карточных шулеров, в игре которых присутствует настоящий, жестоко снедающий их сердце азарт.
Всего один неверный шаг – и все – легкая и уверенная победа становится навеки вечные нисколько не сбывшейся мечтой.
339
КАК ДЛЯ США И АНГЛИИ, да так и для бандита «Кобы»… никак так не удалось им полностью предугадать не совсем во всем заранее до конца предрешенные действия герра Гитлера, а куда точнее, ход мысли его въедливых и во всех делах политики толковых соратников…
Все те рьяные политики попросту напрочь явно так позабыли, что на дворе двадцатый век и один человек более нигде и ничего, собственно, уж никак более не решает…
Да и вообще, в те самые наиболее первые месяцы войны с Россией на довольно-таки немалое число вполне ведь вкрадчивых и конкретных указаний тупоголового Адольфа в Третьем Рейхе было принято обращать ровно столько же внимания, как и на жужжание сколь на редкость надоедливой мухи…
И до поры до времени это его самого вовсе никак и близко не в едином глазу не смущало.
340
И понятное дело, что попросту так явно не было в том абсолютно уж никакой его личной заслуги, что он, в конце концов, вполне сумел раз и навсегда наотрез отказаться от роли мелкой пешки в чужой игре.
Причем то самое наиболее главное, что так и выперло сходу, затем наружу было заключено как раз именно, в том, что большие ставки внешних игроков, смело поставивших на данную серую лошадку, оказались на добрую половину чисто ведь фактически разве что проигрышными.
Ну а это само собою означало истинный крах всей их великой идеи о полном и бесповоротном захвате всего этого мира.
НО США, может быть, то самое чисто так свое до чего еще полноценно когда-нибудь явно вот наверстают – политики тамошние – люди деятельные и весьма энергичные…
Нет, конечно, и близко не станут они, словно тот еще бандит Джугашвили, весь этот мир цепями векового рабства на редкость беспрецедентно разом опутывать, а только и всего что весьма благочинно создадут они этакий единый полюс геополитический власти – и всего делов.
Но это мы отвлеклись.
341
Ну, а если плавно и без рывков спешно вернуться к той еще изначально вот заданной теме, то тогда, то сколь однозначно само собой разом так тогда и выходит…
Ну никак не мог наш великий диктатор в тот еще свой исключительно трезвый расчет попросту вовсе не брать, что совсем и близко не выйдет действительно взять, да и повернуть весь этот мир вспять ко временам сколь еще небезызвестных египетских фараонов, без того наиболее славного принципа, как это говаривал шеф во всем известном фильме «Бриллиантовая рука»: «Куй железо, не отходя от кассы».
А тут, понимаешь ли, тот всемогуще великий освободительный поход в Европу был сколь еще нагло и вероломно фактически сорван донельзя варварским нападением Гитлера на слишком (как это всем небезызвестно), до чего еще весьма и весьма легковерного Отца всех народов матушки Земли.
342
И ведь как раз этим путем бесноватый злодей Гитлер на редкость так роковым образом самую уж малость явно так более чем принципиально во всем подсократил количество тех народов, которым Джугашвили и впрямь-то действительно мог вполне еще приходиться ВЕЛИКИМ крестным отцом.
Да и саму жизнь его, как то думается автору, он уж явно так подсократил лет на триста не меньше, не биологическую, конечно, а общественную, поскольку подобным чудовищем было бы крайне удобно пугать людей, а также и подгонять нерадивых палачей еще Бог знает сколько затем веков.
Сталин был параноиком, а Гитлер – невротиком, и оба величайшие преступники во всей истории 20 века.
И все-таки Иосиф Джугашвили являл собой до чего только наглядный образ, куда вот поболее коварного ирода всего рода людского, чем тот же Гитлер, и прежде всего оттого, что его счет перед человечеством за напрасно загубленные жизни значительно превышает куда меньший счет служаки идеи Гитлера, однако был он куда менее нагляден.
343
Гитлер жил в центральной Европе, в стране, где рабство было довольно-таки давно полностью вот начисто совсем уж до конца всецело отменено, причем гораздо ранее, нежели чем это случилось в России, как, впрочем, и в США.
Годы его вполне полновластного правления продлились, к величайшему счастью, разве что чуть только немногим поболее одного того весьма уж до чего злосчастного десятилетия.
Причем почти все его зверства произошли в течение довольно-таки недолгих 8 лет.
Гитлера к тому же и близко никак не стоит и впрямь без всякой меры выпирать острым гвоздем из всей той остальной нацистской верхушки.
Вина Геббельса была намного весомее и значительнее во всех тех истинно наиболее ужасных злодеяниях этого режима, да и вообще фашизм весьма явственно подразумевал безупречно так коллективное руководство империей подлинного зла.
344
Муссолини отлучили от власти главари его собственной партии.
На Гитлера покушались его же генералы, и ему лишь чудом (дубовый стол оказался слишком прочным) удалось тогда уцелеть.
А в это самое время в Советском Союзе ничего подобного произойти попросту ведь никак вовсе и не могло.
Причем не только потому, что там было мало смелых людей, действительно уж необычайно близких к самому руководству, а прежде всего оттого, что все нити низменно находились в одних руках, а потому обращение одного человека к другому с предложением вступить с ним в сговор очень скоро стало бы известно вот лично Хозяину.
И нечто подобное могло бы произойти и безо всякой связи с тем, до чего тогда вполне вероятным же обстоятельством, что этот самый человек мог бы сколь незамедлительно донести обо всем тем до чего еще доблестным органам защиты власти от всего своего собственного народа.
