Ночь на Ивана Купалу

дверь; солнце приближалось к полудню. Огляделась, скользнула глазами по Анисиму, как по пустому месту. Взгляд её упал на  рваную одежду и запёкшиеся пятна крови.  Она пыталась вспомнить, глядя то на порог, на котором чернело пятно засыхающей  крови, то на своё одеяние, чрез рваные прорехи в котором, виднелось свежее, девичье тело.
    – Ты, что сделал? – Спросила Евдокия, обращаясь к Анисиму.
              – Зачем  мою  одежду порвал, зачем  меня  в  кровь поранил?  –  Было  видно, как она наливается гневом.
Анисим заглянул в её мысли и убедился, ведьма-оборотень  не помнит прошлой ночи.
    – Тебе, бабушка, память отшибло? Ты сейчас за занавеской, что прятала, или оно к тебе в избу само приползло?
Евдокия, не слыша Анисима, налившись злобой, как чирей гноем, выставила вперёд пальцы, которые оказались, увенчаны когтями, кинулась на гостя, целя ему в глаза. Привычный шаг в сторону и  сильный толчок в спину! Когти ведьмы впились в стену над лавкой.
Анисим едва сдержал желание пнуть Евдокию в оттопыренный зад. Изрыгая  поток матерной брани, Евдокия  пыталась освободить руки, увязшие в древесине. Молодое, женское  тело, металось из стороны в сторону, рваные юбки  бесстыдно разъехались. Розовую попку украшал небольшой поросячий  хвост. Щетинистая петелька стыдливо пряталась меж упругих  ягодиц. Анисим  смущённо отвёл глаза и тут же услышал насмешливый голос:
            – Не бойся, я ей когти с обратной стороны загнул, нескоро освободится.
Евдокия, выплёскивая всяческую хулу на голову Анисима, крутилась, пытаясь освободиться. Располосованные юбки  сползли с тела. Аниська стыдливо отвернулся.
          – Ну, ты чего как красная девица. Пользуйся моментом, становись мужиком!
          – Да иди ты!  –  Огрызнулся Анисим.
          – Сам её  ублажай, я общением с ведьмой себя поганить не буду.
          – Тогда сходи коня проведай, напои, овса ему дай, по двору погуляй, я тебя позову, когда Евдокия успокоится и в милость придёт.
Хлопнув дверью, Анисим ушел под навес. Конь, увидев хозяина, призывно заржал.
            – С этой утренней суматохой, я совсем забыл о животном.  Как  вовремя демон с советом и  несложной просьбой вмешался. Теперь золото можно без опаски тратить, в мешке будет чисто. Вот  по  его совету Евдокию от смерти спас,  я и думать забыл про монисто, а так вроде спасителя  у этой лесовухи.
И с демоном общий язык нашли. Если  бы не ларец, оставленный в хате, скакал бы я отсюда, куда подальше, не ждал, когда бабка вспомнит, кто ей одежду изорвал.  Ещё немного подожду и пойду забирать  вещи.
К  нему в  сознание снова  прорвался утомлённый  голос демона: запрягай коня, сейчас забежишь в хату схватишь  пожитки и быстрее ходу, иначе не жить тебе на белом свете. Услышал Анисим.
–  Нет! – Сказал Анисим, как отрубил.
          – Я от нечисти бегать не буду, не поймет  мои слова объясню Евдокии  по-другому.
– По-другому я ей объясняю, а она всё никак уняться не может. –  Голос демона звучал утомлённо.
            – Заканчивай знакомство, дай  ведьме отдохнуть  и привести одежду в порядок. Постарайся, дабы она себя  в зеркале увидела, да и тебя тоже. Не то будет думать, что я ей помогал когти из бревна вытягивать.

Прошло немного времени, Анисим стоял у коня, поправляя упряжь. Молодое воображение рисовало картины, от которых становилось жарко. Кровь в теле бурлила и искала выхода.
Хлопнула дверь, на пороге  подбоченясь стояла Евдокия. Цветастый платок покрывал голову, концы,  завязанные на лбу, задорно торчали, как маленькие рожки.  В красивой, одежде богатой крестьянки она смотрелась впечатляюще.
  – Ну, что  топчешься возле коня заходи в хату, я обед собрала.
