выслушать твоё покаянное бормотание.
Он смело подошёл к её двери и постучал.
- Марта, не спишь? – спросил он.
Ему не ответили. Он пожал плечами и постучал громче. И вновь тишина.
- Если бы она, против ожидания, спала, то непременно бы проснулась, - сказал он. – Странно. Неужели её нет в комнате? Наверное, дядя увёл её к себе, чтобы успокоить и ещё раз объяснить причину твоей эксцентричности. Ничего страшного, извинишься утром.
Я не знал, как поступить. Бежать к барону, не зная, в музее ли он, в кабинете, в лаборатории или в какой-то потайной комнате? Найду ли я его? Обнаружу ли у него Марту? Меня неизбежно остановит Фриц, может быть, убьёт, и тогда я уже не смогу помочь девушке в тот момент, когда помощь будет необходима. А если я останусь жив, то как объясню Генриху очередной странный поступок? Да ведь такого утомительного гостя попросту попросят покинуть дом. Я уверен, что убить Марту не могут, ведь мы с её братом находимся тут же в замке. Страшно то, что после каждого ночного кошмара она слабеет. Но я успею спасти её вовремя, и она не повторит судьбу своей матери.
Благому решению не затевать очередной скандал способствовало моё состояние. Я всё ещё был возбуждён, и это возбуждение переходило почти в бред, но вместе с тем меня стремительно покидали силы. Надо будет лучше следить за собой, иначе после двух-трёх подобных потрясений я сойду с ума.
- Всё! Спать! – повелительно сказал Генрих, но сам не глядел на меня и прислонил ухо к двери в комнату сестры. – Марта! Эх, некрасиво это, но… Марта!.. Джон, быстро иди к себе и ложись! Ну!
Я повиновался, но не успел и шагу ступить в тёмное помещение, как сзади услышал приглушённое восклицание, которое можно было бы перевести как «ох», коридор погрузился в полный мрак, я от сильного толчка чуть не упал, а по коридору промчался кто-то или достаточно маленький, или довольно лёгкий, если судить по звуку шагов.
- Зачем ты это сделал? – спросил Генрих. – Я, конечно, неправ, но ты мог бы остановить меня менее грубо. И свеча погасла. Пойдём к тебе, зажжём её. Всё ещё никак не отойдёшь от потрясения?
Его голос был ласковым, словно он говорил с тяжелобольным.
- Я не трогал тебя, - возразил я, начиная сознавать, что он не слышал, как какое-то существо бежало по коридору, и теперь считает меня виновником происшедшего.
- Как же не трогал, если у меня болит плечо и шея сбоку? Ты меня так отшвырнул от двери, что я еле удержался на ногах.
- Зачем мне отшвыривать тебя от двери? – попытался я его образумить. – Какой в этом смысл?
- В отшвыривании, разумеется, смысла нет, ведь это больно и в этом, по-моему, не было острой необходимости, а в том, чтобы меня остановить, смысл имеется. Не годится открывать дверь в спальню девушки, даже если она не отзывается на стук и зов.
- Клянусь, что я был у своей двери и даже открыл её, - говорил я, предвидя, что он мне не поверит. – Разве ты не слышал, как кто-то убежал в тот конец коридора?
- В какой?
Я спохватился, что в темноте он не видит моего жеста.
- Там, где… лестница.
- Ну да, - обречённо согласился Генрих. – Побежал прятаться в саркофаг.
«Не в саркофаг, - мысленно поправил я, - а за одной из дверей с табличкой «Не входить!» Я убеждён в этом».
- Говорю тебе, что меня самого сильно толкнули, а по коридору промчался… кто-то, не знаю, кто.
- Ну, хорошо, верю. – Голос моего друга стал ещё мягче. – Конечно, мимо тебя промчался какой-то зверь или привидение, но мы же современные люди с рациональным типом мышления, поэтому будет разумнее предположить, что это была кошка, которую мы уже несколько раз пугали. Мы изгнали её из нежилой части нашего этажа, и она решила, что в подвале ей будет спокойнее, но она и там не нашла убежища, вот и перебралась сюда. Согласен, что такое объяснение убедительно? А сейчас пойдём к тебе. Ты ляжешь, а я посижу с тобой, пока ты не уснёшь.
