оказалась ему немного мала. За ним появилась Лиз, вся красная, смотря на маму блестящими от счастья глазами. Лиз одними губами прошептала маме: «Спасибо». Мэй сделала вид, что не слышала, жестом приглашая молодых ребят идти за ней. Лиз догнала маму и схватила ее за руку и поцеловала. Мэй обернулась, чтобы посмотреть на Боба, он шел за ними с непроницаемым лицом, делая вид, что не догадался о сговоре матери с дочкой.
Мэй остановилась у входа в морг и оглядела Лиз и Боба, они уверенно кивнули ей в ответ. Мэй открыла дверь и вошла первая. Резкий запах смерти ударил в нос. Лиз и Боб непроизвольно зажали нос ладонью и вошли следом. В морге ярко горел свет, во всей больнице было дежурное освещение, после него свет морга казался божественным.
На столе лежало небольшое тело, накрытое белой простыней. Мэй показала ребятам, где им следует встать, и сняла простыню. На столе лежала Кира, кожа ее приобрела голубоватый оттенок, в ослепительно ярком свете она виделась еще меньше, сжимаясь на глазах. Лиз с Бобом переглянулись и дружно вздохнули от удивления.
- Это малышка прилетела с Каткьюба,  сказала Мэй. – Зовут нашу бедняжку Кирой, красивое имя, неправда ли?
- Красивое,  согласилась Лиз. – оно длиннее, чем у нас, почему?
- Не знаю, я как-то пыталась это узнать, когда была чуть старше тебя, так меня потом отправили на исповедь к святому отцу,  Мэй игриво хихикнула. – Какой он был тогда еще молодой и застенчивый, прямо как ты, Боб.
- Я думал, что святому отцу много лет,  нахмурился Боб.
- Вовсе нет, он немногим старше меня. Мой муж сказал, что наши имена похожи на коды, он видел такие в логе каких-то машин. Что есть, то есть, мы себе имена не выбираем.
- А раньше тоже было так? – спросил Боб.
- Если ты мне сможешь объяснить толком, когда это раньше, то, может, я смогу тебе ответить,  Мэй серьезно посмотрела ему в глаза. – У нас есть только сейчас и будущее, запомни это. Твой отец тоже задавал много вопросов, на нашей земле это не любят.
- Я знаю,  тихо сказал Боб. – Мама мне тоже так говорит.
- Твоя мама умная женщина, тебе стоит ее послушать,  сказала Мэй. – Ты еще молодой, твои взгляды могут со временем поменяться, тебе же никто не запрещает думать?
- Пока не запрещают,  добавила Лиз, с интересом смотря за тем, как мама готовит