Мы остановились в одном из главных городов Таурона – в Луане.
Здесь у Юты тоже была квартира, только не в центре, а на окраине города в парковой зоне в невысоком небоскребе в 500 этажей на 321 уровне. И в этой квартире было меньше комнат. Так что нам пришлось пользоваться одной ванной. Так получилось, что я нечаянно увидел Юну голой в ванной. Она стояла ко мне спиной, закрыв глаза от удовольствия под струей теплой воды. Ее безволосый хвостик размером приблизительно 5 см вел себя так, как хвост довольной кошки. Я заметил, что голубой пигмент в последнее время значительно уменьшился и кожа была бледно голубой, почти белой. Будучи сильно взволнован, чувствовал себя свидетелем интимного таинства. Вдруг я увидел в ванном зеркале испуганное лицо Юны и смущенно вышел из комнаты. Когда она показалась из ванной, то молча прошла к себе. Я пошел следом. Она взялась собирать вещи.
- Тебе пора домой.
- Прости меня, я зашел нечаянно.
- Ты меня не люююбишь! Я уродина. В твоих глазах я вроде кошки. Что я могу с собой сделать? Я итак свою кожу выбелила так, что мне просто уже больно, так больно. Зачем я только тебя встретила, - вскричала она и горько заплакала. Горячие и крупные слезы струились у нее по щекам. Я подбежал их вытирать. Но она отстранилась, сказав «Уйди». У меня тоже в глазах стояли слезы и одна уже побежала по щеке.
- Я не могу уйти. Посмотри на меня, мне тоже больно. Но я вида не показываю. Ведь ты какой уже раз меня отвергаешь. Я тебя люблю больше жизни. Люблю твои ушки, твой хвостик, твою кожу, такой, какая она есть.
- Правда?
- Правда.
- Но мне Арана говорила, что ты ее тоже любишь.
- Слушай, Юна, ты же понимаешь, что я Арану никогда не видел в чистом виде. Я видел только Юну. Так как же мне тебя называть Юной или Араной?
- В самом деле, ты как ребенок упряма. Знаешь, что все уже открылось, но продолжаешь настаивать на своем. Хочешь я буду называть тебя Араноюной или Юноараной?
- Ты что надо мной издеваешься? – на ее лице стали высыхать слезы и она улыбнулась.
- Теперь можно мне тебя обнять и поцеловать в мою любимую щечку?
- Можно, но осторожно, а то у меня болит кожа.
Мы обнялись и долго так сидели на ее постели, иногда раскачиваясь и друг друга убаюкивая. Я был счастлив и не думал о телесном удовольствии.
- Как мне теперь тебя называть?
- Как хочешь. В детстве я хотела, чтобы меня звали Юной, а меня называли Араной. Поэтому «Юна» стала моим вторым именем. Но можешь меня звать Сюзанной. Это имя мне тоже нравится.
- Тебя значит нет в Голландии? А как ты там объяснишь свое отсутствие?
- Я на время исчезла. Мой клон там избражает состояние летаргического сна. Его специально ввели в это состояние.
- У тебя никого не было в Новом Свете? - вдруг спросила Юна.
- Нет. Вру была.
- Кто? – напряглась сразу Юна
- Тетя, которая меня затащила в грот и там бросила.
- Бедненький Франсуа. А позже?
- Позже одна молодая особа, которая меня уронила в ванной и потом испугалась того, что она сделала.
- Ага, обманщик, значит ты притворился, а я как ненормаьная волнавалась, что с тобой случилось.
Мы смеялись и радовались тому, что так счастливо все устроилось. Мы заслужили редкую минуту счастья. То, что было потом, я опущу, чтобы не испортить впечатление.
Мораль всей сцены такова: никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать – когда ее нет.
Но над нашим счастьем сгущались темные тучи. Счастье не бывает долго безоблачным.
Так в радости семейной жизни мы провели целый месяц. У нас не было проблем не только в душевной радости, но и в телесном удовольствии. Юна забеременила. Но какой появится ребенок и появится ли он могло сказать только будущее и сама Юна, но она не хотела заниматься предсказаниями. Разумеется, я был не первый человек, который пытался создать семью с тауронкой или авентлойкой. У одного это получалось, у других нет. Правда, таких было только трое. Но, в принципе, могло получиться при большом желании и тщательном уходе за женщиной в положении. Ведь все мы в той или иной мере были дальними родственниками.
В начале второго месяца нашего пребывания на Тауроне Юну вызвали на космическую станцию, где находились исследовательские лаборатории по изучению останков разрушенной станции на орбите Веры. Оказывается не вся станция исчезла. Все же удалось найти несколько ее обломков. Юна отказалась туда лететь одна. Она заявила, что полетит только со мной. Все уже знали о нашей любовной связи и пошли Юне навстречу. Они только предупредили о необходимой в таких случаях осторожности. Когда мы прилетели на станцию, ее снова стали расспрашивать о подруге, о том какое у той было выражение лица, когда она в Юне не признала своей подруги, как еще она себя вела. Юна рассказала то, свидетелем чего она была. Когда же она спросила о том, зачем им это надо, то представители комиссии по раследованию причин катастрофы на Вере, заявили, взяв с нас слово не разглашать опасную информацию, что сходные симптомы демонстрирует тауронка, исследовавшая один из останков этой станции.
