Фантомные боли смерти, или, как устроить идеальное общество в отдельно взятом населённом пункте.

способствовала длительному моциону приятными напоминаниями о наступившей весне. Был конец марта. Прошла длительная оттепель, растопившая почти весь снег. Оголившиеся неприглядные проплешины газонов пестрели разнообразным ярким мусором, до поры скрытым под толстым слоем зимнего камуфляжа. Однако зима не хотела сдавать свои позиции и огрызалась последними несильными морозами. Остатки грязного снега схватились хрупкой коркой и мелодично похрустывали под ногами. Небо очистилось от бесконечной зимней серости и солнце вовсю гуляло на просторе.

В общем, красота! Самое время для последних зимних прогулок. Ну, и Леший решил не упускать такую благоприятную возможность и отправился похрустеть по исчезающим островкам мёрзлого снега и наледей. Проходя мимо городского концертного зала, он с некоторой неприязнью стал рассматривать яркие кляксы афиш на сером заборе. С больших красочных плакатов на него пялились десятки разномастных и разнокалиберных столичных знаменитостей. Они на разный манер корчили рожи, призывно и приторно лыбились, зазывали липкими слащавыми взглядами на свои представления и завлекательно оголяли свои отфотошопенные прелести. И чего тут только не предлагали избалованной публике: от мастеров разговорного жанра до концертов роко-попс-классической музыки с элементами лёгкой эротики.

«Эту бы их энергию да на полезные нужды, – подумал Леший, с отвращением глядя на эти липкие, слащавые рожи, – а то всё пытаются затянуть в водоворот своих животных переживаний и инстинктивных позывов, чтобы все соучаствовали в этом шабаше их первобытных страстей и желаний. Всё пытаются оправдать свои звериные наклонности. Тьфу ты, пакость какая, – плюнул он и похрустел дальше по мёрзлым шарикам снега».

На полпути он решил немного передохнуть и присел на лавку около речной набережной, которую прошлым летом облагородили и привели в приличное состояние. Скосили непроходимые заросли репейника, забетонировали пешеходные дорожки поставили скамеечки и мачты освещения. Теперь горожане могли беспрепятственно и вполне свободно фланировать между железнодорожной насыпью и рекой от одного моста до другого и обратно. Не сказать, что гуляющих было много, но некоторые романтические особы всё же появлялись и в этих отдалённых местах.

Вот такую загадочную даму Леший и встретил там. Это была молодая, вполне себе симпатичная девушка лет двадцати двух или трёх. Одетая в серое короткое пальто, чёрное кожаное платье, ботфорты на высоком каблуке и модную шляпку, она производила впечатление изящной элегантности и манящей загадочности. Всё в её образе было тщательно выверено и кропотливо подобрано. Только вот её лицо несколько портило общее впечатление. Нет, оно не было уродливо, а даже вполне себе привлекательно, просто несколько тяжеловатая, вытянутая нижняя челюсть придавала ему отдалённое сходство с лошадиной мордой. Если бы не эта досадная деталь, то внешний образ этой девушки можно было бы смело назвать идеальным.

Ну, так вот, прошла она завлекательной, немного напряжённой походкой мимо отдыхающего на скамейке Лешего, обдала его сладким ароматом духов и грациозно опустилась на соседнюю лавку. Затем достала из своей элегантной сумочки телефон и, не обращая абсолютно никакого внимания на невольного свидетеля её разговора, принялась настойчиво кому-то названивать. Попытки с третьей ей удалось связаться с абонентом, и Леший стал свидетелем прелюбопытнейшего разговора.

– Привет, любимкин, – прошелестела она пикантным, немного низким голоском, – чё делаешь? (пауза) А чё ты мне с утра не звонил, как проснулся? (пауза) Я не могу принимать сообщения с картинками, связь здесь херовая! Я же тебе говорила, пиши мне, блядь, просто текст! (длинная пауза, вызванная видимо спутанными оправданиями несчастного «любимкина») Бесишь меня постоянно, я аж вспотела в подмышках, – она хищно осклабилась. Кожа на её лице немного покраснела и стали видны какие-то пятна, замазанные толстым слоем тонального крема, – чё ты там кушал? (пауза) В холодильнике котлеты видел? Я сама делала, – опять плотоядно ощерилась, – ладно, скоро приеду, жди… (пауза) – бля, любимкин, не дуркуй там… ладно, пока, вечером увидимся.

Она встала, отряхнула свою… жопу и заковыляла дальше походкой подкованной на все четыре копыта тёлки. И куда только всё сразу подевалось? Куда в мгновение ока улетучились и шарм, и загадочность, и элегантность? Перед собой Леший видел лишь молодую грубую самку, движимую гормонами и животным инстинктом, более ничего.

«Как же всё на самом деле просто и незатейливо, – думал Леший, глядя ей вслед, – женщины все такие гладенькие, мягонькие, сладенькие, аппетитненькие и… абсолютно бессмысленные. Потому как баба по своей исконной, глубинной, нутряной сути есть животное грубое, подлое, примитивное до одноклеточности амёбы и расчётливое до мелочности калькулятора. Все её устремления и поступки направлены исключительно на реализацию инстинкта размножения. Отсюда и проистекает вся эта её мнимая алогичность поведения, непонятные поступки и пресловутая загадочность. На самом же деле всё просто, логично и абсолютно предсказуемо. Бабы всю жизнь занимаются только одним делом, они с целеустремлённостью маньяка движутся к одной точке в пространстве и времени. Желает женщина того или нет, осознанно или подсознательно, но она всегда стремится только к одной цели – реализации заложенной в ней природой программы продолжения рода. Шаг за шагом, этап за этапом она методично приводит в исполнение этот природный план. Сначала привлекает самца, потом забирает его гены, а когда уже появилось потомство, то она в стремлении довести его до жизнеспособного состояния всеми силами выжимает из этого донора спермы весь возможный материальный ресурс, который тот в состоянии сгенерировать. Вот и весь натуральный, естественный, природный смысл взаимоотношения полов. На этом незамысловатом и даже примитивном уровне и строятся все так называемые ячейки общества. И не надо никаких иллюзий про высокие взаимоотношения мужчины и женщины, не надо сказок про любовь и прочий романтический бред. Сплошной инстинкт размножения и ничего более. Человек есть чистое, абсолютное животное! И мыслит он как животное и ведёт себя также. А тем более баба.

