заливающие глаза, напрягшись всем телом, Виолетта выдернул стержень и выпрямился, жадно заглатывая оставшийся под потолком кислород, все же поступавший из трубы, частично заваленной землей. Пошатываясь, неуверенно переступая босыми ногами, он двинул к выходу.
— Стой! — захрипела Лера. Она свалилась последней, зашлась в натужном кашле.
Виолетта отбросил ногой ее руку и побрел к завалу. Глотнув с высоты своего роста воздух, он принялся за работу, обломком деревянного бруса отбрасывая назад крупные комья земли…
* * *
Худой и длинный, как жердь участковый уполномоченный ОМВД по Заревницкому району старший лейтенант полиции Синичкин докуривал уже вторую сигарету, дожидаясь наряда полиции, которые должны были выехать вместе с ним на происшествие. Добротный, хоть и старый дом-пятистенок пылал, как свечка. Время от времени внутри его что-то рушилось с громким треском и в небо поднимались целые вихри искр от горящих щепок.
Сильный взрыв разметал по подворью всякий мусор, но глаза участкового цеплялись за отлетевшие на несколько метров листы потемневшего шифера, пролом в стене со стороны кухни, оторванную дверь, сильно пострадавшую крышу. Собственно, крыши практически не было, скорей всего перекрытия, те, что не сгорели, провалились во внутрь, а вот, что творилось в глубине дома, жив ли хозяин, одинокий старик, не представлялось возможности узнать, пока не прибудут из Заревниц пожарные.
Огонь бушевал по стенам и зияющим черным проемам окон, сгорели деревянные хозяйственные пристройки, прилепившиеся к дому, горела старая развесистая ива, и по ее веткам пламя уверенно перебиралось на крышу соседского дома, готовясь похозяйничать и там, а пожарный расчет все еще был в пути.
Такие заброшенные деревеньки, как вот это Ельниково — целая проблема для любой службы спасения. Пробираться машинам приходится по сугробам и бездорожью, буксовать среди снежных заносов, и редко кому удается прибыть вовремя — в основном, все безнадежно опаздывают.
Синичкин докурил вторую сигарету, прикурил третью, размял ноги возле машины. Сигнал в полицию поступил два часа назад от жителя деревни Рудневское, что раскинулось на крутом берегу своенравной речки. Тот берег продувался всеми ветрами, но связь там была, так как деревню окружали поля.
Абонент, сообщивший о пожаре, пожелал остаться неизвестным, зато четверо старух из Ельниково, замотанные в теплые платки, скорбно поджав губы, прищурив слепнущие глаза, внимательно наблюдали, как пылают останки соседского дома, как уносятся в темнеющее небо снопы разноцветных искр, слушали, как громко трещат под огнем сухие бревна и с облегчением думали, что до их домов пожар не дойдет — слишком далеко.
— Добрый вечер, дамы, — решительно приветствовал их участковый.
— Здравствуишь, — нестройно отозвались женщины.
— Когда загорелось, никто, случайно, не заметил?
— Да днем еще, часа три назад, — мрачно отозвалась рослая старуха в ватнике и длинном цветастом фланелевом халате. — От нас-то эти два дома не видать, а зарево я заметила.
— Да, и я увидала зарево, прибегла помочь Семке, а тут вона, уже что! — тоненько пропищала небольшого росточка бабулька, укутанная, как кочан капусты.
— Семен бревна-то глиной промазал, а без того сгорело бы моментом, — добавила и третья бабка.
— Выходит все видели, и никто о пожаре не сообщил, — осторожно укорил старых жительниц Синичкин. — Почему же проявляем такую несознательность?
— Отсюда не сообщишь, — усмехнулась старуха во фланелевом халате. — Да все равно не успели бы приехать — это же газ.
— Плохие баллоны стали привозить, — подтвердила маленькая старушонка. — Сами ставят, все тяп-ляп! А газ желтым горит и коптит, кастрюли не ототрешь.
— Ага, ага, — согласились остальные свидетельницы. — Один обман, а деньги берут большие! Вы бы, как полиция, разобрались, заступились бы за нас.
— Разберемся, — опрометчиво и щедро пообещал Синичкин. — Думаете, у Воловенко газ взорвался?
— Так взрыв был, — сообщила третья старушка. — Рвануло хорошо! У меня блюдо упало из буфета.
— Да какое у тебя блюдо?! — возмутилась маленькая старушонка. — У тебя и посуды-то здесь нет, все дочь забрала! А меня сервис побился, немецкий! Три чашки раскололись, а мне этот сервис сестра из ГДР привезла, сейчас такого не купишь ни в одном магазине!
— Поглядите на нее! — ощетинилась соседка. — Да мне от бабки досталась еще такая посуда, какая тебе и не снилась — настоящий японский фарфор! Чайник светится — такой тонкий! А какая позолота на блюдцах! Вручную расписано!
— Это где же у тебя стоит тот фарфор?! Что-то ни разу я у тебя его не видала, ни одного блюдца!
