Кристина в курсе, что мы вместе с Эббой, и она в бешенстве, что я предпочел ей, королеве, ее камеристку. Она неправа. Во-первых, мы любим друг друга. А во-вторых, Эбба родовита и является графиней Спарре.
Сейчас мы живем с Эббой в моем дворце в Париже и ждем, когда нас станет больше. К осени Эбба ждет ребенка.
10 июня 1650 г. Волей судьбы я вовлечен в события «Фронды принцев». Но я прекрасно понимаю, что Фронда есть карикатура «Славной революции» наших соседей по ту сторону пролива, ибо ее движущей силой остается игра частных честолюбий и интересов принцев, к которым я имею несчастье принадлежать. Слабость короны и как следствие владычество иностранных временщиков: Анны Австрийской и ее любовника кардинала Мазарини при малолетнем короле Луи XIV Бурбоне привели в расстройство финансы и нарушили государственный порядок в королевстве, что обернулось бедствием для народа. Реакцией на что явилось то, что пришли в движение парижский парламент и мятежная знать. Начались беспорядки. Хотя всесильный министр кардинал Ришелье был моим личным врагом, я все же отдаю ему должное, - при его суровом государственном правлении, когда Луи XIII Справедливый только царствовал, а мы, принцы, были ограничены в своих привилегиях, французы жили относительно спокойно. Про покойного короля Луи XIII могу сказать, что я его люблю не за государственный ум, а за душу художника, за композиторский талант: его Мерлезонский балет и куртуазные песни (airs de cour).
Теперь без охраны Эббе опасно выходить на улицу. Она уже в положении и ей трудно отбиваться от несносных негодяев, когда меня нет рядом. Я занимаюсь, насколько это вообще возможно, примирением враждующих сторон, несмотря на то, что Мазарини не выношу еще больше, чем Ришелье. Последний хотя бы был французом и герцогом. В примирении сторон мне помогает д'Артаньян как агент по щекотливым поручениям Мазарини.
Однако для примирения необходимо, чтобы моя сторона в лице принцев и прочих титулованных особ была освобождена из заточения. Чему я как раз споспешествую, рискуя сам оказаться в темнице. Так что я нахожусь между двух огней. И может так случится, что мне достанется и от чужих, и от своих. Подумать только, французский королевский дом становится «чужим» для своих родственников.
Я вынужден контактировать с герцогиней де Лонгвиль, а не только с ее братом, принцем Конде и прочими сиятельными мятежниками. Эбба иногда кидает подозрительные взгляды на меня из-за моих политических контактов с герцогиней, ведь совсем недавно мы были с ней любовники и у нее от меня есть сын. Ревность обостряется у женщин в период беременности, ибо они нерегулярно занимаются любовью и думают, что их любовники находят утешение на стороне. Мне не до этого и потом я люблю свою любимую полностью, а не частично, платонически или гедонически.
В ближайшие дни придется руководить операцией вызволения из Бастилии герцога де Бофора, этого напыщенного индюка.
14 июня 1650 г. Бофор бежал. Но при побеге мой человек, помогавший Бофору, был пойман. Под пыткой он признался в том, кто руководил освобождением. Шарль предупредил, что ищет меня с приказом короля арестовать как государственного преступника, мятежного принца. Даже при Ришелье так откровенно не покушались на мою свободу. Поручив Эббу своим друзьям при дворе и верным людям во дворце, я скрылся инкогнито в провинции. Со мной мой верный слуга Пьер Мишо.
В Новом Свете
21 апреля 1653 г. Вот уже два дня я в сознании. Я ничего не помню из того, что последовало за тем, что записано под предыдущей датой. Как говорит мой верный друг Пьер, он меня выхаживал целых три года. От этих трех лет остались одни скупые обрывки в моем сознании, расстроенном сильным ударом эфесом по голове. Мы были в порту Бордо, когда наткнулись на пикет гвардейцев Мазарини. Я уложил троих, но от четвертого получил сногсшибательный удар и отключился. Было темно, а он стоял, как я понимаю, сзади. Пьер, подкупив капитана торгового брига, идущего с грузом в Новый Свет, спас меня от верной смерти. Он еще отправил с надежным нарочным в Париж записку Эббе о том, что я чудом избежал смерти и в бессознательном состоянии транспортировался во избежание преследования в Новый Свет. Когда мы окажемся в безопасности, то оттуда пошлем весточку. Мы отплыли от берегов Франции 16 июля 1650 г. На подходе к берегам Америки в опасном районе под Ямайкой на нас напали пираты и мы оказались в плену. Только мужество Пьера Мишо и благородство флибустьера Черной Бороды спасли меня от того, чтобы пойти на корм рыбам да акулам. Нас высадили на берегу небольшого необитаемого острова с необходимым в таких случаях инструментом, да провиантом, и пожелали уповать на Фортуну. Для развлечения нам оставили говорливого пиратского попугая. Остров находится на Карибах, в нескольких десятках лье от Эспаньолы, скорее всего между островами Тортуга, Эспаньола и Куба или в треугольнике между островами Ямайка, Эспаньола и Куба ближе к Наветренному проливу.
