- Может быть, вы любите идеальный образ Саши, на который я похожа? Я не она, я земная, реальная женщина.
- Екатерина Николаевна, я это понимаю. Только теперь я понимаю, что люблю именно вас.
- Как же образ?
- За ним я вижу вас.
- Хорошо, Семен Семенович, я должна подумать. А теперь меня оставьте. О своем решении я сообщу.
- Вы это уже обещали и я напрасно ждал.
- Я ничего вам не обещала. Это была не я, а ваша Саша.
- Если без фантазий, то выходит, что это был я сам.
- Правда?
- Здраво рассуждая, выходит так.
Так ничего окончательно не добившись, Семен Семенович ушел восвояси.
Глава восьмая. Разрешение неопределенности
По дороге домой он не мог ни о чем думать, и только переживал случившееся. Спустя час после разговора с любимой душевное смятение унялось и Шиманский смог задуматься над создавшимся положением дел. Лежа на диване, он перебирал в памяти перипетии своей любовной истории. Если не принимать в расчет фантасмагорию с визитерами, то выходило следующее: одновременно он влюблен в Екатерину Николаевну и увлечен Дарьей Павловной. Дарья Павловна уехала, осталась Екатерина Николаевна. Дело шло к развязке, - предложению руки и сердца Екатерины Николаевне Строговой. Московский эпизод любовной истории Семена Семеновича Шиманского послужил развязкой сердечной драмы, завязанной в тугой узел любовного треугольника в Ялте. Почему Дарья Павловна уехала, так и не дождавшись решающего разговора с тем, к кому была неравнодушна? Неужели она предпочла счастье своей племянницы своему женскому счастью? Хотя какое это счастье – жизнь с таким невезучим интеллигентом, как Семен Семенович? Если читатель поставит так вопрос, то во многом он будет прав. И все же почему уехала Дарья Павловна? И где на самом деле была Екатерина Николаевна?
У Семена Семеновича было такое чувство (известно, что интеллигенты живут больше чувствами, чем своим умом, как это ни хотелось бы считать реальным), что если он в тот же час явится к Екатерине Николаевне, то там ее уже не застанет, или столкнется с Верой Павловной, а то и с самим Кхтулку. А что, - не плохой тесть, это самое чудовище грез древних сказочников. Последнее предположение немного развеселило нашего героя. Он уже метил в героя сказки, заезжего принца, попавшего в Тридевятое Царство Тридесятое Государство. Как в любой сказке в этой истории есть место и для злой ведьмы в облике тетушки, и для царевны, укоряющей своего жениха за нетерпеливость в обличении ее превращений («Зачем, Иван-Царевич, ты сжег раньше срока мою лягушачью кожу?! Теперь мы больше с тобой никогда не увидимся. Злой Кощей посадит меня навсегда под замок»), и, наконец, для чуда-юда, желающего смерти нашему герою. Все на месте, только сердце никак не на месте у Семена Семеновича, ибо чует он, что неспроста необыкновенные события следуют друг за другом. Взять хотя бы дом Строговых с неожиданным появлением и исчезновением обитателей, с призраком мертвого дворника. Квартира Екатерины Николаевны, очевидно, является аномальной зоной. Даже нормальные люди, как например, здравомыслящий философ или ученая дама, становятся в ней ненормальными.
Семен Семенович прекрасно понимал, что не следует идти к Екатерине Николаевне, ибо ничего кроме неприятностей, а может быть и смертельной опасности, ему там не найти теперь. Но он пошел. Он не мог не пойти потому, что уже был не в состоянии терпеть неизвестность. В таких случаях говорят, что человек дошел до кондиции, до своего предела. Подходя к заветной двери квартиры Екатерины Николаевны, Семен Семенович ожидал, что ему никто ее не откроет. Однако он счастливо, нет, точнее говоря, несчастливо обманулся в своих ожиданиях. Дверь открылась и на пороге появилась Дарья Павловна, любезно приглашавшая его широким жестом в дом.
Уже в передней она стала журить Семена Семеновича за то, что тот так долго не появлялся, хотя они еще вчера договорились о встрече днем.
- Вы, уж извините меня, Дарья Павловна, что не смог вовремя появиться, как мы договаривались с вами, - всему виной моя больная голова, - решил подыграть своей собеседнице Шиманский, с удивлением ощущая боль в затылке.
- Что у вас с головой? – участливо стала спрашивать Дарья Павловна и ласково прикоснулась своей нежными пальцами к затылку Семена Семеновича. От ее прикосновения Семену Семеновичу на мгновение показалось, что он опять в Ялте на курортном пляже, рядом с ним лежит Дарья Павловна и он слышит сквозь полуденную дрему, как она его расспрашивает о московских новостях. На удивление боль отпустила Семена Семеновича.
- Былая фронтовая рана, - коротко ответил Семен Семенович. – У вас легкая рука, Дарья Павловна. Знаете, у меня прошла голова.
- Вот и славно, Семен Семенович. А, знаете, Екатерина Николаевна снова с нами, - сказала Дарья Павловна, открывая двери гостиной. И действительно за столом сидела Екатерина Николаевна и приветливо ему улыбалась. Но как только Семен Семенович встретился с ее глазами, то по их выражению догадался, что не стоило ему сюда возвращаться поздним вечером.
- Присаживайтесь, Семен Семенович, - предложила Екатерина Николаевна, добавив, - видимо, вы никак не могли дождаться нашей встречи.