- Мы не знаем, что это вирус, бактерия или нечто иное. Известно только, что в лаборатории этой станции работали с материалами древнего ископаемого звездолета из другой Галактики. Поэтому у нас карантин и вы тоже, как и мы, будете подвергнуты временной изоляции.
Тут я понял всю значимость той угрозы, которая исходила от предупреждения старухи-островитянки. Пугало всех то, что неизвестна была причина странной болезни. Были приняты все возможные меры предосторожности. Всех контактировавших с зараженной изолировали. Причем отдельно изолировали и тех, кто с ней жил до предполгаемого момента заражения. Но все эти меры были бесполезны, если болезнь передается не физическим контактом, а, например, душевным или интеллектуальным. Правда, вокруг станции установили поле телепатической нейтрализации Но поможет ли оно? Так невольно мы оказались в капкане. Теперь предположение массового заражения на станции объясняет то, почему она исчезла. Сотрудники станции Веры взорвали себя, чтобы остановить рспространение эпидемии. То, что зараженная подхватила заразу через контакт с обломком станции было только предположением, а не установленным фактом.
Я стал думать о том, как покинуть станцию, где есть контактер, по моим предположениям, не с материальным обломком, а с демоническим существом. Причем этот контакт имеет ограниченный спектр и объем действия. Когда я поделился своими соображениями с Юной, то она сказала, что это возможно, но маловероятно. Но если это так, то карантин бесполезен. Вот тогда необходимо получить доступ к капсуле и разблокировать ее для выхода в космос. Покинув станцию, можно будет выйти из сектора действия поля телепатической нейтрализации. Только после этого можно смело пользоваться пирамидой. Коды доступа хранились в сокровищнице информации станции. Юна точно знала, как можно активировать свою телепатическую способность. Но для этого необходимо было выйти из своего тела, что может болезненно сказаться на здоровье нашего будущего ребенка. И тем более необходимая для путешествия трансформация, которая в случае ее неправильного проведения могла вообще его убить. Ведь он был плод связи двух похожих, но все же разных, душевных и разумных существ. Юна и я понимали, что необходимо попробовать этот вариант, иначе будет поздно, разумеется, осторожно, чтобы не навредить ребенку.
Юна все же узнала коды доступа к капсулам. Мы активировали одну капсулу, но при отлете наша капсула была повреждена лучои неведомой мне энергии, направленной со станции. Несомтря на это многие ситемы жизнеобеспечения продолжали работать, а сама капсула медленно плыла, удаляясь от станции. Сообщение со станцией еще действовало. И вот, когда мы подлетели на капсуле к границе действия эффекта нейтрализации телепатического моста, на станции было принято решение самоликвидироваться потому, что зараженные не органическим вирусом, но внушением, решили покинть станцию и спуститься на Таурон. Чем это грозило тауронцам и всем авенлойцам, было уже понятно: демоническое внушние стало бы массовым явлением, которое нельзя было остановить без промедления, так как у них был подавлен иммунитет против такого заражения. Чересчур долго у тауронцев и авенлойцев было безоблачное прошлое. Однако как только мы отлетели от станции на знаительное расстояние зараженные стали успокаиваться и впадать в спячку. Поэтому решение о самоликвидации было отменено и станция продолжила свой бег вокруг Таурона.
Ответ так и не был найден на вопрос о том, каким образом работает это внушение, что его вызывает? Не обломки станции тому причина. пусковым крючком, инициирующим демоническую заразу, послужило воспоминание Юны, точнее, ее пребывание на станции. Она сама не может подвергнуться такому заражения, она к нему устойчиво резистентна. Она же ворлощенный ангел. А вот быть его переносчиком, она может. Где она подхватила этот духовнй вирус, где стала одержимой? Конечно, на Земле. Чем она одержима, сама не ведая того? Это можно узнать только на Земле.
И все же почему заражение внушением не действует на самих планетах, где Юна не раз уже бывала и даже длительно жила? Тогда как на космических станциях, где она была редким гостем, люди быстро заболевают. С другой стороны, эпидемия началась на второй станции без участия Юны. В таком случае может быть ее воспоминания являются пусковым кряючком, с которого начинается демоническое заражение? Все эти предположения не столько проясняют картину проишествия, сколько окончательно запутывают суть происходящего.
Возвращение
6 июня 1661 г. Итак, какой вывод можно было сделать? Юна стала переносчиком демонической инфекции, побывав на Земле. Эта инфекция активируется как только Юна вспоминает нечто. Что именно? Я стал расспрашивать Юну, что такое необычного было в ее воспоминании. Но она перестала на меня реагировать и впала в психический транс, возможно связанный с тем, что мы получили повреждение под действием луча со станции. Я видел как от станции пошла волна прямого действия в виде светового конуса, нацеленного на нашу капсулу. Когда эта волна нас накрыла, то капсулу встряхнуло и затрясло. Не находя больше причин находится на орбите Таурона, я принял решение вернуться на Землю. Я с трудом влил Юне эликсир в рот и сам приложился к бутылке. Затем снял пирамидку, зажал ее в своей руке, обняв Юну и стал думать о своем доме на Земле. Через несколько мгновений последовала череда знакомых мне изменений и мы с Юной оказались внутри пирамиды, которая понесла нас, я думаю, к Земле. Позже мы оказались у меня в саду. Я сидел в беседке, а у меня на коленях лежала уже не Юна, а Сюзанна. Час от часу не легче. Я обратно повесил пирамидку и бутылочку на шею и отнес Сюзанну в мою постель.
