Зима-весна-лето. Московские сказки.

верности взглянув в окно, дождь дал твердое подтверждение моим словам, сильнее затарабанив по карнизу, – то давай я тебе расскажу конец истории, а так до обеда дотянем, может к вечеру небо прояснится.
– Сегодня будет про принцессу и пастуха, да? – спросила дочь.
– Верно.
– А ему же лисичка понравилась, или я что-то не так поняла, – пожала плечами Аня.
– Все ты правильно поняла, но послушай, что было дальше…

«Сказка про три сережки. Окончание.

Проснулся утром пастух в незнакомом доме. Поздно проснулся, уже давно солнце взошло, а птицы пели свои утренние песни. Поднялся с кровати, стоит, осматривается. Что за наваждение, как сон хмельной, но голова не болит, во рту не сухо, а он сам будто не свой. Вспомнил он про лисичку, про ее рассказ в красном свечении очага, отогнал он от себя это наваждение, что толку за феями и пэри гоняться, все равно они не станут женою человека.
На шапке, в изголовье кровати, спал мышонок. Он лежал на спине и дергал то одной, то другой лапкой, лениво убега от кого-то. Долго смотрел на него пастух, слушая тоненькое сопение, а потом разбудил,  пошевелив его пальцем. Мышонок открыл один глаз и хитро-хитро посмотрел на него, будто и не спал вовсе.
– А где старик? – пропищал мышонок.
– Не знаю, наверное, во дворе, – сказал пастух.
– А лисичка? – мышонок открыл второй глаз.
– Так она ушла еще ночью или ты уже спал?
– Я-то не спал, а вот ты словно уснул, так она очаровала тебя.
– Знаю, до сих пор в себя вернуться не могу.
– Мой отец говорил, что в мире все так устроено, что каждый должен свой род беречь, а не то погибель будет для всех. Кто мышкой родился, тот с  мышкой и породнился.
–Мой отец говорил, что не жди добра от добра и не ищи счастья в чужом краю.
– У тебя был мудрый отец, – сказал мышонок.
В дом вошел старик с полным кувшином свежего молока. Пастух поклонился ему, и мышонок тоже поклонился, но упал опять на спину.
– Долго я спал, поздно проснулся. Вы бы меня разбудили, я бы помог доить козу, – сказал пастух.
– Ничего, у тебя день долгий будет, а мне работа в радость. Когда человек работает, он живет, а как дело бросит, так и жизнь его оставит.
Сели завтракать молоком с лавашом. Самым голодным был мышонок, верно рассудивший, что сегодня они могут еще долго не поесть. Поели и собрались в дорогу. Старик пошел в другую сторону, он продавал свое молоко то в городе, то в деревне, да и к чему молодого пастуха задерживать, у него дело сложное. Распрощались на лесной дороге, и каждый пошел в свою сторону.
Дошел пастух до города, пришел на рынок и пошел в лавку, что старик посоветовал. Встретил его старый портной, выслушал пастуха, покачал головой, не то он выбирает, нет на прилавке наряда достойного принцессы. Ушел он к себе и вынес шитый золотом кафтан, ярко-красные брюки и новенькие сапоги. Все блестит, переливается на солнце, вот этот наряд достоин взора принцессы!
– Спасибо тебе, но нет у меня столько денег, – вздохнул пастух.
– Ай, не говори о деньгах! – замахал руками портной, глядя на пастуха, примерившего этот наряд. – Я впервые вижу, чтобы он так кому-то шел! Сколько раз его мерили самые богатые люди нашего города. Одному он мал, висит как мешок, второй не влезает, того и гляди разорвется на части. А на тебе сидит так, будто я его по твоим меркам шил! Бери так, если выиграешь у принцессы, то отдашь потом, я вижу, что человек ты честный. А если не повезет, то вернешь обратно. Вещам тоже нужна жизнь, а что толку, что он у меня в сундуке пылится.
Так и решили. Оставил пастух за него задаток, портной не стал брать все деньги, сам определил небольшую плату, за что больше брать, если он его вернет, а если выиграет, так выплатит все сполна. Поблагодарил его пастух и пошел дальше по рынку, а выглядит как настоящий вельможа. Каждый ему кланяется, телеги дорогу уступают, а пастух только посмеивается, как одежда может возвысить человека.
Идет он идет по рынку, а никак определиться не может, что в подарок принцессе принести. Если бы она была охотчива до подарков, то не стала бы устраивать испытания, не стала бы мучить женихов загадками. Все, что есть на рынке, есть и у нее, не там он ищет.
Проходит пастух мимо лавки, где мукой торгуют. Толпятся люди с мешками, а торговец знай только мерами мешки засыпает, а каждая мера у него пронумерована. Заинтересовался пастух, остановился, смотрит.
– Ох, опять надул меня лысый черт, – заохал мужик, смотря в свой мешок с мукой.
– Почему ты так говоришь? – спросил его пастух, глядя на лысого торговца, ловко орудующего мерами с мукой. Наберет он мерой муки из огромного мешка и высыпает в мешок покупателя.
– Да вот взял сегодня четыре меры, – сказал мужик, показывая пастуху открытый мешок, – но я и так вижу, что здесь нет и трех с половиной. Опять обдурил, а как, черт его знает! Колдовство, не иначе.