Раз в этом не было вовсе никакой более-менее серьезной необходимости.
И вправду же такому человеку и близко совсем так не требовалось никого оповещать о только что ему более чем вкратце сделанном более чем кощунственно преступном (против режима) предложении.
Нет, нечто подобное и само собой вполне ведь могло бы произойти, причем именно оттого, что малейшее сотрясение паутины непременно тогда вызывало весьма так активные и агрессивные действия со стороны паука (Сталина).
Этот кровавый монстр опутал своими сетями всю страну, и то была не одна лишь та до чего густая сеть ревностных осведомителей, но и липкая паутина всеобщего страха.
Сергей Снегов в своих «Норильских рассказах» описал это, собственно, так.
«Давно, давно предвидели: слово станет плотью. Только думали, что слово воплощенное явится благодатью и истиной, а оно обернулось хвостатым страхом, двурогим ужасом, багровым призраком гибели…»
345
Слово стало символом гибели, а не созидательным началом еще и потому, что за всякую инициативу или промах следовала самая незамедлительная суровая кара.
Все были в диком страхе совсем так нечаянно произнести непрошенное, но все же сколь отчаянно само собой подчас так и вырвавшееся наружу слово.
Ну а о какой-либо всецело ведь самостоятельной инициативе и речи тут тогда идти, ну никак вовсе так не могло.
И вот как описывает статную и грозную поступь всей той советской немезиды Василий Гроссман в его книге «Жизнь и судьба».
«О, чудная, ясная сила откровенного разговора, сила правды! Какую страшную цену платили люди за несколько смелых, без оглядки высказанных слов».
346
А вот чего пишет по данному поводу историк Радзинский, имея при этом в виду именно то, что впоследствии и привело, к паническому ужасу, каких-либо экспрессивных и негативных высказываний супротив всей той, как она ныне есть, советской действительности.
А она между тем всегда уж празднично и надменно никак до чего еще крайне незатейливо сосуществовала со всяческой более чем откровенно так гиблой общенародной нищетой.
Причем надо бы, как есть уж сразу и в самых резких тонах сколь веско и строго заметить, что все это здравого ума власти нисколько не прибавляет, а в особенности, если она им и так отнюдь ведь и близко явно не блещет…
«Господи… спаси и усмири Россию, Николай Второй, жизнь и смерть».
«А потом мимо окон вагона быстро пронес наследника к пролетке дядька Нагорный. Он хотел вернуться, чтобы помочь княжнам нести чемоданы. Но его оттолкнули: они должны нести сами! Нагорный не сдержался и что-то ответил. Ошибся бывший матрос, нельзя грубить этой власти. Нервная эта власть. И самолюбивая. И единственной платой признает теперь – жизнь. Ею платят и за неосторожное слово тоже. Возможно, тот, кому он ответил, и был верх-исетский комиссар Ермаков. Во всяком случае, вскоре заберут в ЧК бедного Нагорного.
И в 30-х годах у пионерского костра бывший комиссар, товарищ Петр Ермаков расскажет юным пионерам, как он расстрелял «царского холопа – дядьку бывшего наследника».
И это, в принципе, было уж и впрямь самым так тогда обычным делом, данная история ничем таким особенным и близко не выделяется из общего потока совершенно так напрасно господами комиссарами пролитой крови.
347
Причем нечто подобное, между тем, вполне имело и впрямь сколь невообразимо страшные и отвратительные последствия для всего — вот населения той истинно как есть до чего уж необъятно широкой страны.
Поскольку и вправду затем действительно став плотью и кровью советского человека, животный ужас буквально всяческого неразумного ослушания и приводил к безвестной гибели миллионы и миллионы самых наилучших людей.
Вящим примером их как есть совсем уж подневольно узкого мышления может еще послужить именно то, на что автор наткнулся в книге Братьев Стругацких «Обитаемый Остров».
«Он вдруг вспомнил, как капрал Бахту во время разведки боем запутался в карте, загнал секцию под кинжальный огонь соседней роты, сам там остался и полсекции уложил, а ведь мы знали, что он запутался, но никто не подумал его поправить. «Господи, – сообразил вдруг Гай, – да нам бы и в голову не пришло, что можно его поправить. А вот Максим этого не понимает, и даже не то что не понимает – понимать тут нечего, – а просто не признает».
И именно так оно и было в той-то во всем доподлинной так уж и близко совсем не книжной советской реальности!
Причем зловещего и вездесущего поля для этого совершенно и близко так попросту вот вовсе не требовалось.
Поскольку для всего того как-никак, а было уж предостаточно и тех строгих внушений, после которых человек, безусловно, затем потеряет всяческий разум, полностью до конца раз и навсегда перестав хоть как-то думать своей головой.
И для всего уж того никак не было потребно абсолютно ведь никакого таинственного излучения.
348
И вполне возможно, что кто-либо может на все, это, до чего резонно и довольно-таки веско разом возразить, что это, мол, одна фантастика, а там взбаламошенные авторы буквально все уж переставив с ног на голову чего только не напридумывают к вящей радости легковерного читателя.
Но вот он, пример никак не из фантастического романа.
Писатель Сергей Алексеев в своей книге «Крамола» пишет:
«Тем более вслушайтесь! – он засмеялся, но сказал жестковато: – Запомните: в Красной Армии мы требуем железной дисциплины и беспрекословного подчинения. Бес-пре-кос-ловного!.. И в это слово вслушайтесь.
Круто развернувшись, он вышел из комнаты…»
И вот тот
