От князя Кия до варягов 2. На тропе Трояновой

на скрещении торговых путей, позднее выгоды этого места с восторгом перечислял Святослав (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 66 , Рязань, 2001).
    Вот только ромеев такие планы никак не устраивали – славянское государство могло стать опасным соперником империи. Случайно ли “славяне же выступили против него все поголовно”, когда Хильбудий (Хвилибуд) переправился через Дунай с небольшим отрядом? Кто сообщил им время и место переправы, откуда они узнали, что отряд будет невелик? Все эти сведения составляли военную тайну. Похоже, что греки просто сдали славянам своего союзника. Подобные случаи – не редкость. Обман, вероломство, предательство издавна называют красивым словом “политика”. Высшие интересы империи оправдывают любое преступление, так чего уж церемониться с варваром?
    Достойного преемника Хвилибуду не нашлось, созданный им союз начал распадаться, и Византия прекратила соблюдать договор с антами. Попытка антов выставить самозванца ясно показывает, что ни один из их вождей не обладал необходимой силой, властью и славой, чтобы сплотись всех вместе. Все же Хвилибуд был незаурядной личностью, впрочем, и византийцам пришлось несладко после опустошительных вторжений славян и они вновь обратились за помощью к антам. Вот тут анты и попытались их надуть, правда, очень уж неумело.
    Поляне еще долго продолжали жить на Балканах, постепенно смешиваясь с остальным населением. Часть их все же вернулась на Днепр к своим сородичам и от них киевляне узнали о событиях на Дунае. Только, как обычно и бывает в эпосе, поступки разных людей оказались связанными в народной памяти с одним персонажем – князем Кием.

                                                                                         ***

    Разбор сказаний о князе Кие уводит то к мифам, то к реальным людям, но с другими именами. Летописцы пользовались устными рассказами, не отличая исторических воспоминаний от фольклора. С версией о княжеском достоинстве Кия не вроде бы вязалось представление о Кие – перевозчике через Днепр. Но в Степенной книге утверждалось, что и Ольга, когда ещё жила в Пскове, будто бы зарабатывала на жизнь перевозом через реку Великую, где её и увидел молодой Игорь (Книга Степенная царского родословия, ч. 1, ПСРЛ, т. XXI, с. 7, С.-Петербург, 1908). Об этом же рассказывалось и в местных псковских преданиях (П.И.Якушкин “Путевые письма из Новгородской и Псковской губерний”, с. 155-156, С.-Петербург, 1860). Сюжет о перевозчике не был придуман новгородцами для унижения Киева, он действительно существовал в фольклоре. Ущерба для княжеской чести Кия тут нет. И у других славян родоначальником правящей династии считался человек простого происхождения, но зато отмеченный благоволением богов. У чехов это был пахарь Пржемысл (Козьма Пражский “Чешская хроника”, ПСИНЦВЕ, с. 42, М., 1962), у поляков – бедный земледелец Пяст (“Великая хроника” о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв.”, с. 62-63, Изд-во Моск. университета, 1987; Галл Аноним “Хроника и деяния князей или правителей польских”, кн. I, гл. 2, с. 29-30, М., 1961). Вот и Кий, с рождения предназначенный судьбой для великих деяний, дожидался наступления своего срока под видом простого лодочника.
    Ну, хорошо, рассказ о Кие либо связан с фольклорными сюжетами, либо уводит к полузабытым воспоминаниям о древней истории полян. Неясно только – существовал ли когда-нибудь в действительности живой человек по имени Кий? А почему – нет? Наличие фольклорного Владимира, известного с незапамятных времён, вовсе не мешало называть этим же именем настоящих князей. И если в летописи упомянута княжившая у полян династия Киевичей, то у неё должен быть и родоначальник. Мы не можем наверняка знать его имя, но примем хотя бы условно, что его звали Кий.