- А не остался ли он на Барбадосе? – спросил третий наш товарищ Рамон.
- На месте ли наши сокровища? – спросили мы хором и побежали к его хранилищу на корабле. Когда мы его открыли, нам бросилось в глаза, что оно порядком убавилось. Потом, когда мы стали пересчитывать нашу добычу, мы не досчитались четверти общего богатства. Подвело нас доверие друг другу. Но оно, как говорят, дорогого стоит. Так мы стали добрыми товарищами. А хитроумный Жан надул и нас, и Ле Вассера. Но все равно мы были несметно богаты. Да и Жан унес, вероятно, ночью накануне нашего выхода в море с помощью матросов порта не самое ценное из нашего добра.
Когда мы высадились на берег, я увидел дальнего родственника моей жены. Мы вместе бросились друг другу навстречу и дружески обнялись.
- Франсуа, как я рад вас видеть. А мы уже не ожидали вас увидеть живым. Ваш человек, кажется, Пьер, отправил письмо к вам во дворец. Все ваши друзья, знакомые, жена и, конечно, ваша любовница стали вас искать. Они и меня поставили в известность и попросили найти вас на Карибах. Теперь вы знаете, что такое Карибы. Опаснее места нет. Во всяком случае, я здесь на многое насмотрелся. Кто вас преследовал?
- Ле Вассер.
- Теперь понятно. Он очень опасный человек. Но осторожный и сюда не сунется.
- Как во Франции?
- La Fronde закончилась крахом. Но принцы, вы в том числе, амнистированы. Ваша старая любовница, pardon за такой оборот, герцогиня Лонгвиль оказалась в опале.
- Что с Эббой? Как она? Как наш малыш?
- Мужайтесь, Франсуа. Графиня Спарре не смогла вынести дитя в результате нападения на нее неизвестных. Однако шевалье д'Артаньян спас ее от смерти, их уничтожив. Но это еще не самое плохое. Все это случилось еще в 1650 г. Так как от вас не было известий целых три года, а корабль, на котором вы плыли, был взят на абордаж кровожадными пиратами, то графиня, ваша жена и все мы решили, что вы мертвы и вас символически похоронили. Я слышал, что в 1651 г. графиня Спарре уехала назад к себе в Швецию.
- Спасибо за все той добрый друг, - сказал я и упал бездыханный на землю.
Через некоторое время меня привели в чувство. Я был безутешен, прежде всего, потому, что моя любимая меня похоронила и потеряла моего ребенка. А я мечтал, как он со смехом выбежит ко мне навстречу, когда я появлюсь у себя дома. Но у меня еще была надежда. Я живой и я ее верну.
Я спросил у Армана, когда можно выехать во Францию. Он меня обнадежил, сказав, что не сегодня, завтра, во Францию возвращается флотилия торговых судов под охраной боевых кораблей.
22 ноября 1653 г. Со своими новыми товарищами мы по-братски разделили найденные сокровища и договорились встретиться через год после устройства всех своих дел и личной жизни у меня во дворце в Париже. На правах капитана я выбрал из добычи помимо ценных вещей и драгоценностей три замысловатых предмета неизвестного мне или гипотетического предназначения: 1) небольшой диск с выступами и насечками из легкого, но прочного, материала неизвестного происхождения; 2) средней величины серебряную бутылку, наполненную таинственной тягучей жидкостью, вероятно, целебным бальзамом; 3) антикварную прозрачную пирамиду, опять же, из материала неизвестного происхождения. На досуге дома займусь их изучением.
12 марта 1654 г. Я давно не брал в руки мой дневник. Он будит во мне печальные воспоминания о моей любви к Эббе. Эбба меня покинула. Признав меня мертвым, уехала домой и вышла замуж по совету своей королевы за графа De la Gardie. Я никогда ей не напомню о своем существовании, ибо не желаю мешать ее семейному счастью. Этого требует от меня моя несчастная любовь. Всему виной политика. Слабым утешением является то, что я стал еще более богат, чем прежде. Но для души это не имеет никакого значения.
Иной мир
3 июня 1661 г. Сегодня, спустя шесть лет после того, как я закрыл этот дневник, думая навсегда, я вновь взялся за перо, чтобы описать те невероятные приключения, которые со мной произошли за последние два месяца. Я пишу в доме Сюзанны Гюйгенс, у которой гощу. Для этого мне понадобится несколько дней. Чтобы полностью восстановить ход событий и мои беседы я воспользовался записной книжкой, которую носил тогда с собой.
Время меня пожалело. Я выгляжу моложе моих 47 лет. Те годы, которые прошли с моих приключений на Карибах, я посвятил не чтению признанных древних и новых философов, а собственным размышлениях о природе вещей, людей, идей. Теперь мне многое понятно из того, что имел в виду Декарт, когда говорил о другом или прямо противоположном.
Пять лет назад ушел из жизни Сирано де Бержерак, с которым я был дружен в последний год его жизни. На него, как и на многих хороших людей, глупцы напрасно наговаривали, что он атеист, прибавляя, что за это бог его оставил с носом. Да, у Сирано был нос, но не такой большой и длинный, как клевещет молва досужих болтунов. Мы много говорили о том, что он изложил в своем диптихе «Иной свет» о путешествии в империи луны и солнца. Он, как и я, путешествовал не только по Старому и Новому Свету, но и по иным мирам, расположенным на других небесных телах во Вселенной, которой вопреки распространенным предрассудкам нет конца и края. В этом мы согласны с Бруно, который из-за своего пылкого итальянского темперамента так с энтузиазмом доказывал это клерикалам, что героически сгорел на костре.