Н-да, это есть извечная проблема, когда внешняя форма превалирует над внутренним содержанием. Отсутствие реальной индивидуальности человек пытается заменить внешним украшательством своей никчёмной тушки. Яркая, пустотелая оболочка. Вот нафига, скажите мне, ей все эти внешние атрибуты и признаки разумного существа? Кого она пытается обмануть? Просто какой-то дикий диссонанс получается, полное несоответствие внешнего образа и внутреннего содержания. Зачем ей скрывать свою естественную, природную натуру под всей этой внешней маскировкой, если всё всплывает на поверхность при первом же звуке, раздавшемся из её прелестного ротика? Хотя, ответ здесь очевиден. Что работает, то и применяют. Самки всегда и везде всеми доступными средствами пытаются привлечь самцов. Да и те ничуть не лучше своих подруг. Тоже отжигают по полной, дают жару своим животным поведением. И справедливости ради, стоит отметить, что подобный товар всегда пользовался, пользуется и будет пользоваться повышенным спросом у половозрелых самцов. И сексуальная привлекательность, и внешний лоск завсегда нарасхват на рынке страстей и тщеславия. Инстинкт размножения, знаете ли, требует выхода! Чего с них взять то?

Мужики здесь напоминают озабоченных павианов, которые постоянно дерутся, кичливо меряются друг с другом пиписками и пытаются совокупляться со всем, что движется. А бабы похожи на рептилий: такие же яркие, такие же манящие и такие же бесстрастно-холодные. Сидят в прохладном комфорте своих убежищ и поджидают жертву, что имела неосторожность клюнуть на этот их внешний лоск. И, как только очередной нетерпеливый самец проявляет свой озабоченный интерес к такому объекту, она тут же намертво вцепляется в него своими разукрашенными коготками и остренькими зубками и начинает сосать все ресурсы, что тот способен сгенерировать. Вот тебе и вся любовь, вот тебе и весь секрет взаимоотношений полов, – так думал Леший, провожая взглядом удаляющуюся зверушку в человечьем обличии».

Он поднялся со скамейки и тоже двинул в своём направлении. Уже возле самого дома Леший зашёл в магазин разжиться кое-каким провиантом. На двери гастронома опять красовалось объявление следующего содержания: ”В ликёро-водочный отдел требуется продавец. Требования: НЕПЬЮЩИЙ!!!”

«Вот дебилы! – хмыкнул Леший про себя, – по ним можно сверять календарь. Каждые два месяца появляется это объявление, а эти идиоты всё пытаются найти себе работника, который бы не пил. Да как же не пить при такой-то должности? Не, ну, точно, дебилы! Может быть, администрации всё-таки стоит снизить требования к соискателю данной вакансии, а не принуждать человека к противоестественному поведению? Было бы куда больше пользы».

Набрав с треть корзинки нехитрой снеди, он пошёл к кассе. Народу было мало, перед ним стояла только древняя бабка. Хотя её корзинка и была набита доверху, но все продукты имели заводскую упаковку со штрих кодами, а, значит, должны были быстро биться сканером. Леший даже слегка повеселел, что не придётся долго торчать здесь.

Но не тут то было. Когда кассирша просканировала все упаковки и предъявила сумму к оплате, вот тогда-то и началось главное представление. У бабки не хватало денег, чтобы оплатить всю эту груду продуктов. Она начала с большой неохотой выкладывать лишний товар обратно из своей корзины. Причём, делала она это очень даже показательно. Бабка никак не могла решить, чем именно ей придётся пожертвовать, чем себя обделить. Она то выкладывала нарезку сервелата на кассу, то вновь клала её обратно, то доставала копчёный окорок и опять прятала в своей корзине, то вытаскивала чекушку коньяка и снова клала на место. Руки у неё тряслись, она что-то неразборчиво бормотала и печально вздыхала.

Так продолжалось пару минут, у кассы стали собираться покупатели со своими тележками и корзинками. Кассирша почуяла скандал и приняла самое деятельное участие в процессе изъятия деликатесов у не очень расчётливой покупательницы. Наконец ей удалось конфисковать у жадной бабки необходимое количество товара. Теперь содержимое корзинки и бабкины деньги пришли к полному консенсусу. На кассе лежала приличная груда продуктов, примерно треть корзинки. Бабка смотрела на конфискованные деликатесы с такой болью и сожалением, будто это были не продукты, а куски её собственного тела, которые без наркоза, на живую вырезала у неё эта жестокая и совершенно бессердечная кассирша.

В общем, конфликт был улажен. Но, пока делали перерасчёт, пока пришёл администратор, пока соблюли все формальности, прошло битых четверть часа.

«Вот тебе и быстро прошёл, – подумал Леший, выходя из магазина, – нафига, вообще, долго жить? – брезгливо