- Да, Семен Семенович, сегодня разрешаться все ваши вопросы. Но прежде, как мы с вами уже договорились, вы должны сделать выбор между нами, - подчеркнула Дарья Павловна и пристально посмотрела на него. Екатерина Николаевна молча, опустив глаза, ждала приговор Семена Семеновича
Семен Семенович на мгновение смешался, но затем, с трудом овладев своими растрепанными чувствами, выговорил, поперхнувшись, краткий ответ: «Дарья Павловна! Я к вам прекрасно отношусь. Но сердце мое принадлежит Екатерине Николаевне». Сказав это, он с облегчением перевел дух и с надеждой посмотрел на Екатерину Николаевну. Та не могла сдержать счастливой улыбки на своем просиявшем лице.
- Ну, что ж. Другого ответа я не ожидала. Буду утешать себя тем, что все остальное из организма Семена Семеновича будет находиться в моем распоряжении,- ответила Дарья Павловна, криво усмехнувшись, но, заметив на лице Екатерины Николаевны тень гнева, поправилась, - чего не скажешь в ответ на такое: «… к вам прекрасно отношусь. Но…».
- Итак, первая часть нашей беседы благополучно завершилась. Теперь перейдем к основной части. Нужно, как у вас говорят, «расставить все точки над «i». Возможно к вашему сожалению… (тут Дарья Павловна сделала театральную паузу) вы оказались правы в своих догадках. Мы с Екатериной Николаевной действительно являемся… как бы это сказать… - не закончив сообщение, Дарья Павловна застыла в неподвижности, как бы приглашая Семена Семеновича самого продолжить ее предложение.
- Ну, же, Семен Семенович! - стала подбадривать Дарья Павловна Шиманского.
- Неужели вы приняли всерьез мои опасения относительно вашего земного происхождения? – с сомнением спросил Семен Семенович.
- Да. Конечно, вначале мы, признаюсь вам, Семен Семенович, испугались, и стали вас отговаривать, намекая вам на то, что у вас не в порядке с головой. Но теперь, мы надеемся, вы готовы.
- Готов к чему?
- Не пугайтесь так, Семен Семенович. Готовы к сотрудничеству.
- В пользу кого?
- Большевиков.
- Вы хотите сказать, что большевики – инопланетяне? – усмехнулся Семен Семенович.
- Семен Семенович! Не передергивайте. Вы отлично понимаете, что это шутка. Мы не инопланетяне.
- Тогда кто вы?
- Мы обитатели другого мира.
- В таком случае, где он находится?
- Для вас нигде в том смысле, что «нигде» в вашем мире. К нему нет никакого физического доступа.
- Тогда как мы можем беседовать друг с другом?
- С помощью вашего сознания.
- Каким образом?
- Для того, чтобы понятно ответить на ваш вопрос пришлось бы вам долго учиться, а у нас нет на это достаточного количества времени.
- Ну, у вас хотя бы есть время на то, чтобы в общих чертах рассказать об этом?
- Вот для этого мы вас и ждали, если не считать выбор вами вашего проводника.
- Проводника в наш мир.
- Зачем вам понадобился землянин? К тому же такой, как я? Ведь я не гений и не государственный деятель, от решения которого что-то зависит в моем мире.
- Землянин нам нужен для установления контакта между мирами. Этого достаточно для того, чтобы вы были в курсе Вы нам подходите как типичный представитель удобного нам слоя людей интеллектуальной ориентации.
- Как я смогу прижиться в вашем мире, если я обитатель этого?
- Конечно, это большой риск. Тем более переход в наш мир лежит через вашу смерть в этом мире. И есть вероятность того, что вы не сможете ожить в нашем мире.
- Какова эта вероятность?
- В таких случаях у вас говорят: «пятьдесят на пятьдесят».
- Мягко говоря, приятная неожиданность. У меня есть шанс отказаться от вашего предложения?
- Конечно, есть. Вы можете отказаться от дальнейшего проведения эксперимента по интеркосмическому переселению, но мы не можем дать гарантии, что это пройдет безболезненно для вашего душевного здоровья.
- Ясно, Хотя не черта не понятно. Если приму ваше предложение, то Екатерина Николаевна станет моим проводником в ваш мир?
- Совершенно верно.
- Но тогда она тоже умрет в этом мире?
- Нет, умрет не она, а тело той, кем она представляется вам, а именно Екатериной Николаевной.
- Значит вы, прежде чем вселяетесь в тело своего носителя, убиваете его душу?
- Что за кровожадные предположения беспокоят вас, Семен Семенович? Мы использовали тела только тех людей, которые к этому моменту уже были мертвы не по нашей вине.
- И что же случилось с Екатериной Николаевной и Дарьей Павловной? Жива ли Вера Павловна? Неужели вы не могли предотвратить их гибель? Или вы ждали удобного случая, когда они умрут? Как вас самих зовут на вашем языке?
- Семен Семенович, не волнуйтесь и не прыгайте с одного на другое. Я вам отвечу по порядку. Начну с себя. У нас нет имен. Мы общаемся друг с другом без слов. Поэтому называйте нас так, как вы уже привыкли звать. Настоящие обладатели этих имен погибли на море в Крыму. Они не были готовы к переселению и поэтому мы им не помогли. Вы не совсем отдаете себе отчет в том, что это за переселение в иной мир.
- Тогда расскажите мне о нем, если я уже готов к его восприятию.
- Вы не вполне еще готовы. Впрочем, извольте. Я буду использовать ваши умные/философские слова для описания уровней вашего развития и самоусовершенствования. Вы благополучно миновали в своем развитии непосредственно телесный уровень, не застряли на эфирном уровне магического и научного воздействия на природу как две фазы соответственно символического и знакового освоения физической и социальной реальности, или, как говорят в ваших университетах, два способа субъект-объектного отношения к действительности.
В качестве уже писателя, занятого сочинением артефактов вы погрузились в астральную атмосферу желаний, их представлений и переживаний, страхов, короче говоря, в