То, что я опишу ниже, я не хотел доверять даже моему дневнику, настолько оно необычно и загадочно. Но раз начал, то продолжу.
Первым моим путешествием было путешествие на планету далекой звезды аль де Баран, которую можно благодаря ее яркости и светимости увидеть ночью при ясной погоде в оптический прибор.
Рядом с Альдебараном вращается другая звезда, тусклый красный карлик, который с Земли не видно. Альдебаранцы ее называют Гзург. Вместе они составляют систему двойной звезды. Все это я узнал, когда был у них в гостях. То, что это случилось, я и сам верю с трудом. Как это произошло? Для того, чтобы ответить на столь чудаковатый вопрос, требуется предварительно вспомнить о тех таинственных предметах, что я выбрал из наших находок на загадочном острове «Верный». Речь идет, прежде всего, о прозрачной пирамиде.
Я не помню точно, когда именно, но приблизительно шесть лет назад, в тот год, когда я вернулся опять во Францию, да, в 1654, в мае, когда в моем саду в замке на родине цветет белая роза, вот что произошло. Выйдя в сад, я сел в беседке на стул, прихватив из научного кабинета три диковинки, и одну из них, а именно пирамиду, поставил прямо перед собой на стол. Мне вспомнились бессмертные стихи моего древнего предка трувера Жоффруа Рюделя.
«Мне в пору долгих майских дней
Мил щебет птиц издалека,
Зато и мучает сильней
Моя любовь издалека.
И вот уже отрады нет,
И дикой розы белый цвет,
Как стужа зимняя, не мил».
Эти строки он посвятил прекрасной даме своего сердца, царившей вдалеке от славной Аквитании в Палестине в триполитанском королевстве крестоносцев. Ее звали Мелисанда. Моя Мелисанда меня покинула.
И вот, находясь в печальном расположении духа, я, повинуясь странному желанию, достал из кармана камзола серебряную бутылочку, откупорил крышку и выпил несколько глотков целебной настойки, которая по моему глупому мнению могла залечить мою сердечную боль. Чудесный эликсир унял мою боль. Но это было только начало. Когда я решил его убрать, то, закрывая горлышко крышкой, я заметил, что его было столько же, сколько до моего внушительного глотка. Я весь похолодел от чуда. Со мной стали происходить странные изменения: то я уменьшался до карлика, так что мог разглядеть все, что шевелилось и жило своей жизнью в траве вокруг беседки, то увеличивался до титанических размеров выше замковой башни, так что мог видеть, что происходит в жизни крестьян в деревне за околицей.
Для того, чтобы сосредоточиться на самом себе и принять обычные человеческие размеры, я уставился на пирамиду. Я понимал, что не я собственно уменьшился или увеличился, а только обострились мои чувства под действием магического дурмана. Так мне говорил мой трезвый рассудок. Но то, что последовало, опровергло его недоверчивость. Медитация на пирамиде успокоила мои чувства. Но рано я самонадеянно успокоился. Исподволь меня стала манить неведомая мне сила в саму пирамиду, которая увеличивалась на моих глазах, пока я не очутился в ней сам. Она медленно поплыла по саду, потом поднялась над замком и стала постепенно удаляться от земли.
Движение пирамиды от Земли ускорилось. Я видел, как она своей вершиной пробивает плотные слои атмосферы. Снаружи по граням пирамиды струились мощные потоки воздуха, создавая эффект турбулентности. Вскоре пирамида осветилась со всех сторон заревом огня, хлеставшем ее по бокам. Казалось, что она вибрирует, сдерживая силы природы, которые хотели ее разломать и сжечь, но она не поддавалась их напору и давлению. Внутри алой пирамиды было спокойно и тихо. Я так понял, что мы преодолевали границы последних оболочек атмосферы Земли. Наконец, мы вылетели в космос. Вокруг расстилалась бескрайняя черная пустыня, которая была утыкана огнями звезд, самой близкой из которых было солнце, и ближайших планеты, в первую голову Луна, светившаяся его отраженным светом. Я потерял очертания пирамиды из вида. Подо мной была наша прекрасная и далекая уже от меня Земля. Мне вдруг стало так одиноко и тоскливо. Я захотел обратно. Но мое путешествие только начиналось. Земля пропала из зоны видимости.
По движению звезд я понял, что скорость пирамидального космического корабля колоссально увеличилась. Внезапно вокруг острия пирамиды стала образовываться черная воронка. Весь космос стал крутиться вокруг меня, хотя в самой пирамиде я сам стоял на месте. Я попробовал сойти с места. У меня это легко получилось, как будто я стоял у себя дома в саду. Какова сила этой пирамиды, если она способна выдерживать чудовищное давление, вкручиваясь с бесконечным ускорением в космическое пространство или, наоборот, накручивая пространство на себя, изменяя под действием торсионного углового момента его метрику. Ввернувшись в черную дыру космоса пирамида помчалась по узкому коридору вращательного движения. У меня было ощущение бесконечного движения по космическому коридору, когда за одно мгновение вокруг меня пронеслись бесчисленные миры Вселенной. Не успел я оглянуться, как вышел из пространственного туннеля и оказался в том, месте, расположение звезд в котором было другое, чем у нас дома на Земле. Пирамида подлетала к гигантскому оранжевому светилу, рядом с которым находился намного меньше по размеру красный карлик.
- Франсуа, ау! Ты меня слышишь?
От того, что кто-то меня окликнул в космической дали, я вздрогнул и похолодел от ужаса. Я не мог пошевелить своим телом. Но до моего сознания стал доходить узнаваемый тембр голоса. Наконец, я обернулся, голос был рядом, у меня за спиной стояла моя любимая.
