мнение для того, чтобы от него отказаться, то есть, исправить свое заблуждение на истинное знание.
Однако каким образом Иван мог отказаться от своего личного мнения, на котором основывается эгоизм в мыслях (ментальный или рациональный, «разумный» эгоизм), если не имел своего личного мнения. Неужели у него сразу, чудом, непосредственно появлялось знание? Да, у таких интуитивистов, как Иван, знание находило в нем себя, а не он находил в себе знание. Как это случалось? Дело в том, что Иван был интуитивно одаренным человеком, так сказать, медиумом, а не творцом с богатым продуктивным воображением. Его сознание было непосредственно открыто знанию, а не заблуждению, ибо последнему не на чем было основываться, не за что было зацепиться. Ведь у Ивана не было такой инстанции, как личное Я в качестве корня иллюзорного представления себя центром мира. Зато вместо нее он является принимающей частью единого творческого духовного центра - Я Духа.
Можно сказать, что Иван был атипичным идиотом, находящимся на иждивении у Бога, у Него «за пазухой». Да, он не был самостоятелен в суждениях. Однако его вела высшая сила к спасению других людей от глупости. Казус Ивана был тем случаем, когда, как говорят в народе, «против лома нет приема, кроме самого лома». Он своей глупостью побивал глупость всех прочих людей, нуждающихся во вразумлении. Это каким образом? Он показывал на себе как на наглядном примере, что и как не надо делать. Обычным людям как раз для этого нужны глупые люди, ибо на то, чтобы на своих ошибках учиться, - у них никогда нет времени. Они, ужас, какие деловые люди. Все дела, дела! Как говорят деловые люди: «время – деньги» или «меньше времени – больше денег». На работе компетенции, дома – домашние дела. И куда «бедному богатому» податься? Везде занятость, нет свободного времени для извлечения урока из опыта ошибок. Слава Богу, есть дураки да дороги, которые не дает времени заснуть и разом разбиться.
Вот по этим дорогам и колесил на своих двоих Иван-дурак в поисках самого себя, своего ума. Но нашел на них только чужую человеческую глупость. Именно ее он и складировал, впитывал в самого себя, как губка грязь. Он был глупый за всех. Святой человек, принявший глупость всех людей, с кем встречался, на себя дурака.
Иван-дурак задумался над тем, что такое бессознательное и как оно действует в нем. На такого рода размышление его навел сон. Сон это благоприятное время для работы бессознательного. В самом деле, когда бессознательное работает, не встречая на свое пути сознание как препятствие? Разумеется, когда человек спит, спит его сознание. Поэтому царство сна – это царство бессознательного. Ивану-дураку снился сон, в котором он, как и множество, тысячи людей: мужчины, женщины, дети, старики и старухи стоят в очередь на Красной Площади в Мавзолей Ленина, чтобы там справить нужду. Они описывают круг вокруг Мавзолея. Этот круг есть путь, ведущий к заветной цели – отправлению естественной нужды. Но люди стоят так долго, что уже не могут донести свое тело до заветной цели.
Рядом с Иваном, в основном, стояли женщины. И вот они, стоя еще в очереди, начинают садиться на корточки, подняв подол платья и спустив трусы, и начинают все разом журчать на пол. Но это уже не брусчатка Красной Площади у Мавзолея, а песочница с песком, который увлажняется и проседает от женской мочи. Но Ивану стыдно вынуть свой прибор, из штанов, чтобы опорожниться. Поэтому он переминается с ноги на ногу, будучи не в силах показать женщинам, которые смотрят на него стеклянными глазами, когда мочатся в песочницу, как если бы коллективно совершают некоторое природное таинство, ритуал закрытого женского сообщества. Спасает Ивана только то, что он стоит на одном месте и сам не писает. Ему страшно это сделать. В противном случае он знает, что сделают с ним все эти женщины, - они его замочат, обоссут. А, может быть, даже изнасилуют. Однако Ивану приятно, что окружающие женщины доверили ему быть участником их таинства в качестве безмолвного свидетеля, созерцателя тайной, интимной жизни коллективного тела круга женщин. По мере облегчения женщин ему становится легко, напряжение в его приборе спадает. Но следом обратная мужская сила требует своего законного удовлетворения. Он не женщина, а мужчина и должен показать свое мужское достоинство в кругу женщин. Но ему стыдно его показать и облегчиться, ибо их слишком много. И поэтому он выходит из очереди и разом просыпается.
- Вот, бл…, - говорит Иван самому себе, замечая следы мочи и спермы на своих трусах. – Какая незадача.
Но в действительности ему очень хорошо и в теле, и на душе. И он опять засыпает. Когда он проснется, он поймет, что был безмолвным участником женской оргии, когда круг женщин «поимел» его в качестве центра писания.
Иван стал размышлять о том, что во сне он хотел пописать. Он пописал не в унитаз, знаком, термином которого во сне фигурировал Мавзолей, а в постель. Причем испытал такое наслаждение от обычного физиологического акта, что невольно кончил в трусы. Сам процесс наслаждения у него ассоциировался с коллективным женским писанием. Ему особенно было приятно, что женщины допустили его до такого интимного события тайной жизни своего тела. И тут он вспомнил, как однажды его юная соседка, выпив лишнего, стала мочиться у него за спиной так звонко, что ему стало приятно за нее на душе.
