ДОЛЖНОСТЬ

три больших ящика и отчалил на тарахтящем «бычке».
  Агния Львовна принялась разбирать товар. Все было как обычно: мыло, дошираки, «Килька в томатном соусе», кукурузные палочки, кубики «Галина бланка», мясо цыпленка в желтых банках, шоколадки, пряники, конфеты, рижские шпроты, макароны…
  Майонеза было только одно ведерко. Но зато – какое! Золотисто – перламутровое с непонятными, похожими на иероглифы, письменами. Агния Львовна открыла ведерко. Майонез имел необычный оранжевый цвет и запах, столь притягательный, что продавщица не устояла.
  Когда некий покупатель, отважно проигнорировавший табличку «Прием товара», проник в магазин, Агнии Львовне уже никто не сумел бы помочь.


  Так свершилось черное дело, и когда до Ж… дошли газеты с фотографиями Антушкина на первых страницах, когда в телевизоре он стал назойливей рекламы, никто из ж…цев не узнал бывшего лицедея. А если кто и узнал, то, конечно, очень скоро приобрел репутацию лгуна.


  Глава третья


  Дебют


  1
  Наутро меня разбудил будильник, хотя я его не заводил. Теперь что, всегда так будет?
  -Сергей Леопольдович, ваш завтрак.
  Ласковый голос Степы примирил меня с будильником и ударом кулака я заставил его умолкнуть.
  Степа поставила на кровать поднос, похожий на маленький столик. На столике был кофейник, жирные сливки в изогнутой золоченой плошке, бутерброды с черными горошинками и чашка с инициалами «С. Л. » - уже успели сделать, черти! Однако сам завтрак меня не впечатлил - я люблю по утрам хорошенько набить брюхо. Но – дареному коню, как говорится…
  Я взял бутерброд.
  -Вы что же, сами будете кушать?
  -Не понял? – удивился я.
  Степа присела рядом со мной, налила в чашку кофе, добавила сливок и принялась кормить меня, словно малое дитя. Должен признаться, ощущения неземные – почувствовал себя феодалом.
  -Степочка,- заговорил я с набитым ртом. - И давно вы здесь работаете?
  -Второй день.
  Ну, надо же, прямо как и я.
  -А раньше где работала?
  -В ночном клубе, Сергей Леопольдович.
  Я засмеялся: хорошая шутка.
  -Спасибо, Степочка.
  Степа унесла поднос.
  Хоть и неохота, а придется все же вставать. Я отбросил простыни и подошел к зеркалу. Ну что ж, очень даже симпатичное зрелище отразилось в нем – подтянутый, серьезный мужчина в рассвете физического могущества. Есть, конечно, брюшко, и складки под подбородком – сказывается богемный образ жизни, но для придания образу солидности и они не повредят.
  Я сделал рожу, оттянув уши большим и средним пальцами обеих рук, а мизинцами приподняв нос. Засмеялся, вспомнив, что живу во дворце, подпрыгнул, как козленок, и решил, наконец, одеваться.
  Для меня заготовили … это, должно быть, ошибка - костюмчик потертый, брючки обвисли на коленах, на жилете не хватает двух пуговиц. В этом маскараде я был похож на уволенного рабочего Нилиманского нефтеперерабатывающего завода. Это ни в какие ворота не лезет.
  С чувством негодования я спустился вниз. Семен Никитич уже ждал. Его лицо засветилось полосатой улыбкой:
  -Сергей Леопольдович, превосходно выглядите. Превосходно!
  -Вы издеваетесь, Семен Никитич? – проговорил я.
  -Ну что вы, Сергей Леопольдович.
  Он взял меня под руку и, быстро выведя из дома, повел через лужайку к черному «линкольну». Откуда - то появились секьюрити и пошли с двух сторон, вертя во все стороны чугунными головами.
  -Это необходимая часть вашей новой роли, Сергей Леопольдович.
  «Надеюсь, это не роль бомжа», - подумал я, но сказал:
  -В таком случае полностью доверяюсь вам, милейший Семен Никитич.
  «Милейший» сверкнул на меня тигриным глазом и засмеялся.
  В «линкольне» нас ожидал Олег Власыч. Он, похоже, плохо спал – круги под глазами, одутловатые щеки.
  -Выучили текст? – сразу набросился он на меня.
  -Выучил.
  -Назубок? – вставил Семен Никитич.
  Я кивнул, чуя холод под ложечкой.
  «Линкольн» медленно вырулил на трассу, блестящую от утренней росы. Колеса мягко шуршали, навевая сон. Навевала сон и беседа Олега Власыча и Семена Никитича, хотя шла на повышенных тонах и с нотками паники. Я, конечно, ничего не понимал: опять «электорат», «рейтинг», «процент», «кредит доверия». Были и понятные мне слова, как - то: «быдло», «лохи», «баблосы», но в сочетании с вышеуказанными, становились недоступны пониманию и они.
  -Приехали, Сергей Леопольдович!
  Я встряхнул головой, медленно выбираясь из сонных дебрей. Мать моя! Внизу ревела толпа.


