безмерно разом так до чего несусветно всячески превозносили.
Да еще и главное давали всему тому самое до чего еще безупречное определение в виде именно тех весьма же многозначительно наилучших этических принципов того самого хоть сколько-то поистине более-менее полноценно развитого человека.
Нет, конечно, самое уж подавляющее их число и близко вот совсем ничего из всего того прочитанного вовсе этак явно никак не переносило в ту самую исключительно простую и до самого конца довольно-то привольно обжитую ими обыденность.
Однако сами по себе семена напыщенного вольнодумства более чем естественно при этом явно же прорастали на исключительно благодатной почве униженности, чванства, рабства, засилья круговой поруки.
122
И поскольку все этакое социальное зло вовсе ведь на редкость до чего изрядно же постепенно накапливалось, да и всеми теми невообразимо долгими веками, оно и впрямь уж как есть, затем кишмя кишело на всех тех невообразимо глубоких и низменных низинах всего тогдашнего общественного бытия.
А потому и выплескивалось, оно длиннющими щупальцами самого отвратительного террора, так и, пытаясь сходу еще разом отравить жизнь господ угнетателей трудового народа дико кровавыми акциями всяких индивидуальных расправ.
А впрочем, и самым явным ко всему тому и впрямь донельзя так самым явным побудительным поводом могла быть, в том числе и самая изощренная личная месть за все свое полнейшее вековое бесправие или вот за потерю дорогих сердцу близких людей.
Ну а еще нечто подобное до чего неизменно довольно-таки искренне поощрялось реакционными кругами царского правительства, раз сколь непременно всячески оно отводило всю народную ненависть в весьма удобное для кое-кого из их числа русло войны со вполне разумными либералами, да и способствовало установлению самой благоприятной почвы для буквально любой грядущей диктатуры.
Вот только довольно уж неделикатно оседлать все народное движение правым деятелям и близко-то явно попросту не удалось, причем, прежде всего потому, что никакого народа, они и в глаза чисто этак совсем и не видели, а главное хоть как-либо его узнавать в их планы совершенно тогда вовсе-то и не входило.
123
Да и кто его тогда вообще собственно знал?
Когда приходили погромщики грабить и жечь усадьбы, то тот до чего и впрямь весьма добродушный помещик мог довольно-таки запросто же спесиво и заносчиво выкрикнуть, обращаясь к разгоряченной и доведенной зачинщиками до экстаза толпе: «Ступайте на двор, и жгите там, чего только хотите!»
А все потому, что именно так видел он в них именно что точно тех, что и всегда ранее - никак уж не в меру осоловевших от скуки и выпитого холопов.
Ясное дело, что вовсе не надо иметь большое и богатое воображение, чтобы понять, что после таких слов толпа окончательно теряла последнюю искру разума и начисто забывала о том, что барин был добр, помогал бедным, щедро раздавая милостыню, их детей, пойманных в его саду, только бранил, палкой и кнутом не бил…
Ну а его сосед, который надо бы прямо сказать, и был тем самым злым и жестокосердным барином, которым крестьяне часто пугали своих детей…
Вот он-то как раз вполне естественно и был от всего этого где-либо до чего еще явно уж весьма так далече…
Такие людишки, прямо носом чуяли сколь быстроного и неотвратимо надвигающуюся опасность, а потому и держали ухо востро… и когда наступала пора поджогов, их попросту почти никогда не было на месте.
124
И эти осатанело лютые люди, вдоволь еще всласть же насладившиеся всеобщим бесправием, зачастую еще явно умудрялись вовремя скрыться, то есть, проще говоря, удрать, куда вот явно подалее заграницу.
Ну и как то вполне при этом разом понятно за все те их плотские грехи и утехи подчас страдали люди ни в чем этаком никак вот явно невиноватые, а истинно во всем как есть всецело праведные.
Однако и эти праведники тоже были на редкость во многом виновны, а поболее всего именно как раз в том самом более чем явном уж своем пренебрежении ко всем, тем истинным нуждам народного образования.
А между тем могла бы существовать на политической карте мира и та совершенно другая страна, и пусть в той так и несостоявшейся России вполне бы хватало по всяким медвежьим углам тех самых людей и близко ведь нисколько неискушенных во всякой настоящей грамоте…
И главное, если бы не та исключительно извечная полнейшая отстраненность всего привилегированного дореволюционного класса от тех еще самых доподлинных нужд простого народа этнических японцев более чем непременно уж тогда довольно-то частенько бы поругивали за все их никак так нисколько непатриотичное пристрастие к русской технике.
На, что рядовой японец невозмутимо бы отвечал…
«- Чего моя сделать-то может, если русскай теливизура нашего несравненно до того и впрямь замечательно лучше»?
Сегодня и правда этакое немыслимое чудо - попросту как есть вот нельзя себе даже, и вообразить во всех тех и наиболее смелых розовых мечтах…
Однако при всем том эти мечты вполне могли бы иметь самое здравое и более чем практическое свое осуществление, если бы, конечно, не был истинно же разом снесен весь тот доселе столетиями накоплявшейся почвенный слой, на котором неизменно и зиждилась слава ум и честь всей той предыдущей эпохи.
125
Однако чего уж это вообще и впрямь могло создать все те должные условия для существования царства ядовитой химеры чуть ли не поглотившей внутри самой-то себя всю разум и веру внутри той доселе вот весьма деловито обжитой нынешним человеком вселенной?
И была ли причиной тому одна лишь, и только народная глупость или тут был все-таки явно замешан еще и тот самый никак не в меру излишний аристократизм высших слоев общества?