Анисим почувствовал, что проголодался. То, что он на ужин съел несколько ягод, давало о себе знать. Оберег молчал, не предвещая  опасности. Вчера  изредка пытался нагреваться, но сегодня оставался  холодным.
  – Наверное, демон специально пугает меня как мальчишку, а сам заботится только себе. Кстати, где он?  Анисим мысленно прошелся по округе, пытаясь найти нечестивого доброхота.
              – Да здесь я, отдыхаю! Ведал я, что нельзя связываться с чертовками, нет, расслабился, позволил ей своевольничать. Любят ведьмы верхом скакать…  Едва расслышал Анисим затихающий  голос.
          –  Что ты там всё возле коня, входи в избу, расскажи, зачем пожаловал, мил  человек? -
Анисим понял, Евдокия не помнит о нём.  Отец рассказывал, оборотень забывает,  что творит в теле зверя.
Я для  Евдокии незнакомец, которого она мельком видела вечером.  Не заставляя себя долго ждать, он вошел в избу. Стол накрыт, Не вчерашние сухарики, а крупные ломти хлеба лежали  на блюде, посередь белой скатерти, на другом блюде,  лежало тонко порезанное, мясо, да большой  кувшин водрузился на столе, деревянные чаши стояли рядком.
– Не обессудь,  печь не топила, занята была,  только холодные закуски у меня, медвежатина вяленная, сало вепря копчённое, квасок на брусничке настоянный. Сделай милость, отведай. Ты когда приехал молодец?
Анисим удивлённо глянул на ведьму,  вправду не помнит или придуряется?
– Вчера ближе к вечеру, вы куда-то торопились, меня оставили одного ночевать, а утром я до коня пошел, а потом слышу, вы чем-то в хате гремите, думаю заняты. Входить стеснялся!
Анисим не солгал, он действительно стеснялся входить в хату, зная, что  в ней происходит.
– Хорошо, что  ей не дано мыслями общаться, иначе бы она все  события  по моим мыслям поняла. 
Анисим,  пережевывал мясо,  запивая  его квасом.  Евдокия ела жадно и много.
–  Устала баба, утомилась! 
Анисим, глядел как большие куски медвежатины, исчезают  за красивыми зубками. Евдокия  картинно всплеснула руками, Анисим невольно взглянул, пальцы  без когтей. 
–  Ой! Я совсем забыла предложить, у меня наливка есть, на целебных травах настояна.
Оберег на груди шевельнулся и слегка нагрелся.
  – Оно бы, конечно можно, да я уже наелся, а наливать спиртное поверх еды, последнее дело!
Ведьма согласно кивнула головой, сыто прищурившись, закинула руки за голову и, улыбнувшись, потянулась так, что хруст суставов разбудил бы спящего. Так оно и случилось, Анисим услышал встревоженный голос демона: 
–  У нас все нормально, что это за шум?
–  Евдокия костями гремит, тебя вспоминает. 
Ответил демону Анисим.
        – Спасибо хозяюшка, погостил, пора в путь собираться.
        – Ты и вчера так дёргался, в путь собирался. Ко мне без надобности не приезжают! И то, что  нужда великая привела, мне ведомо, а вот в чём нужна  помощь ты мне  поведать не хочешь. Передумал  благодарность принять, или считаешь,  я не в силах  помочь.
Анисим  задумался личная неприязнь,  к Евдокии недолжна, влиять на дело. Мало ли чем старушка занимается, на то она ведьма. А ведьмы могут делать всё, для них  никаких запретов и правил нет. Если ведьмы начнут соблюдать правила и приличия, они перестанут быть ведьмами.
– Ищу  человека, какой бы сумел растолковать  причину и значение оброка,  наложенного на  род мой до скончания века. –  Выдавил из себя Анисим.
– Ты расскажи, что бы я понять могла, какое дело должен ты делать? В тебе самом я зла не чувствую.
Оберег молчал. Анисим  из-под лавки достал мешок, вынул из него ларец и показал его Евдокии.
– Каждый первый сын нашего рода, в определенное время жизни, получает в руки этот ларец и уходит из дому. Если этого не делать, место где живёт семья, начинают постигать  несчастья. Земля перестаёт плодоносить, скотина какая есть гибнет, родственники чахнут, живут в  болезнях и муках, и умирают до  срока. Сила неведомая заставляет брать этот ларец и уезжать покидать обжитое место.
