Сестренка (часть XI)

переводили, составляли диалоги.

Одному из мальчиков досталась заметка о фильме «Белорусский вокзал». Он начал переводить на русский язык и дошел до какого-то слова, которого не знал. По утверждению Алексея, этот его одноклассник вообще мало слов знает, что в русском, что в английском. Наступила пауза. Учитель решил прийти на помощь: «Ну, подумай! Чем могли встречать солдат, возвращающихся с войны?» Предполагалось, что в ответ будет сказано: «Цветами». Вместо этого в относительной тишине класса прозвучало: «Тухлыми яйцами».
- И поэтому ты его ударил?
- А что я должен был пригласить его в кино?
- Алексей, тут написано «ударил по лицу». Ты, что, с ума сошёл?
- Ничего подобного, я не «ударил его по лицу», я дал ему в морду.

Через несколько дней состоялся педсовет, на который были приглашены родители и виновник происшествия. Перед этим Егор дома провёл с сыном необходимую беседу…   Лиза обмирала от страха, она чувствовала себя в положении обвиняемой. Егор велел ей взять себя в руки, не волноваться.
- И оденься поскромнее, надень серенький костюмчик, чтобы не раздражать школьных дам. Мы объяснили Лёшке, что с юридической точки зрения он совершил преступление. Его эмоции не могут быть оправданием. Какое решение примет педсовет, мы не знаем. Но мы его семья, мы его любим и не оставим его ни в каких обстоятельствах. Смотри, как он себя держит! И ты не раскисай, не пугай его!

Директор и учителя были настроены очень воинственно. Припомнили все Лёшкины выходки. Был приглашен сотрудник милиции, занимающийся профилактикой правонарушений среди школьников. Он тоже произнес горячую речь.
- Господи, он всех достал, - прошептала Лиза, повернувшись к Егору.

Выступили несколько учителей. Некоторые, вразрез с темой педсовета, подчеркивали положительные черты виновника, успехи в учебе. Некстати подавший голос учитель физкультуры упомянул спортивные достижения. Тут произошел просто взрыв ярости со стороны матери пострадавшего и завуча.

Алексея периодически выставляли из кабинета, и беседа шла без него, а потом возвращали. Без него директор говорила о пострадавшем. Администрация школы защищала его. Никто не упрекнул его за аморальное высказывание. Ах, он из неполной и необеспеченной семьи! Ах, его мама вынуждена работать уборщицей в нашей школе! Этой маме тоже дали слово, она поплакалась, рассказала, как ей трудно одной растить троих детей, как ей было жалко своего побитого сына, попрекнула семью Бородиных их обеспеченностью.

Когда Алексею предоставили слово, он опустил голову и некоторое время помолчал. Завуч, которая чувствовала себя главным судьёй, сердито спросила, что же он молчит, страшно стало? Как драться, так не боялся! Он поднял голову и сказал, что молчит не потому, что ему нечего сказать, а потому, что хочет точнее выразить свои мысли. Народ притих. Алексей принёс свои извинения, но не пострадавшему, а учителям, вынужденным разбираться в конфликте. А потом он сказал, что к солдатам, возвращающимся с войны у него своё отношение, не такое, как у пострадавшего, и что он ни о чём не жалеет. Это всё и испортило. Вердикт педсовета: исключить из школы.

Лизе показалось, что педсовет ждал её реакции на постановление об исключении, и ей самой было удивительно, что она не испугалась и не продемонстрировала огорчения. Видимо сказались уговоры мужа.
Им сказали, когда можно будет получить документы и что для этого нужно сделать. Они вышли на школьное крыльцо. Было около одиннадцати часов вечера. Похолодало. Небо было усыпано звёздами. До машины шли молча. Лиза под руку с Егором и Алексей отдельно. Когда они уже садились в машину, вокруг них оказалась группа мальчишек человек в десять. Это Лёшкины друзья пришли повидать его. Пока шел педсовет, они сидели в квартире одноклассника, чьи окна выходили на школу. Не хотели «светиться» на крыльце. Увидев, что педсовет кончился, мальчишки поспешили проводить Лёшку.

