Служебная командировка полковника Родионова

темноту огненным пунктиром пулеметные очереди, плясали неясные тени, метались фигуры людей. 
Полковника доставили к штабу восьмого армейского волгоградского корпуса, тогда находившемуся в подвале разрушенной республиканской больницы. Командовал корпусом генерал-лейтенант Лев Яковлевич Рохлин, к его штабу и был прикомандирован полковник Родионов.
На улице у больницы его уже ждал молодой парень, видимо офицер, в перепачканной форме начисто лишенной каких-либо знаков воинского различия с двумя такими же, как он сам ребятами помладше, но только в касках и броне.  
- Лев Яковлевич приказал! – пояснил офицер, и ребята дружно облачили полковника в бронежилет, вмиг придавивший его к земле своей непривычной тяжестью. И только после этого они повели за его собой, напрямик через задымленный двор, к штабу. Под ногами чмокала черная грязь, хрустели отлетевшие ветки раненных деревьев, скрипели осколки кирпича. Что-то вокруг гремело, ухало, громко рвалось, чадило гарью, взлетало вверх снопом огненных искр и языками пламени и тут же гасло, чуть стихало, но возникало заново, как-то уже по-другому, но все так же близко и страшно. Кружась и замирая в воздухе легкими серыми снежинками, из окон горящего дома, падая на них, разлетался пепел. В свете вспышки прогремевшего взрыва на щербатой от пуль и осколков стене Владимир разглядел надпись: «Ельцину -водка. Чечне - свобода».
-Это, наверное, определило место выбора штаба?- пошутил он, кивнув на надпись, но сопровождавший его офицер был сдержан, предельно серьезен, шуток не понимал, или просто не хотел понимать. Он всем своим видом показал, что ему не до них, и поэтому в ответ сухо промолчал и на надпись не посмотрел. Он двигался быстро, ловко и полковник, облаченный в бронежилет, едва успевал за ним. При этом капитан еще и торопил его:
-Давайте быстрее товарищ полковник, они могут в любое время начать обстрел! У них есть танки и артиллерия и даже «грады». Тогда нам будет трудно с вами здесь пройти! А еще снайперы-суки работают!-
5
В подвале горящего и задымленного дома, в какой-то паре сотен метров от вражеских позиций, Родионова встретил в треснутых очках, простуженный, сутулый генерал, больше похожий на усталого агронома. Рохлин был доброжелателен и невозмутим даже в этой сложной боевой обстановке. Полковник ему представился, но генерал, оказался чужд формальной строгости.
-Рад приветствовать представителей арбатского военного округа! Каким же чертом вас полковник занесло в наш ад? Я знаю, некоторые ваши коллеги из Генерального штаба, предпочитают сидеть там, в Моздоке, оттуда им более удобно руководить войсками, оказывать нам, так сказать  посильную помощь, ну а вы прям герой!- рассмеялся он, пожимаю Родионову руку.
-Это у вас первая война?- спросил генерал.
-Нет, Афган, я командовал там ротой в 1985 году! -
-Тогда понятно,- вздохнул генерал, протирая платком свои очки, ему было неприятно вспоминать это, им принесли жидкого чаю с печеньями: 
 -Я майором еще поехал служить в Афганистан в 82 году, в год смерти Брежнева. В должности командира отдельного мотострелкового полка участвовал в боях в провинции Бадахшан, где и получил свое первое ранение. Потери у нас в полку были большие. Тогда меня обвинили в провале операции и сняли с должности командира части, перевели на должность заместителя.  Сказали: кто-то должен быть виноват, этот кто-то ты. А я и не отрицал своей вины. В 84 году меня восстановили, опять командовал полком. А в октябре 84 года вертолет, в котором я летел, был сбит душманами. Жене сказали, что я погиб, а на самом деле я выжил, у меня тогда был сломан позвоночник и обе ноги. Все-таки вертолет упал и разбился с достаточно большой высоты, но я не погиб. Так что Афган я хорошо запомнил. А там, кажется, его что-то очень быстро  забыли!-
В июне 1993 года генерал-лейтенант Рохлин вступил в должность  командующего 8-м гвардейским армейским корпусом. Этот гвардейский корпус считался преемником доблестных традиций славной 62-й армии легендарного генерала Василия Ивановича Чуйкова, мужественно оборонявшей Сталинград. Именно эта отважная армия, отрезанная от остальных сил фронта, истекая кровью, вынесла на себе все главные тяготы обороны города. Тогда командующий армии настаивал, что бы бойцы видели своих командиров в рядах своих подразделений, а не прячущимися в штабных блиндажах за их спинами, и понимали, что не они брошены на произвол судьбы ими. А их командиры, если надо умрут вместе с ними рядом в бою, все от сержанта до генерала. А сам Чуйков, как и его заместители не покинули город, став в первую очередь примером для солдат, хотя управлять прижатой к Волге расчлененной противником на части, армией, сохранившей за собой лишь узкую прибрежную полосу, было лучше с другого берега реки. Там в Сталинграде впервые была применена эффективная для боев в городе тактика штурмовых групп. Бои велись не силами штатных линейных подразделений, а специальными штурмовыми группами, в состав которых входили: стрелки, саперы и снайперы, группам придавались противотанковые средства и большое количество гранат.  Армии в последующем было Указом Ставки в апреле 1943 года, присвоено наименование 8 гвардейской, а уже в советское время она была  переформирована в корпус. В 1945 году те же штурмовые группы 8 гвардейской армии под командованием Чуйкова брали  Берлин.