- Погоди успокаивать меня, словно я несмышленый ребёнок, - возразил я, чувствуя себя полнейшим идиотом. – Объясни, что с тобой произошло. Что ты почувствовал? Каким образом погасла свеча? Я и близко к тебе не подходил.
- Сначала пойдём к тебе и зажжём свечу.
Мне, в моём состоянии, показалось, что это заняло очень много времени.
- Ну вот, теперь мы сможем рассуждать спокойно, - сказал мой друг, хотя его встревоженный вид говорил отнюдь не о спокойствии. – В темноте даже мне становится не по себе. Что же говорить о тебе, если ты в каждом пустяке ищешь проявление потусторонних сил?
- Пусть так. Но сначала расскажи, что произошло, а потом сумей это объяснить. Только учти, что я всё это время находился возле своей двери и сам чуть не упал, когда меня толкнули. Надеюсь, это сделал не ты?
- Я не отходил от двери Марты. Зачем мне тебя толкать, Джон?
- А зачем мне толкать тебя? Думаешь, я безумен? Сначала случай возле саркофага, теперь я набрасываюсь на людей…
- Нет, не надо так воспринимать мои слова, Джон. Я имел в виду совсем другое. Марта мне всё равно что сестра, а ты видишь в ней лишь милую девушку, с которой недавно познакомился. Прибавь к этому наш план влюбить её в тебя. Ты невольно ощущаешь себя рыцарем, защитником её покоя, поэтому, когда я стал открывать дверь в её комнату, ты отшвырнул меня, посчитав, что входить туда без позволения недопустимо. Но перед этим тебя сильно напугал Фриц, а потом тебе ещё пришлось оправдываться перед моим дядей. Ещё хорошо, что я вовремя подоспел, а то ты со своим слабым знанием немецкого языка совсем бы измучился. И вот после всех этих испытаний ты даже не заметил, как остановил меня, сочтя мои действия недостойными. И вышло это для меня очень болезненно, потому что ты всё ещё находишься под впечатлением недавнего происшествия и у тебя нервные порывистые движения. А то, что ты чуть не упал сам, объясняется ещё проще. После такого энергичного действия тебя качнуло назад и отнесло к твоей двери. Возможно, ты обо что-то ударился, подозреваю, что о моё плечо. А уж услышать несуществующие звуки… После того как ты увидел лицо Фрица, нужно время, чтобы успокоиться и придти в себя. Сейчас ты… Извини за откровенность, Джон, но сейчас твоё состояние трудно назвать… естественным. Но ты ещё хорошо держишься. Я бы на твоём месте… Я не знаю, что бы со мной было, окажись я на твоём месте. Наверное, я цеплялся бы за провожатого и подвывал от ужаса. Всё-таки вы, англичане, сильно отличаетесь от нас, немцев. Вы не то что хладнокровнее, а умеете лучше сохранять внешнее спокойствие. Ведь я понимаю, что ты чувствуешь, но со стороны не кажется, что ты пережил такой ужас.
Отчаяние от невозможности переубедить Генриха было во мне сильнее страха, поэтому мысленно я подвывал именно от отчаяния, а не от ужаса. В каком я оказался неестественном положении! Если бы не решение любой ценой противостоять барону, я бы завтра же со стыдом покинул этот дом.
- Возможно, ты прав, - мрачно согласился я. – Пусть я всё ещё пребываю в истерике и не соображаю, что делаю, но ты абсолютно уверен, что с Мартой ничего не произошло?
- Что с ней может произойти? Наверняка она у дяди. Может, помогает ему в работе. Она ведь говорит, что иногда он вызывает её к себе, не знаю уж, для чего… Может, для каких-то из его опытов требуются более ловкие руки, чем у него и Фрица? Но это не имеет значения. Чтобы тебя успокоить, я пойду сейчас в её комнату. Тебе, разумеется, лучше туда не входить. Без её разрешения это будет неприлично. Но я всё-таки её брат, и мне позволительны некоторые вольности. Сядь и жди, а я сейчас вернусь. А чтобы тебе ничего не померещилось, я зажгу тебе свечу.