  2


  «Линкольн» остановился у покрытой брусчаткой площади на небольшом возвышении. Там, дальше, была установлена широкая трибуна, а за ней – лица и плакаты, плакаты и лица. И на плакатах лицо – моя улыбающаяся физиономия. Какого дьявола собралась вся эта публика?
  -Ну, Сергей Леопольдович, ваш выход. Не подведите, дорогой.
  Семен Никитич сделал нетерпеливый знак, и я все понял.
  Дрожа и глубоко вздыхая, я отворил дверцу и вылез.
  Толпа взревела, я сунулся было обратно, но Семен Никитич, крепко ругнувшись, подтолкнул меня в спину.
  Чувствуя движения сердца, я пошел по брусчатке вниз, к трибуне. Толпа одобрительно гудела.
  Откуда ни возьмись, с двух сторон меня окружили секьюрити, да и Олег Власыч плелся сзади, чему – то чертыхаясь. Стало поспокойнее. Я огляделся и понял, что площадь знакома мне: кажется, именно ее часто показывают по телевизору.
  -Ан – туш – кин!
  Скандирование тысячами глоток моей фамилии отчего-то не польстило, а испугало меня. Боясь потерять сознание, я поднялся по ступенькам на трибуну. Кузькина мать! Да здесь, похоже, миллионы. Лицо, морда, лицо, морда, лицо, морда – несть им числа!
  Посреди помоста находились целых три микрофона. Такое изобилие едва не выбило меня из колеи.
  -Ну! – выдавил Олег Власыч, широко улыбаясь.
  Я шагнул к микрофонам, привычно поискал глазами суфлерскую будку. Будки не было.
  -Уважаемые граждане! – начал я и замер: так непривычно звучал мой голос после процеживания микрофонами.
  Олег Власыч за моей спиной по-змеиному зашипел.
  -Дорогие мои, горячо любимые! Предыдущая администрация, копумпированная и безжалостная, погрязшая в пороке и жажде на живых, ровным счетом ничего не сделала для простого труженика! Возбуждаю вас, что ничего не сделает и мой так называемый конкурент – Алильханов. Напротив, станет в тысячу раз хуже. Продажные шкуры из окружения Алильханова только и ждут, чтобы, дорвавшись до казны, разворовать то, что еще не разворовано Кизляковым! А что оставляют вам? Продукты дорожают, страна сидит в нефтяном угле, девальвация, копупция!
  Пока все как будто шло неплохо, Олег Власыч не шипел, народ благостно гудел.
  -Но есть выход. Где он, спросите вы, и я отвечу! Выход – это я, Антушкин Сергей Леопольдович. Я, в противоположность моему сопернику, молод и энергичен. Я и моя команда – честные, справедливые люди, не дадим бюрократам и проституткам безнаказанно угнетать народ. Мы положим конец беспределу. Вы спросите – кто я, и я отвечу – я – это вы! Я - человек из народа, простой рабочий Нилиманского нефтеперерабатывающего завода, ваши беды живут в моем сердце. Алильханов хочет устроить войну, бойню, есть неопровержимые доказательства его связей с ЦРУ и Моссадом! Но вместе мы не дадим ему осуществить эти черные планы!
  Что-то неуловимо изменилось в воздухе, словно перед грозой.
  -Я, Антушкин Сергей Леопольдович, со всей полнотой ответственности заявляю вам – я не дам развалить то, что еще не развалено и построю новое, доброе, вечное. Я – Антушкин Сергей Леопольдович! Ваш кандидат!
  -Ты дерьмо,- раздался из толпы говнястый голосок.- Алильханов – наш кандидат!
  -Алильханов – вор! – возопил другой, не менее говнястый. – Антушкин – герой!
  Толпа пришла в движение и снесла яйцо. Яйцо со страшной скоростью врезалось мне в голову и расплылось по лицу лихорадочным желтком.
  -Провокация! – завизжал Олег Власыч.
  Яйца полетели к трибуне, как американские самолеты к Вьетнаму, но я уже был в плотном кольце секьюрити, которые тащили меня к «линкольну». Краем глаза я успел увидеть, как присутствующие в толпе морды – в шлемах, пятнисто – синих куртках, с металлическими щитами в руках, принялись теснить народ, избивая черными дубинками.
  Плачущего, истерзанного, бесчувственного меня посадили в «линкольн». Туда же впрыгнул Олег Власыч, ему тоже досталось от яичной бомбардировки, однако выглядел он не в пример мне веселее.
  «Линкольн» взял с места в карьер, мы полетели по широкой набережной.
  -Ах, Сергей Леопольдович, дорогой, - нежный тигриный голос привел меня в чувство,- Так бы и расцеловал вас!
  Семен Никитич просто светился от счастья. Я не мог понять, что же произошло хорошего: голова гудела от ударов, подсохшая яичница немилосердно щипала кожу.
  -Да, высокий класс,- вторил Олег Власыч, слизывая с рукава костюма желток. - Редкий класс.
  -Провокация чистой воды,- от радости Семен Никитич даже слегка подвизгивал. Они с Олег Власычем пустились в свои обыкновенные разговоры об «электорате», а я, откинувшись на спинку сиденья, уснул.


