Аркадий с наслаждением погрузил тело в горячую воду с пышной пеной и глубоко вдохнул в себя умиротворяющий аромат масел корейской пихты, мелиссы и лаванды. Насыщенные запахи, поднимающиеся от кудрявой мыльной шапки в джакузи, заставили отступить нервную дрожь, которая колотила его всю дорогу до дома.
Несколько минут он расслабленно лежал с закрытыми глазами, терпеливо дожидаясь, когда отступит леденящий холод, свернувший все кишки в один тугой узел, перестанут тревожно метаться мысли, вернется возможность размышлять рассудительно и хладнокровно, не вздрагивая, заново переживая минуты ужаса, когда смерть стояла рядом с ним.
Ночная горничная Ангелина, неслышно передвигалась по ванной комнате, раскладывала на полках свежие полотенца для тела и для ног, повесила на крючок теплый халат, рядом с прорезиненным ковриком поставила новые тапочки.
На хозяина она не смотрела, как и он на нее, но присутствие живого человека придало Аркадию уверенности в себе.
— Принеси коньяк, — не открывая глаз, потребовал он у прислуги. — И скажи там этой, Хунь-мунь, чтобы поджарила колбаски.
— Хорошо, Аркадий Семенович, — кивнула девушка.
Через несколько минут она подкатила к бортику ванны низкий сервировочный столик с пузатым бокалом, слегка прогретым, для извлечения из благородного напитка наибольшего ароматного букета.
Коньяк плескался в маленьком графине, рядом с ним стояли дежурная тарелка с нарезкой из четырех видов сыров и блюдце с тонкими ломтиками киви, обложенными сочными лимонными кружочками, под отдельной прозрачной крышкой исходили паром поджаренные на гриле Мюнхенские колбаски.
Хмуро глянув на темно-синее платье, Аркадий махнул рукой, выпроваживая прислугу, аккуратная горничная тихо прикрыла за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, он медленно смаковал Camus, нарочно долго катая на языке напиток, но так и не почувствовал его обычного терпкого вкуса. Вода водой.
Закусил колбаской и поморщился: вместо сочного мясного сока рот наполнился горячей безвкусной мякотью — словно бумагу жевал. На киви он смотреть не стал, примостился снова головой на резиновой подушке.
Напрасно он поторопился с Виолеттой, надо было сначала тщательно ее допросить, вытрясти, куда могли деться камни. Доступ в подвал, в расфасовочную, у нее был, а все концы сходятся на ней и стрипке. И кого теперь назначать на ее место? Завтра же надо будет выскрести из клуба всю наличку, на всякий случай — с Вальтера станется, может отобрать бизнес.
Черт, черт! Какой бизнес — сохранить бы голову на плечах! Сегодня он остался жив, но надолго ли? Через три дня камни нужно преподнести Вальтеру на блюдечке с голубой каймой, а искать придется одному.
«Надо сосредоточиться!» — приказал сам себе Аркадий, но приказ вышел каким-то, совсем уж хвойно-ленивым.
Организм затребовал полноценного сна, к тому же вода почти остыла, мысли разбредались в лавандовом дурмане и ничего путного в голову не приходило, кроме того, что из страны надо валить.
За эти три дня нужно перевести в Стокгольмский банк, где у него открыт небольшой счет, весь актив, а вот как быстро вывести из обращения свои денежки следует подумать и подумать хорошенько. Впрочем, об этом пусть думает адвокат, для этого он и получает каждый месяц свои денежки — вот и пусть пошевелит мозгами. Да, и поторопить заказчика. Как только уйдет последняя партия телок — рвать когти.
Аркадий выбрался из джакузи, впервые в жизни отяготившись своим грузным и неуклюжим телом.
«Похудею, — пообещал он сам себе. — Как только все закончится, лягу куда-нибудь на оздоровление.»
Несмотря на назойливую дремоту в ванной, в постели уснуть не получалось. Вдруг снова вспомнились нежные и ласковые прикосновения Смерти — она стояла совсем рядом с ним, он даже вспомнил какого цвета был у нее балахон — красивого, глубокого черного цвета, матового и в то же время отливающего серебром.
В тех местах, где она провела по волосам своими пальцами онемела кожа и до сих пор покалывала иголками. Аркадий помассировал голову, но холодное оцепенение не проходило, и он оставил попытки.
Надо постараться заснуть.
Повертевшись с боку на бок, он замер: что-то невесомое мягко провело его по руке, словно коснулись птичьим перышком. Аркадий сел на кровати, с тревогой вгляделся в ночной мрак комнаты и понял, что в спальне он не один — возле стены в кромешной серой темноте покачивалась размытая фигура, сотканная из черных клочьев непроглядного мрака, тускло поблескивало ее зловещее оружие.
Капюшон фигуры скрывал лицо, но костлявые пальцы Аркадий отчетливо разглядел.
