Луиза Глик. День всех святых

Пейзаж всё продолжает собираться.
Холмы темнеют. Тихо спят волы
в упряжках синих,
поля все выщипаны
дочиста, снопы увязаны
и аккуратно сложены к обочине
среди лапчатки, и восходит белозубая луна:

Такая пустота
неурожая или мора.
А женщина в окно глядит
и тянет руку, словно заплатить,
и семена
по зёрнышку, как золото, зовёт:
Иди сюда,
Иди сюда, малыш

Из дерева является душа.

Послесловие:

Louise Glück. All Hallows

Even now this landscape is assembling.
The hills darken. The oxen
sleep in their blue yoke,
the fields having been
picked clean, the sheaves
bound evenly and piled at the roadside
among cinquefoil, as the toothed moon rises:

This is the barrenness
of harvest or pestilence.
And the wife leaning out the window
with her hand extended, as in payment,
and the seeds
distinct, gold, calling
Come here
Come here, little one

And the soul creeps out of the tree.

*
[ from The House on Marshland, 1975 ]