  3


  -Сергей Леопольдович, - вкрадчивый голос Семена Никитича мигом рассеял сон.
  «Линкольн» замер напротив стеклянных дверей, над которыми горели синие буквы «HOTEL». У дверей маячил швейцар – то ли он намазался гуталином, то ли и в самом деле, негр. В Ж… я негров не встречал.
  -Пойдемте, Сергей Леопольдович.
  От веселого оживления Семен Никитича не осталось и следа – напротив, он казался испуганным. Что же могло напугать тигра? Мне захотелось в туалет…
  Швейцар подобострастно улыбнулся и отворил дверь. В освещенном красными лампами холле были лишь портье и лифтер – оба с такими выражениями на лицах, словно держали во ртах лимоны.
  Семен Никитич, проигнорировав хлопающего глазами портье, проследовал к лифтеру.
  -Пентхаус,- глухо сказал он.
  Лифтер дрожащей рукой нажал кнопку. Двери лифта, шелестя, как листья на бульваре, отворились.
  Семен Никитич шагнул в отверзшуюся красновато-зеркальную геенну, я последовал за ним.
  -Куда? – Семен Никитич оттолкнул намылившегося за нами лифтера.- Новенький, что ли?
  Двери все с тем же шелестом затворились.
  Я посмотрел на Семен Никитича и был поражен происшедшей с ним переменой: то был уже не тигр, а жалкий бродяга – кот. На желтоватом лбу его выступили капельки пота, а нижняя челюсть слегка подрагивала.
  Лифт замер.
  -Ну, с Богом,- выдохнул Семен Никитич.- Не подведите, Сергей Леопольдович!
  Я запаниковал, так как не имел никаких инструкций, но деваться было некуда: перед нами открылась пальмовая роща.
  Да, то была настоящая пальмовая роща, даже кое-где на деревьях зрели кокосы и бананы. Под пальмами, журча, бежала синяя речушка, в каких-нибудь десяти метрах от нас низвергающая со скалы красивейшим водопадом.
  Я было замер, любуясь великолепием, но Семен Никитич, взяв меня под руку, быстро повел через рощу.
  Потом был длинный коридор, завешанный сафьяном, как в восточных сказках, заканчивающийся занавесью из синего бархата с золотым шитьем. Перед занавесью стояли вездесущие секьюрити.
  -У себя? – хрипло спросил Семен Никитич.
  Один из стражей коротко кивнул. Семен Никитич раздвинул полог и, сжимая мой локоть рукой, увлек за собой.
  Пахнуло восточными