Вернулись домой. Алексея больше не ругали. Ну, пойдёшь учиться в другую школу, похуже. Будешь больше заниматься дома. Мы тебя любим, но ты так больше не делай. На виновника происшествия огромное впечатление произвело то, что потихоньку плакали обе бабушки.
В этот период особенно четко проявилось отношение Алёши к родителям. К матери оно было нежно-ласковым, даже заботливо-покровительственным. К отцу восторженно-уважительное. В этот период он особенно сблизился с Егором, во всём ему подражал, приставал с вопросами.

Через пару дней после педсовета Лиза собралась с духом и решила серьёзно поговорить с мужем. Она обвинила Егора в том, что Алексей и в меньшей степени остальные сыновья предпочитают силовые методы решения проблем. А это может быть опасно, как показали последние события.
- Дорогая моя, тебе было очень плохо со мной все эти годы?
- Конечно, нет.
- Лиза, мальчишки растут нормальными мужиками. А Лёшка дал этому дураку в морду, и правильно сделал! Проблема лишь в том, что он ещё не умеет себя сдерживать. А это гораздо сложнее, чем силовые методы, как ты их называешь.

Лиза походила по школам, чтобы определить сына на последний год. В одной не понравилось ей, в другой ей прямо сказали, что исключенного за плохое поведение они не возьмут. В конце концов, районный комитет по образованию дал ей направление в одну школу, и, таким образом Лёшка был пристроен.
Итак, через некоторое время Алексей снова был школьником, учащимся одиннадцатого класса. Хотелось бы сказать, что на этом проблемы с Алексеем кончились, но, как оказалось, это не так.

Одни проблемы остались позади, возникли другие. По поводу успеваемости Лиза не беспокоилась, но совершенно упустила из виду другие стороны жизни. Алёша по-прежнему проводил много времени в спортзалах, но теперь он задерживался после школы и по другой причине. Вечерами домой и на городской и на его мобильный стали постоянно звонить девочки. Говорят, некоторые матери отрицательно реагируют на это. К числу таких Лиза не относилась. Пока. Приглашать одноклассников домой Алёша наотрез отказывался.

Однажды Лиза заехала за сыном, чтобы после занятий поехать за новыми ботинками. Заходить в школу она не хотела, осталась ждать его в машине. В двух метрах от машины на низкой проволочной ограде бульвара расположилась компания девчонок приблизительно Алёшиного возраста. Лиза стала прислушиваться к их разговору только потому, что время от времени из их прекрасных уст вылетала, как говорится, неформальная лексика. Юные красавицы курили, громко смеялись. Через несколько минут к компании присоединилась еще одна девушка.
- Светка, ты чего сегодня не пришла? Англичанка опять молнии метала.
- Метательница! Видела я её в белых тапках!
- Ты чего пришла-то? Она сейчас выйдет и увидит тебя!

Нелюбительница английского достала пачку явно дорогих для неё сигарет, лихо закурила и продолжила:
- Я сейчас Лёшку заберу, у меня сегодня дом пустой.
Вот тут Лиза вздрогнула. Ещё через минут десять из двора, в котором находилась школа, вышел её сын. Стайка девчонок вспорхнула с ограды, как воробьи. Лиза посигналила. Оправдывались её худшие опасения: на виду у всех, выходящих из школы, девчонка, как её назвали, ах, да, Светкой, обняла её сына за шею и поцеловала. Он был несколько смущён, всё-таки на виду у матери… Но ничего не поделаешь, взял подругу за руку, подвел к машине:
- Мама, познакомься, пожалуйста, это Светлана.
- Здравствуйте.
- Очень приятно, меня зовут Елизавета Михайловна.
Девчонка что-то ещё пробормотала.
- Мама, подожди меня минут пять. Я сейчас.
И они отошли в сторону. Наверно, сейчас её сын объяснял, почему не может пойти в её пустой дом.
Вечером Лиза рассказала мужу, что видела девушку сына, и что она ей ужасно не понравилась.