Он так и сделал, и я сидел на краю кровати, жадно прислушиваясь к тому, что происходило в коридоре. Я даже смотрел в ту сторону, хотя ничего не мог видеть. Шаги Генриха затихли возле двери Марты, потом он позвал её, постучал и, наконец, открыл дверь. Я вспомнил, что девушка всегда задвигает засов. Раз дверь открылась, значит, она не заперла её. Не означает ли это, что её нет в комнате?
Что-то заставило меня вздрогнуть и порывисто обернуться. Звук ли это был или моё внимание привлекло что-то другое, не такое объяснимое, но мои глаза остановились на окне, за которым кто-то был. Я чуть не закричал от ужаса и вскочил. За стеклом виднелось что-то более плотное и тёмное, чем тень от набежавшей тучи. И это не могла быть ветка дерева, потому что деревьев возле самого замка не было. Мне показалось, что я различаю глаза, устремлённые на меня…
- Как я и говорил, с Мартой всё в порядке, - словно издалека прозвучал голос моего друга. – Да ты спал? Извини, не надо было тебя будить.
Я медленно приходил в сознание. Оказывается, я упал не на пол, как можно было ожидать, а на кровать. Это было к лучшему, ведь, застань меня Генрих лежащим на полу, он бы не принял обморок за сон, а перепугался, поднял весь дом на ноги, послал за врачом, или, вернее, ему самому пришлось бы бежать за врачом. А сейчас я сделаю вид, что на самом деле всего лишь заснул. Я и намёка не сделаю, что видел за окном нечто необычное, иначе Генрих решит, что я окончательно сошёл с ума. Но ведь я видел! Если бы я не потерял сознания, то заставил бы себя подойти ближе, по-моему, я даже сделал шаг… Но нет, это невозможно. Я всего лишь пытаюсь возвысить себя в собственных глазах, чтобы не чувствовать себя опозоренным таким проявлением слабости. Приходится принять горькую истину: я, словно слабонервная женщина, лишился чувств, не сделав и движения в сторону окна. Если бы я проявил чуть больше мужества, я бы не лежал на кровати, притворяясь перед другом, что спал.
- Какой ты бледный, Джон! – отметил Генрих. – Да и немудрено. Я зашёл к Марте, а она тоже бледна, как смерть, не просыпается и, как мне с перепугу показалось, не дышит. Я до неё дотронулся, но нет, живая, тёплая, просто крепко спит. И хорошо, что спит. Утром проснётся и посмотрит на ночной переполох с юмором… Джон!
- Да?
Мне было не до юмора. Девушка была бледна, не просыпалась ни от шума, ни от прикосновения, а в её комнате кто-то побывал, кого её брат спугнул, когда в первый раз попытался открыть дверь.
- Джон, ты весь дрожишь.
Это была правда. У меня сотрясались не только руки и ноги, но и всё тело.
- Боюсь, как бы наша случайная встреча после долгой разлуки не оказалась для тебя роковой, - покачивая головой, проговорил мой друг. – До сегодняшнего дня, точнее, ночи, а ещё точнее, до этого момента я был рад возобновлению нашей дружбы, но у тебя такой вид… такой… Лучше бы я не уговаривал тебя ехать в Германию, а ещё лучше было бы не привозить тебя в этот замок. Но разве я мог предположить, что у тебя слишком богатое воображение и ты принимаешь созданные им образы за действительность? Ты будто живёшь в нереальном мире. А ещё я пошёл у тебя на поводу и пустился на поиски сбежавших мумий. Теперь тебе надо быть осторожным и не подвергать себя никаким волнениям. Пусть успокоятся нервы, а не то ты и себя подготовишь к переселению в дом умалишённых, и Марту за собой утянешь. А я-то рассчитывал, что для неё наступит время радости и надежд! Я чуть было не решил, что вы оба в опасной близости от настоящей любви. Не подумай, что я против, мне даже польстило бы заиметь тебя в качестве родственника. Я её и сам люблю, но не так, как полагается жениху или мужу. Я не смог бы на ней жениться. По закону я, разумеется, могу, ведь она мне не родня, и дядя, наверное, был бы этому рад,