Но тут ему в голову пришла идея. Почему они не дотерпели до входа в Мавзолей и там не справили свою нужду? Какое несчастье: быть в Москве и не достояться в очереди в Мавзолей, не сходить в него! В результате Иван был вынужден выйти из очереди в Мавзолей. Смена декораций: Красной Площади песочницей наводила мысль на регрессию сознания Ивана к детскому состоянию сознания с его древними архетипическими ассоциациями. Но его заинтересовали не столько обычные психоаналитические толкования, сколько философская идея сна. Оказывается, сон внутри себя бессознателен. Любая попытка сознания взять вверх над бессознательным оканчивается неудачей, терпит убыток, фиаско.
Вот, например, зачем люди стояли в очереди? У них была цель: посетить культовую для коммунистов и культурную для всех прочих столичную достопримечательность. Для этого они демонстрировали метод: стояние. Это стояние как напряжение по необходимости должно было разрешиться расслаблением, рассеиванием энергии целеполагания в достижении цели, искомого результата, - сходки в Мавзолее. На самом деле истиной их телесного стояния в очереди, для того, чтобы попасть в усыпальницу вождя мирового пролетариата, этого «земного бога» «светлого будущего», было телесное облегчение. Таким образом, телесное действие является истиной идеального помышления. У обычных людей всякому спекулятивному движению мысли следует по необходимости найти телесное воплощение. Иначе оно введет их в депрессивное состояние и у них случится стресс, который будет тревожить их, отвлекать их внимание от бизнеса, необходимого для личного счастья, от достижения жизненного успеха, материально исчисляемого солидной суммой в банке.
Но о чем говорил сон? О том, что любое целеполагание в нем терпит фиаско. В нем средство, ведущее к цели, становится самой целью. Поэтому бессознательное, явлением чего выступает сон как его феномен, является инстанцией не целеполагания, как сознание, а целесообразности, точнее, посредствообразности. В нем мы, субъекты сна, играем инструментальную функцию средства. Нами пользуются во сне. Кто? Духи. Мы пользуемся ими в сознании, а вот они пользуются нами во сне, когда мы находимся в бессознательном состоянии.
Между тем бессознательно не хаотично. Оно логично. Но это логика спонтанно объективного, а не произвольно субъективного. Поэтому после сна обычному человеку сон представляется сплошным нагромождением нелепостей. Он кажется непоследовательным, не логичным и бессмысленным. И все же иногда во сне как стихии бессознательного в живом виде не-Я проявляется логика сознания Я.
Иван-дурак не бессознательно дышал, как многие люди, если не считать йогов, которые сознательно контролируют дыхание, но дышал бессознательным. Он жил одной жизнью с ним. Поэтому он непосредственно следовал токам движения бессознательного, был естественным проводником его флюидов. Он стал вестником его наступления. И поэтому Иван мог влиять на других людей, подверженных действию бессознательного. Но это влияние было влиянием не самого Ивана, но бессознательного, чьим явлением он служил. Иван-дурак не был магом, претендующим на управление стихией бессознательного. Он был мистиком, способным не управиться с бессознательным, но следовать ему. Иван мог помочь всем прочим в том, как не тратить попусту силы в борьбе с бессознательным, чтобы не утонуть в нем, а держаться в нем на плаву, скользить по глади бессознательного в сумеречной зоне подсознательного.
Наш герой интуитивно искал и находил таких людей, которым был близок мир бессознательного, которые были с ним знакомы. Но они не были самим этим бессознательным, его человеческим воплощением. Напротив, Иван являлся таким воплощением. И в этом качестве он мог помочь им вступить с ним, с этим бессознательным в своем анонимном лице, в более близкие отношения.
В такой дурной расположенности к бессознательному есть своя специфическая опасность. Слишком часто Иван-дурак предоставлял свое сознание для анонимных душевных сил. В результате психические болезни окружающих, искавших у него душевной поддержки, оседали на его душе, прилипали к его итак скупому уму. В результате он вел себя правильно, как это часто бывает у магов, но давал, как правило, неверные толкования своих верных шагов. Его ум спасала от окончательного краха утешительная интуиция. Однако у него все еще были проблемы с критической или, так называемой, интеллектуальной интуицией. В этом смысле Иван-дурак был лучше понятен женщинам, у которых развита чувствительная, душевная, а не разумная, вернее, рассудочная интуиция, как у мужчин.
Правильно будет сказать, что разумная интуиция развита у человека, а не у мужчины или женщины. Слава разуму, он, бывает, редко, но метко у избранных мужчин и женщин. Разум избирателен относительно таких существ, которые думают не столько головой, сколько тем, что находится ниже пояса или спины. Ведь так легче, ибо природа материальна, а разум идеален, и ему как таковому нет места в природе. Допускается туда только то от разума, что носит низменный характер, - материальный расчет, то есть, может быть исчислено, измерено, взвешено. Возвышенные натуры разумны, низменные натуры безумны. К какому же роду существ относился Иван-дурак? На этот вопрос трудно, сложно просто сказать. Он был мечтатель. В этом смысле являлся возвышенной натурой. Но никак не мог управиться со своими мечтами. Поэтому они неудачно приземлялись и терпели урон в своем воплощении. У него никогда ничто не получалось. Выходило таким низменным образом с ничтожным результатом, что Иван невольно тяготел к породе низменных натур. Он жил примитивно среди обывателей – людей