Здесь в жалкой лачуге на берегу моря я провалялся на травяной циновке три несчастных года. Слава богу, что я был без сознания. Когда я пришел в сознание, моим первым словом было слово благодарности верному Пьеру. Потом я справился невнятным слабым голосом о том, где моя любимая. Пьер печально покачал головой.
- Эбба умерла? - я спросил его с тоской в голосе.
- Что вы, мой господин, просто у нас нет возможности передать весточку, что мы живы и находимся на острове. Здесь никого, кроме нас, нет.
- Здесь нет господ и слуг, есть только друзья по несчастью.
- Эту лачугу ты построил? – вдобавок спросил.
- Да, деревья рядом, все под рукой.
- А инструменты есть для работы?
- Кое-что есть.
- Раз есть деревья и орудия, то мы построим плот и уплывем туда, где есть люди.
- А это что за хозяин тут все ходит и ходит? – я спросил о попугае, который ходил вокруг меня в развалку, как заправский боцман, приговаривая хриплым голосом: «Деньги давай! Тысяча чертей! Давай деньги!»
- Это наша местная досто… Фу, ты черт… примечательность. Пока выговоришь, язык сломаешь. Его зовут «Пират».
С пиратом мы подружились: ели вместе и разговаривали долгими теплыми вечерами. Климат здесь тропический. А какие здесь великолепные закаты!
24 мая 1653 г. Прошел месяц, в течение которого я восстанавливал здоровье. На затылке у меня был шрам от нанесенного удара, который отправил меня в царство вечных снов, откуда почти никто не возвращается.
Большой удачей было то, что Пьер сохранил дневник и писчие принадлежности.
Наш остров был примерно три лье в ширину и четыре в длину. В его центре возвышался кратер от древнего вулкана. На острове водились птицы и черепахи. Наше жилище находилось на окраине пальмовой рощи. В водах моря у острова было много рыбы. А на берегу в роще достаточно кокосов и бананов. Так что мы не могли умереть с голода, тем более, что на две рабочие руки стало больше. Климат был теплый, часто жаркий, тропический. Еды и пресной воды из источника у кратера достаточно. Жить можно. Я очень скучал по Эббе, с грустью думал о том, как она там, на Родине, как наш малыш или малыши?
Вообще, если бы со мной была Эбба, то мне этот остров показался бы раем. Как говорят: «С милой рай и в шалаше». Были самые спокойные месяцы в этой части света. Стояло жаркое лето. Пора дождей и бурь еще не приходила. Веселый легкий бриз с моря задувал жару, пальмовые ветви прятали от тропического зноя. Теплый песок под ними убаюкивал меня. Выйдя из тени можно было добежать по раскаленному белому песку, обжигающему пятки, до морской лагуны, броситься в нее, погрузиться в теплую воду и расслабиться. Чистый тропический рай. Затем выйти из морской воды, быстро высыхающей на коже и оставляющей на ней солевые разводы, медленно пойти в тень пальм. Взять в руки топор, сбить пучок кокосов, расколоть один из них и выпить сладкое содержимое. Если мы спасемся и вернемся домой, я буду это вспоминать как мои каникулы в раю.
Однако я отвлекся.
Перед нами стояли две основные задачи:
1. Построить прочный плот из пальмовых стволов и скрепить их лианами.
2. Победить прилив, иначе нас выкинет опять на берег или нас потащит на острые рифы и мы погибнем.
30 августа 1653 г. С первой задачей мы справились относительно быстро за три месяца, имея под рукой топор и пилу.
В поисках дополнительного количества лиан мы вынуждены были подняться по склонам кратера к стоящим поодаль деревьям. Когда мы срывали их, я нечаянно оступился и упал в небольшую расщелину на склоне кратера. Когда я в ней осмотрелся, то увидел лаз, ведущий вглубь кратера. Я прополз по нему несколько метров и крикнул Пьеру, чтобы он тоже спустился. По мере прохождения лаз расширялся так, что дальше можно было идти по нему в полный рост. Я попросил Пьера вернуться к нашему жилищу и захватить факел с собой. Мы спускались уже не по лазу, а по коридору, который расширялся, пока не превратился в овальный зал. Сверху спускались сталактиты. В центре помещения стояло возвышение, на котором покоилось кнопочное устройство в виде куба. Достаточно нажать на массивную кнопку с металлическим блеском и что-то откроется или спустится прямо нам на голову, похоронив под своими обломками.
- Как тебе такая версия? - сказал я себе.
Я поведал о своем опасении Пьеру, который тоже был настороже. Мы внимательно осмотрели пещеру. Явно не пираты здесь были хозяевами. Если это открывающее устройство, то оно, вероятно открывает проем в стене, которая отвесно стояла напротив нас. Предусмотрительно я сказал Пьеру, чтобы он вышел из пещеры и вылез из расщелины. Если меня завалит, то он постарается меня откопать или, во всяком случае, примет возможные меры по спасению. Когда он отошел на безопасное расстояние я как закоренелый искатель приключений нажал на кнопку. Она еле поддалась. Всего скорее, ею не