— А зачем они мне здесь? Это ты, как старьевщица, все гребешь, боишься снохам отдать, а мне для детей ничего не жалко, лишь бы жили, не ругались!
— А?! Вот и неправильно ты рассуждаешь! Помру — и так им все достанется, а отдам сейчас — отвезут к свахе, в новый коттедж. Нет уж!
— Тихо! — вдруг вскинула руку высокая старуха во фланелевом халате. В перепалке своих соседок она участия не принимала, а словно прислушивалась к чему-то.
— Что? — напрягся Синичкин.
— Кричит вроде кто-то!
Участковый дернулся было за повалившийся штакетник, но три бабки, охнув, тут же повисли на нем, удерживая от верной смерти. И действительно, в тот же момент рухнула стена со стороны кухни, заслонив обзор стеной взметнувшегося пламени, подхваченного ветром. Начала заниматься сторона соседнего дома, а пожарных все еще не было.
Все замолчали и подались ближе к пылающему дому, но кроме треска лопающихся бревен, гудения огня, свиста ветра расслышать что-либо было сложно, если кто и был живой — шансов на спасение в таком огне практически не оставалось — и Синичкин, и бабки это понимали. Участковый изо всех сил напрягал слух, но кроме далеких смутных отголосков, вроде мяуканья котят, ничего не смог разобрать.
— Да кто там может кричать-то? — пробормотала третья соседка. — Семка один жил.
Синичкин снова поднес к губам рацию, передавая новое тревожное сообщение.
— А может, Аркашка приехал, — продолжили дискутировать бабки.
— Аркашка суда уж лет двадцать не приезжал, — заметила высокая старуха, самая серьезная из троих. — Зачем бы ему?
— Ну мало ли, — пожала плечами третья соседка. — Отец, все-таки.
— Да-а, — протянула маленькая старушонка. — Царство им Божье! — она перекрестилась. — Уж как они с Веркой хотели внуков! Небось, встретились там…
Все умолкли.
Ветер взметнул вверх целый фейерверк мелких язычков пламени, рассыпав замирающие огоньки среди проступающих звезд, но приближающийся звук мотора прервал благоговейное созерцание.
— Едут, едут, — зашевелились бабки, отхлынули в сторону темной волной, пропуская машину пожарного расчета и Скорую помощь. Вслед за ними прибыл и полицейский наряд.
Брезентово-оранжевые пожарные деловито высыпали из машины, подтянули шланги и принялись за работу. Через полчаса, захлебнувшись черным едким дымом и копотью, задохнулись последние очаги возгорания снаружи дома, изнутри тянуло гарью, стены, превратившиеся в раскаленные угли, медленно остывали.
Прикрывая нос и рот найденной в кармане тряпкой, которой протирал стекла у своего уазика, Синичкин увязался вслед за закопченными робами двух пожарных, дабы самому проверить возможность пребывания в доме посторонних лиц — в ушах так и стояло мяуканье котят, а перед глазами разевали рты пушистые комочки.
Но картина места происшествия оказалась гораздо мрачнее: фрагменты тела, сгоревшего заживо хозяина дома, Семена Игнатьевича Воловенко, грязными кляксами разбросало по всей кухне, что подтверждало версию о взрыве газа. По инструкции надо было проверить, также и подпол, и подвал, если таковые имеются, дюжий пожарный с силой приподнял за покореженное металлическое кольцо дверцу в полу и восхищенно присвистнул: в темноту уходили добротные ступеньки, почти не пострадавшие от пожара, лишь слегка закопченные.
Синичкин молча потянулся вслед за ним. Прожекторный фонарь на каске пожарного осветил обычное подполье, какое есть в каждом деревенском доме. По полу валялись банки с припасами, сброшенные силой взрыва с полок, под ногами хрустело стекло вперемешку с солеными огурцами и помидорами, катались высыпавшиеся из деревянной клети луковицы. Валялся садовый инвентарь, почему-то поставленный здесь, а не в сарае.
Никаких признаков присутствия посторонних людей — так им показалось поначалу.
— А это еще что такое? — пробормотал Синичкин.
В самом углу подпола обрушилась земля.
— Наверное, погреб завалило, — предположил пожарный. — Некоторые роют прямо под фундаментом, чтобы зимой не выбегать на улицу за картошкой.
Но участковый не слушал его, рукой отгреб землю в углу.
— Ох, ты ж, твою мать!..
От неожиданности, он резко распрямился и врезался затылком прямо в подбородок парня-пожарного, но тот даже не охнул. Внимание обоих приковало светлое пятно — пальцы, зажавшие переломившуюся деревяшку...
На зов Синичкина, больше напоминающий дикий вопль, в подвал спустились двое из наряда полиции. Эксперт быстро сделал несколько снимков подвала и обнаруженной конечности. Завал в углу срочно начали разгребать. Находящегося без сознания мужчину,
Хорошо получилось с девчонками. У вас постоянно огонь, во втором романе уже присутствует...
Ну и написано очень подробно, логично, правдоподобно, хорошие детали, вроде перепалки бабок)