Ответ он, в принципе, вполне ясен, однако нисколько не полон.
Комиссары, в отличие от многих других совершенно так чисто бездеятельных преобразователей всего того и поныне в точно том виде сколь неизменно существующего бытия вовсе ведь не были бесславно разобщены, а к тому же и были они отлично вооружены знанием общечеловеческой психологии.
Ну а как раз потому и несли этакие длиноязыкие хамелеоны на своем щите тот самый, так и отравляющий всякое до чего наивное сознание дикий энтузиазм, и вправду разжегший в весьма многих сердцах зарю мнимых, несбыточно сладких надежд.
И именно в этаких нисколько уж вовсе не бравых делах товарищи большевики, и впрямь на редкость изрядно так до чего только же усердно ведь по-свойски напрягши мозги донельзя поднаторели…
И вот он тот изумительно яркий и преотличный пример, как это вообще может всецело отравить всеобщая восторженность, причем даже надо бы сказать и людей действительно вполне самостоятельно думающих, да и более чем здравых и прагматичных.
И уж взято все это было автором вовсе-то никак не с потолка, а из одного из самых наилучших романов великого классика мировой литературы Томаса Майна Рида, а называется он «Квартиронка».
«Настроение окружающих - быть может, в силу какого-либо физического закона, которому вы не можете противиться, - сразу передается и вам. Даже когда вы знаете, что ликование нелепо и бессмысленно, вас пронизывает какой-то ток, и вы невольно примыкаете к восторженной толпе».
126
Причем нечто подобное и близко никакая не выдумка, а тот еще самый весьма вот доподлинно настоящий общечеловеческий фактор!
И ведь поболее всего на интеллектуалов поистине действует, как раз-таки именно тот донельзя заразительный чисто же можно сказать общий дух восторженности, отображенный на бумаге и главное не жалкими чернилами, а кровью над всем миром воспаренной большой души.
И если подобного духа гений и сеет же блага любви ко всякому ближнему, что ныне до чего еще злосчастно попросту как есть, вовсе-то совсем обездолен…
Да только сколь безмерно этот гигант литературы при всем том так и воздействует на самые разные людские умы и именно ведь можно сказать путем самого еще явственного насаждения принципов отчаянно так свирепого нигилизма.
Ну а это как раз в них и заключено то самое никак не здравое зерно, что буквально на корню весьма непреклонно и обобщенно всячески отрицает все, то существующее и поныне во многом донельзя так бестрепетно пасторальное бытие…
Однако все те, кому нечто подобное, было явно ведь нисколько совсем не по душе и близко не предлагали ему вовсе-то ничего того до чего вполне конкретного разом еще сходу взамен…
А между тем, подобный глубокий траур по всему тому на редкость плачевному нынешнему положению весьма скоропостижно полностью нивелирует нынешнюю современность, причем именно до состояния жуткого болота, из которого и надо бы всенепременно куда-нибудь поспешно сходу так выбраться, а куда именно не столь оно теперь вовсе и важно.
И вот чего только пишет об этом один из умнейших людей своего времени граф Витте. «Витте С. Ю. Воспоминания».
«Вообще социализм для настоящего времени очень метко и сильно
указал на все слабые стороны и даже язвы общественного устройства, основанного на индивидуализме, но, сколько бы то ни было разумно жизненно иного устройства не предложил. Он силен отрицанием, но ужасно слаб созиданием».
127
А нечто подобное и было одним лишь тем донельзя откровенным береденьем исключительно многих застарелых язв всего того никак независимо от времени и эпохи полностью на редкость нисколько так явно неизменного общественного организма.
Причем именно нечто подобное и имело самое полноценное свое продолжение в художественной литературе конца 19 столетия.
И сколь еще невозмутимо прочным ко всему тому самым максимально так принципиально важнейшим обоснованием и послужила вполне безупречно от чего-либо как есть плотского и низменного до чего яростно абстрагирующаяся философская фантазия всех тех более ранних эпох.
А именно это в своем роде и стало до чего безумно суровым катализатором той ведь самой лишь некогда так затем грядущей еще вакханалии безумно злых демонов революции.
Их лозунг «все долой» есть одно лишь то совсем ведь чудовищное упрощение ими самими до этого услышанного из чьих-либо вовсе чужих уст.
И вот уж он тот всему тому чисто как есть считай до безумия яркий пример, как это именно тот самый террорист практик мог довольно-таки весьма ведь порядочно понабраться ума-разума от тех самых всевозможных же нигилистов теоретиков.
Вадим Александрович Прокофьев «Желябов»
«А потом пришли новые учителя. Они не дрались, учащихся называли на «вы». Тайком, с оглядкой давали почитать Белинского, Добролюбова, Писарева, книги «Современника».
Не все понятно в статьях «Современника», зато Писарев — это здорово! Всех метлой, даже Пушкина, а вместе с ним всяких там Рудиных, Обломовых».
128
И ВСЕ УЖ, КОНЕЧНО, РАЗ И НАВСЕГДА ОТНЫНЕ ДОЛОЙ, а мы все как один всей толпой в коммунистический рай гурьбой…
Только чего-то этот ближний рай очень даже собою напоминает, всем надеемся общеизвестный революционный лозунг «Мир хижинам война дворцам», ну а к тому и впрямь еще можно будет сходу так и прибавить, а кто не с нами тех до чего быстро мы отправим к праотцам.
Но началось то все это куда явно значительно ранее!
И надо бы именно о том вполне прямо заметить, что уж