–  Ларец пустой или в нем что-то лежит? 
– Он полон золота и его там гораздо больше, чем кажется с виду. Меня отец предупреждал, тратить  можно но, только на возникающие потребности.
– Не говори ей про кровь и про меня. –  Услышал Анисим  демона.
  –  Почему это тебя так взволновало, Дёма?
  – Она уговорит тебя оставить ей ларец и тогда, я пропал, мне придётся остаться в  избе, а я такой  нагрузки не выдержу.
  – Всё зависит от  желаний, не захочешь и  не  позволишь ей  на  тебе  скакать! 
– В том-то и дело, что я не властен над  желаниями. 
Евдокия  внимательно  посмотрела на  Анисима:
          – Ты помимо меня ещё с кем-то разговариваешь, или мне показалось.  Вид у тебя какой-то раздвоенный?
– Думаю вот, как ты бабушка при виде золота  себя  поведёшь, или начнёшь мне козни строить?
– С чего это ты вдруг взял, что я против тебя начну козни строить? Мне непонятно как, но  ты с меня немалые года сбросил,  тело омолодил. Правда, какой-то Ирод не здешний, моей девичьей беззащитностью воспользовался, пока ты коня  обихаживал.  Но я на  нахала не обижаюсь, доставил  приятность на старости лет. –  Евдокия  лукаво улыбнулась.
          – Показывай, что за золото  твоему роду покоя не даёт!
Анисим, не раздумывая, высыпал  содержимое ларца на пол. У  него получилось случайно, либо подтолкнул кто? Но золото легло на  место, где виднелись высохшие пятна крови.  Евдокия побледнела, уцепившись руками за столешницу,  едва держалась,  дабы не упасть.
– Сгреби это в сторону, там моя кровь пролита, золото её  в себя тянет. Собирай быстрее.
Голос Евдокии перешел на визг. Не слушая брань, что летела из  Евдокии, Анисим  собрал монеты и захлопнул крышку. Ведьма сидела за столом, у неё был вид, будто она увидела нечто, невообразимо страшное. Анисим понимал, напугать чертовку невозможно,  судя по тому, что она вытворяет ночами, страх ей неведом! Что она почуяла такое, чего не дано увидеть мне?
Помолчав Евдокия произнесла:
– Там  жуткое проклятье!  Сколько монет, столько проклятий, они пьют кровь, они тянут жизнь, не зря вас с этим богатством отовсюду гонят. Я не знаю кому, но  кому-то  вы несёте смерть!
Тебе надо избавиться от зла, разбросать по одной монете по свету, чтобы уменьшить их  смертельное влияние на одно место.
        – Не получается разбросать! Золото возвращается в ларец. Предки  неоднократно пробовали от него избавляться. Оно всё равно  собирается в наши руки. Вроде богаты,  а счастья нет. Не живёт хранитель, а  выполняет  чью-то волю. Обязательно  должен сына  родить, и сыну всё передать. Наши мужчины хитрость хотели применить, как можно дольше не жениться.  Только получалось так, что хотел хранитель того или нет, но от него всё равно рождался сын, который в юном возрасте принимал проклятье на себя и  неподготовленным юнцом  уходил  из  родных  мест и  маялся  с  ларцом до  той  поры, пока  не  передавал его своему сыну. А  как складывалась судьба  отставного  хранителя, мне  неведомо. Но  хочется  думать, что  жизнь  у  них  налаживалась.  Мой отец тоже  хитрости плёл, под пули подставлялся, не женился, смерти искал, да не вышло  ничего. Спохватился  поздно, стал меня обучать, к доле готовить.  –  Анисим, с тоской смотрел на  Евдокию.
– Не выйдет  парень, у тебя ничего. В  ларце ужас спрятан! Таких проклятий сейчас нет, то, что ты мне показал, из  далёкой глубины  идёт. В нашем времени это  зло никто разрушить не сможет.  Но я  кое-что могу сделать для  тебя, 
насколько это  в  моих  силах, облегчу долю твою жалкую.
      Поднявшись, Евдокия скрылась за