— Уходи! — прошептал одними губами.
Хотел махнуть рукой, но конечности вдруг одеревенели и стали чужими. Однако, фигура услышала его и глубоко вздохнула, он почувствовал на коже волнение воздуха, увидел движение просторного одеяния — Смерть удалилась.
Аркадий осторожно опустился на подушку, но глаза закрывать боялся и всматривался в темноту перед собой. Тяжелый липкий сон прорвался к нему, когда за окном начал заниматься новый световой день, а время подходило к обеденным часам. За дверью зацокали по ламинату когти Джека, и услышав знакомый звук, Аркадий уснул…
* * *
— Почему не разбудила?!
Дневная горничная и экономка в одном лице, женщина предпенсионного возраста, не теряя достоинства, стояла навытяжку перед хозяином, дожидаясь окончания вспышки недовольства, и не пыталась оправдываться. Будить его должна была ночная работница, но она ушла домой в девять утра и не передала по смене никаких распоряжений, — а значит, ей самой таких распоряжений не поступало.
Пропустив мимо ушей выговор начальства, горничная отправилась заниматься текущими делами, а именно: распорядиться насчет позднего завтрака. Ньюнг Тяо дожидалась ее, стоя у подножия широкой лестницы.
Но ни завтракать, ни обедать Аркадий не стал — не до еды — первый день уже считай прошел, а он еще ничего не сделал.
Предварительно закрывшись на замок, он набрал номер своего юриста и долго обсуждал с ним условия последней сделки и, только запустив машину вывода денег, начал поиски.
Двигался сосредоточенно и методично, вытряхивал ящики, раскрыл шкафы в гардеробной комнате, смежной со спальней, скидывал с полок всякую сувенирную дрянь, привезенную из разных туристических поездок, внимательно перебрал цацки Виолетты и отложил их в сторонку, снова вспомнив, что не снял с нее ни кольца, ни цепочку. Прощупанные, надорванные, вывернутые наизнанку вещи, он бросал на пол, туда же полетели хрустальные флакончики духов со столика бывшей любовницы. Покончив со спальней, он перебрался в следующую комнату…
Обыск занял весь день, к полуночи Аркадий устал, взмок от бесполезного напряжения, проголодался, но пришла уверенность, что в доме камней нет — значит стрипка или клуб.
В хмурой задумчивости он спустился в столовую, мимоходом отметив, что уже заступила ночная прислуга — как они быстро меняются, пожалуй, стоит снизить почасовую оплату, и так слишком жирно!
Крошечная вьетнамка подала ужин, поставила тарелку с какой-то едой. Есть он так и не смог, поковырял вилкой, но не взял в рот ни кусочка, глотнул воды из стакана и поднялся к себе под удивленными взглядами прислуги.
Более флегматичная Ангелина пожала плечами и велела кухарке убирать со стола.
Ушел — скатертью дорога, у них меньше работы.
Смерть ждала его в темной спальне, как верная подруга, однако место Виолетты на кровати не занимала, а зыбко колыхалась посреди спальни, паря в воздухе над кучей разбросанной одежды.
Отворив дверь в спальню, Аркадий абсолютно четко увидел знакомый черный балахон и поспешно щелкнул выключателем. Но Смерть никуда не исчезла. Она растворилась в свете электрических ламп, а свое присутствие обозначила сгустком плотного искрящегося воздуха.
— Что ты ко мне пристала? — тихим шепотом взбунтовался Аркадий, однако, повышать голос на непрошеную гостью опасался. — Уходи!
Мерцающий сгусток поколебался и медленно поплыл к отдушине под потолком — ночная посетительница была довольно покладистой — но отчего-то просочиться в вентиляцию не смогла, зависла рядом, словно ожидая помощи, покинуть же негостеприимного хозяина дома другими способами не посчитала достойными внимания.
— Сейчас! — понял Аркадий.
Метнулся вниз, громко прошлепав по лестнице босыми ногами.
— Стремянка где?! — рявкнул на горничную, расположившуюся на кухне с чашкой чая.
— Вот здесь. Куда отнести? Что вы хотите достать? Я помогу, — проявила внимание и участие прислуга.
Хозяин отпихнул ее от подсобки, вместе со стремянкой прихватил большой резиновый молоток и помчался обратно. Горничная последовала за ним — ее святая обязанность не допустить хозяйского самоуправства в доме. Куда он там решил залезть — уж лучше она сама все аккуратно достанет.
Заглянув в раскрытую дверь спальни, Ангелина ахнула, обнаружив совершеннейший разгром в комнате, но непонятней всего было то, что хозяин, взгромоздившись на стремянку, бухал долотом по стене, проламывая шире отверстие вентиляции. На пол сыпались ошметки штукатурки и куски гипсокартона, в воздухе повисла меловая взвесь.
— Аркадий Семенович, что вы делаете?! — испугалась девушка.