– Хм, колдовство, говоришь? – пастух пригляделся, а торговец, когда брал следующую меру в руки, все больше стряхивал с нее  муку в мешок, зачерпнет одинаково, но чем выше номер на мере, тем меньше она берет.
– Пойдем-ка, сейчас проверим.
Подошли они с мужиком к прилавку, а возле прилавка люди стоят, недоуменно в свои мешки смотрят, а торговец только плечами пожимает, вот меры, вот мука, что вы от меня хотите.
– Чем могу служить, почтенному господину? – спросил пастуха торговец.
– А сделай-ка ты мне одну меру, но четыре раза, – сказал пастух.
– Вы хотели сказать четыре меры муки, – поправил его торговец.
– Ты, я смотрю, оглох совсем. Я сказал одну меры четыре раза. Понял ли ты меня?
– Понял-понял, – заволновался торговец, одно дело простолюдинов облапошивать, а господин он же может и мало чего сделать.
Взял торговец пустой мешок у мужика и насыпал в него четыре первых меры.
– А теперь давай сравним, – сказал пастух, ставя оба мешка на прилавок. В мешке мужика, который брал четыре меры, было явно меньше
– А ну-ка, дай-ка мне твои меры, – сказал пастух.
– Пожалуйста, они все одинаковые, – засуетился торговец, передавая ему несколько глиняных мер, почерневших от старости, – можете проверить, они все одинаковые.
Меры были все одинаковые на вид, а дна и видно не было. Набрал в первую меру пастух муки из мешка и быстро пересыпал ее в другую меру, пока торговец не успел опомниться, а мука и на прилавок высыпалась.
– Жулик! – завопили все. – Вот, как ты нас обманываешь!
Накинулись они на жадного торговца, требуют, чтобы тот все заново отмерил. А пастух пошел себе дальше. Дошел до дороги, что во дворец вела, город позади остался, а вокруг видимо-невидимо молодых полевых цветов, точно таких же, как и у него на лугу в деревне. Сплел он красивый венок из цветов, ничего в городе не нашел, а идти с пустыми руками тоже нельзя. Идет к дворцу, венком любуется, все в нем есть: и красота гор, и сочность травы, и нежность полевых цветов – этот венок достоин самой красивой девушки.
У ворот его встретила сонная стража. Узнав о цели его визита, главный страж долго чесал голову, потом толстое брюхо, никак он не мог взять в толк, такой красивый вельможа, а кареты нет, в руках венок, а нет ни слуг, ни даров. Стоит гнать его в шею,  а нельзя, как погонишь господина в кафтане с золотым шитьем? Пошел он во дворец, доклад делать. Тотчас вернулся, весь красный, как вареный рак. Пропустили пастуха.
Идет пастух к дворцу, не оглядывается. Страсть, как ему хочется все рассмотреть, но он и бровью не повел, хоть никогда и не видел такого богатства и красоты. Тут тебе и фонтаны из золота с чистейшей водой, и сады с райскими птицами, а лестница дворца сплошь в драгоценных камнях, так и переливается на солнце. Остановился пастух, постучал ногтем по камням, потом незаметно достал ножик и резанул по одному из них, не камни это были, разноцветные стекляшки. Ухмыльнулся пастух про себя и вошел во дворец. Мышонок подполз к его уху и пропищал.
– Как поднимемся наверх, закинь меня на люстру. Я оттуда все увижу, что кто делает. А когда время придет, встань под ней, я обратно тебе в шляпу прыгну и все расскажу.
Отвели пастуха наверх, в царский зал, где царь гостей принимал, а принцесса развлекалась с недотепами женихами. Подошел к царскому столу пастух и встал под огромной люстрой. Взмахнул он шляпой и незаметно зашвырнул мышонка прямо на люстру, а сам поклоны отвешивает царю, жене его и принцессе. А принцесса смотрит на него, брови хмурит. Одежда дорогая, а лицо простое. Манеры светские, а подарков нет. А пастух на нее смотрит, словно смеется, разозлило это принцессу, каков нахал.
– Дозвольте преподнести этот скоромный венок самой прекрасной девушке на свете. Пусть ее красота будет всегда такой же нежной, как эти цветы, стан ее будет гибок, как эта сочная трава, а разум ясен, как эта роса на лепестках.
Положил он венок на стол и поклонился, вернувшись к люстре.
Стоит и ждет, когда будет первая загадка. А принцесса так и буравит его взглядом, но венок взяла, надела на голову и стала еще краше.
– Расскажи о себе. Кто ты таков, откуда пришел к нам? – спросил царь, желая потянуть время, а принцесса незаметно сняла сережку и бросила ее в кружку с водой возле себя.
– Иду я издалека, мой дом лежит за тремя горами, за шестью лугами и большим дремучим лесом. А работаю я пастухом, – ответил пастух.
– Пастух? – фыркнула принцесса. – Вот так и жених.
– Ничего пускай и пастух, – возразил царь. – Ты мне слово дала.
– И я сдержу его, отец, – гордо ответила принцесса. Она встала и подошла к пастуху поближе. От него пахло свежей травой и молоком, очень понравился ей этот запах, не был он похож на резкие духи, что из-за моря везли купцы, которыми обливали себя жуткие женихи.
– Найди мою сережку, – она показала ему на свое левое ухо, где осталась вторая сережка с голубым камнем. – А вот тебе моя подсказка:

Недалеко, но на дне,
Не высоко, но выше места ты не найдешь.

– Понятна ли тебе моя загадка? – спросила принцесса, а сама хитрит, все влево смотрит, а царь только головой качает, как можно угадать такое.
– Понятно, – поклонился пастух, а сам думает, не могла она ее далеко спрятать. Подошел он к люстре, взмахнул шляпой, а мышонок в нее и спрыгнул. – Дай мне немного времени подумать.
– Пожалуй дам, – согласилась принцесса, – но недолго.
Пастух поклонился и подошел к окну. А мышонок на ухо ему тут же зашептал.
– Она что-то бросила себе в кружку, – шепчет мышонок. – Я только не разглядел что.
Пастух улыбнулся им и показал в окно.
– Хороший сегодня день. В такой солнечный день трава густая и сочная, а молоко сладкое, слаще меда.
– А много у тебя овец, коз? – спросил царь.
– У меня нет ни одной. Но, когда я выгоняю свое стадо на луг, то никто и сосчитать не сможет.
– А много ли в твоих горах волков? Много ли они овец погрызли? – спросил царь.
– Много, много погрызли, но как одну утащат, так две новые тут же родятся, – ответил пастух.
– Твое время вышло! – гневно сверкнула глазами принцесса. – Отвечай, где моя сережка!
– Позволь, о прекраснейшая, испить воды из твоих рук. Путь у меня был не близкий, очень пить хочется.
Царь кивнул дочери, загадка загадкой, а законы гостеприимства важнее. Видит пастух, что берет она простую плошку и говорит.
– О прекрасная, дозволь испить из твоей чаши. Может и не повезет мне угадать твои загадки, но радость мне будет на всю жизнь, что пили мы вместе из одной чаши одну воду.
–