его не замечал?!» — отругал себя Семен Игнатьевич и побежал за Веруней.
Поистине, сегодня был день великих перемен и открытий: он вдруг понял, что на самом деле не жил все последние годы, а лишь готовился к этому моменту, и не стар он вовсе, и не жаль ему ничего оставлять за собой: оказывается, Веруня ждала его все это время, а желтая ткань, которую он по глупости хранил в ящике, без нее просто тряпка. И всей душой он устремился в поток ярких лучей, где мелькал ее желтый сарафан.
* * *
Где-то громыхнуло, и Марина проснулась. Темнота подвала как обычно была наполнена тяжелым сонным дыханием узниц. Сколько времени они уже здесь находятся: два дня или вечность? Дни и ночи смешались межу собой в длинные нескончаемые сутки, заполненные тяжелым забытьем. Постоянно хотелось спать, свинцом наливалась голова, не поднимались руки, даже Лера, которая больше других сопротивлялась при кормежке, отказывалась от воды, старалась шевелиться сама и шевелила других девушек, и та с трудом разлепляла глаза, когда включался яркий свет под потолком.
Марина поерзала плечами о подстилку.
Раньше она и представить не могла как может чесаться тело, покрытое липким потом и пылью, сколько грязи и мелких камешков набивается в волосы, когда лежишь так близко от пола, как скрипит на зубах бетонная крошка, как воняет собственными испражнениями от железного ведра, как трудно постоянно дышать ртом, как сохнет в горле и от тупой боли в правой стороне головы трясутся руки.
Что же ее разбудило? Ах да! Сверху над ними, а может, не над ними, а в стороне снова оглушительно грохнуло, за темным провалом выхода с треском что-то обрушилось, на потолке заискрило бегающими огоньками, на лицо посыпались пыль, камешки и еще какая-то труха.
Марина медленно подняла руку и провела по лицу, правая половина отозвалась привычной болью, до носа все еще нельзя было дотронуться. Очень хотелось пить.
Когда интересно придет старик? Заторможенное сознание определяло его в виде размытого темного пятна, пахнущего табаком и морозом. Сначала он заставляет их глотать жидкую комковатую овсянку и только после этого дает воды. Овсянкой Марина давилась, а за бутылку с водой цеплялась обеими руками, как утопающий за соломинку, но напиться все равно не успевала — старик отбирал бутылку и отходил к следующей пленнице. После еды все снова погружались в сон.
Она повернулась, вдыхая холодный влажный воздух, ощутимо потянуло холодом, с каждым вдохом в ноздри набивались колючие пылинки. За темнеющим квадратом проема время от времени вспыхивало и трещало. Струю морозного воздуха Марина больше не чувствовала. Хоть бы скорей закончился этот грохот. Спать, спать…
Однако, провалиться в сон, приносящий спасительное забвение, не удалось.
— Девки, поднимайтесь! Просыпайтесь, мать вашу! — каркнул хриплый голос в темноте.
Марина зажмурилась и упрямо попыталась ускользнуть в привычную дрему, но Леркин голос надоедливо зудел и разносился под потолком.
— Не спите, девочки! Слышите? Боже мой, что там такое, Господи?
В отличие от соседки, Марина не чувствовала страха, только бесконечную усталость и желание уснуть, но остальные девушки постепенно отреагировали на хриплый Леркин кашель.
— Что там случилось?
— Чего орешь-то?
— Дура, зачем разбудила?
— Тихо, слышите?
В стороне темного провала выхода неожиданно оглушительно ударило, следом раздался треск, словно надломилось несколько сухих деревьев, подвал осветила яркая вспышка огня. Красные языки пламени ворвались в узкий проем небольшого помещения, облепив верхнюю его часть огромными смертоносными лепестками. Зловещие отблески огня на минуту осветили застывшие лица, сжавшиеся фигурки, расширенные глаза, насладились отразившимся в них ужасом и, нехотя, отступили, оставив вместо себя облако едкого дыма и гари.
Волна горячего удушливого воздуха окатила жаром несчастных пленниц. Девушки поднимали головы с грязных подстилок, кашляли, закрывали носы.
— Что это?
— Мы тут погибнем!
— Сдохнуть раньше времени, как-то не улыбает! — гневно припечатала Люська.
Сбоку снова крякнули какие-то доски или бревна, но вторая волна пламени уже растеряла свою мощь и не сумела долететь до пленниц, только расцветила их жалкое узилище багровыми тонами и оставила гулять по потолку крошечные озорные искорки. Марина почувствовала, как склеились ресницы, в нос заползал невыносимый запах тлеющих тряпок.
— Девчонки, матрасы горят! — она отчаянно крикнула в темноту и заколотила ногами по лежаку.
— Горим! — тут же отозвалась Настюха и забесновалась на своем матрасе, выколачивая из него пыль вместе с искрами. К пламени она оказалась ближе всех и ее матрасу достался практически весь жар.