Сергей был занят каждый день от зари и до зари. Лиза и Вера Андреевна частенько выговаривали Николаю Ивановичу, что неплохо бы дать мальчику передохнуть. Сам «мальчик» не протестовал. Он успешно учился, получал неплохую зарплату и находил время для спорта и для девушек и ещё кое для чего. Это «кое-что» было не то чтобы под запретом или под секретом, просто не упоминалось. Сергей изредка навещал деда и бабушку, а с некоторых пор счёл нужным оказывать им небольшую материальную помощь. Никто из Бородиных об этом не знал.

Вместе с осенью пришло открытие охотничьего сезона. Дядя с племянником, ничего не сказав своим женщинам, стали собираться. Первой это заметила Вера Андреевна, когда открыла один из хозяйственных шкафов и увидела там несколько коробок с консервами и «долгоиграющими» продуктами.
- Антонина Андреевна, вы это видели?
- О-о! Надо думать, это Николай Иванович на охоту собрался.
Вечером, вернувшись домой, Лиза сказала мужу, что Николай Иванович почему-то перенёс несколько дел на более позднее время, отложил два слушания в суде и переложил на подчинённых несколько хлопотных работ. Может быть, в командировку собрался. Егор немного помялся, обнял Лизу за плечи. Они шли по коридору в столовую. Ужинать.
- Я не хотел тебе говорить. Пока.
- Что ещё за «пока»? Что случилось?
- Мы на недельку с дядей Колей съездим в одно место.
- В какое ещё место?
- Лиза, охотничий сезон открылся. Мы на недельку. А вы пока без нас отдохнёте. У меня образовался случайный отпуск.
- Ты же почти не бываешь дома! Ты не боишься, что дети тебя перестанут узнавать? И я.
- Дети меня прекрасно узнают. Вчера я пришел, дети сказали: «Здравствуй, папа!» Значит, узнают. А если ты меня начинаешь забывать, то поехали со мной на охоту. Уток постреляешь…
Лиза ахнула, а потом засмеялась.

И приготовления к охоте вышли из подполья.
Охотничья неделя пролетела очень быстро. Вот, кажется, только что их провожали, а они уже снова дома. Небритые, замученные. На обратном пути сломалась машина, и они все страшно устали. Отмокали в ванне часа по два каждый. Привезли некоторое количество добытых уток, рассказы об охотничьих приключениях и фотографии, подтверждающие эти приключения. Николай Иванович, кроме того, привёз ещё и жуткий насморк. Часть уток Антонина быстро употребила по назначению, остальные были ощипаны и заморожены. Николай Иванович лично контролировал этот процесс.

Предельно уставший пёс, «не произнеся ни слова», даже не сказать улегся, нет, упал на свой тюфячок в коридоре и не отвечал на соблазны вроде «Хочешь колбаски?» Когда он был ещё совсем маленьким щенком, а у кого-нибудь в семье было «тискательное» настроение, к нему приставали: - Гаспар, порычи! – что малыш с удовольствием и проделывал. И вот теперь Вера Андреевна наклонилась над ним: - Миленький, порычи!- В ответ тот лишь тихонечко проскулил.
- Это же надо так собаку замучить!

Пришел октябрь, а с ним событие, которое потом станут называть очень коротко «Норд-Ост». В театральном центре на Дубровке поставили мюзикл по знаменитому роману Каверина «Два капитана». Лиза вместе с Викой сходила посмотреть «Норд-Ост», так назывался мюзикл. Спектакль им не очень понравился, всё-таки они обе были филологами, но решили считать этот выход в театр своеобразным отдыхом от семейных забот. Отдохнули, посмотрели на молодую актрису, ставшую знаменитой после только что показанного по телевидению романтичного, по мнению многих зрителей, фильма об организованной