сменила тон -, вообще, зачем ты всё это придумываешь? Зачем всё это тебе надо? Не можешь жить спокойно?
- Видишь ли, милая, когда любовь, как жизнь, висит на волоске, чувства обостряются до предела, зачем же лишать себя удовольствия?
- Ты мазохист?
- Не знаю, просто перестаю ощущать свою экзистенцию. Пардон за за мудрое слово!
- Ну что ж, тогда слушай, это не больно.- Она положила руку ему на грудь,- как у нас адреналин, пульс, сердечко? Стучит? Конечно, то, что знают двое не должен знать никто, но раз ты так настаиваешь, и это будоражит твоё воображение, слушай:
У меня, конечно, не такой большой опыт как у тебя, я женщина, но то, что я прочувствовала с моими немногими, достойными мужчинами, будет храниться в моей памяти всегда, как я могу забыть, они же были...
- Помни о телегонии, Тоня!
Она выдержала паузу и голос её зазвучал снова тихо и холодно, как метроном:
- Да, мы были близки с Игорем.
***
Самолёт набрал высоту. Она, опустив голову ему на плечо, закрыла глаза. Он продолжал смотреть на облака, мысли обгоняли одна другую. Он вспомнил, как они в ту июльскую ночь встретили рассвет. Она расслабленная мокрая, всё ещё немного пьяная, скорее уже не от виски, а от возбуждения, от воспоминаний, от того, что выплеснула наружу из потаённых уголков своей души, как будто опустошенная, лежала на груди у него, а он смотрел в потолок и думал. Нельзя было описать это непонятное новое ощущение. Что это было?
«Она рассказала мне о своём студенческом романе, прошло двадцать с лишним лет. Как ей было неловко говорить об этом затяжном поцелуе с Игорем, а МОЖЕТ, ОНА МЕНЯ СНОВА РАЗЫГРАЛА?.
Самое интересное, что я и рад был за неё и не чувствовал себя рогоносцем, готов был слушать ещё. Двадцать лет молчать, не было повода, не было случая, мы жили рядом и не чувствовали друг друга, работа-дом-школа-работа, а ведь так хочется женщине иногда поделиться с кем-то, а что подруга скажет, позавидует, осудит, поддержит!? А почему нельзя рассказать мужу, ведь сердце её принадлежит ему или, всё-таки, нет? Опять мысли, мысли, они крутились и вихрем уносили его куда-то. Казалось, что они могут загнать его туда, откуда нет выхода. Да нет же, конечно разыграла, придумала всё, но как хорошо было.
Вот ещё одна страница в книге их интимных отношений перевёрнута, а сколько их осталось? Это наш Мир и наша Жизнь! И об этом знают только они двое. И у кого из них в этой книге страниц будет больше? А она его снова разыграет и опять наутро скажет, что ничего не было и в её сердце живёт только один персонаж.
Самолёт летел. Он смотрел на облака, она спала на его плече. Он не хотел её потревожить своим ёрзанием в кресле, как будто боялся разбить изящную, из тонкого фарфора вазу. Сердце его успокоилось, но ему так хотелось сползти вниз, прижаться к её бёдрам и целовать каждую складку на голубой юбке. В голове у него скрипели шарниры, он пытался как-то всё это переоценить, понять, и бесконечно, как этот полёт, любить, любить. Только бы..., только бы вазу не разбить...
Москва. ГЦБ №81. 2016.