Словно услышав их, с потолка тихонько закапала вода. Капли упруго забились о бетонный пол, быстро образовали на нем небольшую лужицу и звонко шлепались в нее. Вскоре поток увеличился, превратившись в щедрую струйку, воздух наполнился горячей сыростью, над девушками повис душный пар, оседая мелкой влажной крошкой на грязных лицах и руках, а из разбитой трубы, не прерываясь, текла горячая вода, впрочем, она быстро остывала.
Девушки подобрали ноги, подтягивали подальше свои легкие лежаки.
— Нас затопит? — Марина беспомощно повернулась к Виолетте.
— Не знаю, что сказать тебе, дорогая, — горько усмехнулся транс, пожав одним плечом. — В любом случае впереди нас ждет смерть. Если затопит — это наступит быстро, а если не затопит — неизвестно, сколько еще продлятся наши муки. Но одно уже ясно — мы точно не сгорим — эпицентр взрыва оказался от нас далеко. А ты сама что предпочла бы: быстро задохнуться под водой или медленно — от нехватки кислорода?
Марина с трудом сдвинула с места затекшие извилины и представила себе смерть на глубине, смерть в огне, смерть в вакууме — ни один способ ухода из жизни ей не пришелся по душе.
Сверху противно заскрежетало. Вода из трубы хлынула уже сильным потоком, безвозвратно замочив все, без исключения, лежаки, но горячей она уже не была — просто теплой.
— Мы утонем, — спокойно резюмировала Лера, прижимаясь к стене.
В насмешку над ее убогими представлениями о планах Всевышнего насчет их судьбы, поток прекратился, вылив из разорванной трубы весь остаток воды. Снова закапало, но теперь все реже и реже.
— А может, и не утонем, — возразила ей Люся.
Воды на полу было явно недостаточно, чтобы их утопить — это не могло не радовать, значит быстрая смерть на глубине, как и смерть в огне им не грозит. В темноте девушки обменялись тревожными взглядами — только сверкнули белки глаз.
— Как там Олеська, посмотри, — велела Лера.
Настя, как могла, двинулась телом к подруге.
— Ой, Господи! Ой, Боженьки! Холодная вся! Мы тут все помре-о-ом! — взвыла она не своим голосом.
— Девчонки, давайте вместе крикнем! — вскинулась Марина. — Может, нас кто услышит!
Виолетта усмехнулся, вздохнул и уселся поудобнее, запрокинув к стене голову.
— Дуры, — еле слышный шепот, сорвавшийся с его губ никто не услышал.
Все дружно заорали на разные лады, в глубине души надеясь, что кто-нибудь их откопает, освободит. Голоса гулко ударялись в стены, отлетая эхом, которое тут же заглушалось новыми душераздирающими выкриками.
Постепенно, одна за другой, девушки замолкали, кашляли, сглатывали сухой колючий ком в ободранном горле и тяжело дышали. Внезапно всем захотелось спать — организмы, ослабленные долгим голоданием, обезвоживанием, разрушительным действием наркотика, давали реакцию на бурный всплеск адреналина.
— Все? Наорались? — насмешливо осведомился Виолетта, оглядев их вздымающиеся плечи. — А теперь послушайте меня: никто не придет вас спасать, ясно? Проход сюда взорвали специально, чтобы нас всех тут похоронить. Будете дальше орать — потеряете последние силы и потратите кислород!
— Ты-то откуда все знаешь, кобылища?! — злобно выкрикнула Люська.
— Да, как ты сюда попала? — поддержала Марина свою соседку.
— Очень просто, — мрачно ответил закованный транс. — После того, как ты, деточка, посмеялась над самим Вальтером и оставила камешки себе, у Аркадия начались очень большие проблемы. Прямо в Новогодний вечер. И он решил меня наказать, ведь это я приняла тебя на работу, не проверила как следует анкету. Кто же мог подумать, что такая лохушка догадается про стрипы. Тебе повезло, что ты попала к его сыну, а не прямиком к нему самому. Видишь, как все удачно сложилось — все посчитали тебя отработанным материалом, а ты все еще жива. Если бы с тобой позабавилась охрана Вальтера — могла бы уже кормить ворон, где-нибудь, на окраине Зарубино, а так, решили присоединить к партии трафикинга — хоть что-то с тебя поиметь.
— Ты сказала про стрипы, — не понимала Марина.
— Ну сейчас-то, не надо притворяться, — укорил Виолетта. — В стрипах переправлялись алмазы со старого Вишерского месторождения. Вы в курсе, девочки, что эти алмазы ценятся в десятки раз дороже Якутских алмазов? Доставка осуществлялась в наш клуб, под видом партии недорогой сценической обуви. Ну а после, курьеры из клуба доставляли алмазы настоящим покупателям, а назад в клуб приносили кокаин тем же самым способом — в платформу стрипов помещался пакет. Слабым звеном в
Хорошо получилось с девчонками. У вас постоянно огонь, во втором романе уже присутствует...
Ну и написано очень подробно, логично, правдоподобно, хорошие детали, вроде перепалки бабок)