Первое, с чем столкнулся новый командующий волгоградского корпуса, это было халатное отношение офицеров корпуса к своим непосредственным обязанностям, во многом вызванное происходящими в стране событиями, хроническим безденежьем, развалом и отсутствием каких-либо перспектив дальнейшей военной службы. Одним словом неопределенность. Офицеры тогда массово бежали из армии. Над корпусом висела угроза сокращения и переформирования. 
«Лучший способ дискредитировать армию и саму воинскую службу в глазах общества - вывести войска на поле боя неподготовленными», - так считал генерал и сделал упор на боевую подготовку частей корпуса. Его подчиненные считали, что он выслуживается и делает на них карьеру.
1 декабря 1994 года в  корпус получили  боевое распоряжение: выдвинуться в район сосредоточения на станцию Кизляр с последующей задачей разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики.
- Сам я мог не идти сюда со своим корпусом, - рассказывал позже полковнику Рохлин. – Да конечно командующий войсками округа сказал мне тогда, что я могу послать командовать любого из трех подчиненных мне генералов. Но как бы я тогда выглядел? Я, эдакий самодур, который не давал людям ни дня отдыха, месяцами держал их на полигоне, снимал с должностей тех, кто не справлялся с задачами боевой учебы, и вот в минуту опасности вдруг оказался бы в стороне, послав людей умирать? Как после этого можно было смотреть в глаза своим офицерам и солдатам?-
Слова Рохлина обожгли Владимиру душу, мурашки побежали по его спине «вдруг оказался бы в стороне, послав людей умирать, как я смотрел бы тогда людям в глаза?».  Что этот генерал тоже болен как и он?
Родионов вместе с начальником оперативного отдела штаба поколдовали над картой. Передовые позиции волгоградского корпуса располагались районе высотки на подступах к дворцу Дудаева, там шли самые ожесточенные бои, обладание этим зданием нефтяного института позволяло артиллерийским наблюдателям корректировать огонь артиллерии по всему городу. А в городской больнице располагался штаб Рохлина. Потом разговор продолжился и плавно вернулся к недавним событиям 31 декабря.
-Поговаривают, что Паша Грачев хотел, что бы город взяли к 1 января, мол, у него день рождения. Но это все чушь, я не верю. Он сам воевал. Он не такой дурак как его пытаются нам представить. Хотя и зажрался на своей должности! – спокойно рассказывал генерал. Так не спеша, он подробно изложил Владимиру все, что знал о произошедших событиях той роковой новогодней ночи 31 декабря в Грозном, участником которых сам и являлся. Он рассказал, как его по рации то и дело подгонял командующий объединенной группировкой войск Квашнин, как был недоволен им лично министр обороны, ворчавший: «Что же этот ваш хваленый афганец? Что он отстает, когда другие подразделения уже выполнили задачу и вышли в заданные районы». Но разве выйти в заданные районы значило выполнить боевую задачу? Нет, это совсем не чего не значило для Рохлина кроме одного – поспешишь, людей насмешишь. Причем кровавыми шутками! Город был ловушкой для войск, и никто кроме  волгоградского корпуса к этому был не готов. 
А сводный полк корпуса Рохлина не спешил в город не из-за нерешительности его командования, он опытный генерал не повел свои войска в город кучей, цыганским табором, как это сделали другие. Свои тылы корпус оставил с боевым охранением в пригородах, в городе они бы только мешали ему и были легкой добычей для боевиков. Колонна корпуса, осмотрительно продвигаясь вглубь города по заданному маршруту, постепенно уменьшалась – его танки и БМП примерно через каждые 50 метров, для сохранения чувства локтя, становились на блокпосты, прочно закрепляя за собой занятую территорию, прочно прикрывая тылы и фланги наступающей группировке. Таким образом, все силы корпуса были  равномерно распределены на протяжение его зоны ответственности, а дороги для маневра силами и коммуникации остались свободны. 
Продвигаясь к центру города, сводный полк волградского корпуса использовал обманные отвлекающие маневры, спутавшие карты противника.  «Война это путь обмана» – любил повторять генерал.
А ведь было и такое, что, уже начиная с 15.00 31 декабря, многие командиры частей, вошедших в город, радостно докладывали «наверх», о том, что Грозный ими взят и им уже пора, обратно домой, пора грузиться назад в вагоны и готовить  дырки в мундирах себе под ордена. Получалась прямо маленькая успешная война, о которой так мечтает каждый офицер! Пришел, увидел и победил. А где же была до зубов вооруженная армия Дудаева, численностью почти пятнадцать тысяч человек с танками и артиллерией, о которой говорила разведка, которая еще недавно получила боевой крещение в боях с вооруженными Россией противниками Дудаевского режима, разбив их наголову? О ней все забыли? 
И только его, Рохлина грубо отчитывал по рации командующий войсками в Чечне Квашнин. Но генерал твердо действовал по своему плану. Он вообще всегда старался действовать по-своему, и в этом был залог его военного успеха. Командование прошедшей к вокзалу майкопской бригады удивленно сообщало в радиэфире об увиденном ими, - покинутый людьми вокзал, казалось, еще дышал жизнью, сохранными были помещения, кассы и киоски вокруг, словно люди совсем недавно буквально несколько минут оттуда ушли.  А из подвалов и окон близлежащих домов опытные бойцы Дудаева уже ловили в прицелы гранатометов борта танков, рассматривали в мощные оптические прицелы импортных снайперских винтовок лица солдат и офицеров. 
"Тихому не верь, быстрого не бойся" – так гласила чеченская пословица. И как только на город упали сумерки, по всем средствам связи пронеслось разрывая зловещую тишину